2017-04-11T11:31:49+10:00 2017-04-11T11:31:49+10:00

Четыре владивостокских года

Что делал Колчак в Приморье

Год назад на здании морского вокзала Владивостока появилась памятная доска, посвященная деятелю Гражданской войны адмиралу Колчаку. Краевой центр был выбран не случайно, так как Колчак провел в нем четыре года своей жизни.

До революции

Окончив Морской корпус, 21-летний мичман Колчак прибыл во Владивосток в 1895 г. на только что построенном крейсере первого ранга «Рюрик» в должности помощника вахтенного начальника. Фотографию, запечатлевшую этот памятный рейс, десять лет назад в одном из московских антикварных магазинов разыскал депутат гордумы Геннадий Турмов.

С «Рюрика», вставшего на ремонт, молодой мичман уже вахтенным начальником перешел на клипер «Крейсер» в конце 1896 г. С мая 1897 г. по март 1898 г., базируясь во Владивостоке, Колчак проводил исследования по гидрологии Тихого океана. Он выверял правильность холодных течений у берегов Кореи. Эти наблюдения легли в основу его первого научного труда. В ноябре 1898 г. «Крейсер» вместе с Колчаком вышел из Владивостока в обратный путь.

По возвращении в столицу Колчак служил в морском генштабе. В 1908 г. было принято решение об исследовании северного пути из Тихого океана в Атлантический, и Колчак принимает участие в этом проекте. Он готовит полярную экспедицию на двух кораблях совершенно нового ледового типа — «Таймыр» и «Вайгач», которые были построены под его руководством. Командиром последнего он был назначен и вел его из Петербурга во Владивосток через Суэцкий канал. В начале июля 1910 г. Колчак снова сходит на берег бухты Золотой Рог. Прибыв во Владивосток, он получает известие о рождении сына Ростислава.

17 августа «Вайгач» и «Таймыр» вышли в Берингово море, чтобы освоить северный путь до Таймыра и провести гидрографические исследования по курсу судна и у мыса Дежнева. «Осенью мы вернулись во Владивосток на зимовку и для ремонта, — вспоминал Колчак. — С тем, чтобы летом пораньше двинуться на север. По прибытии во Владивосток я получил телеграмму от морского министра. Он просил меня приехать в Петроград и продолжить свою работу в морском генштабе для скорейшего проведения судостроительной программы. Решено было приступить к постройке новых судов». Колчак уезжает.

После революции

Революция застала Колчака в должности командующего Черноморским флотом.

Влияние офицеров на флоте стало падать. Подвергся нападкам и лично командующий. Тиражировалась и повторялась клевета о якобы имевшихся у Колчака крупных землевладениях. Как честному военнослужащему, ничего не нажившему за свою службу, Колчаку было оскорбительно слышать про себя эти небылицы.

На одном из митингов, отвечая на клевету, в очередной раз прозвучавшую в его адрес, Колчак сказал: «Если кто-нибудь найдет у меня какое-нибудь имение или недвижимое имущество, или какие-нибудь капиталы обнаружит, то я могу охотно передать, потому что их не существует в природе». Ответ Колчака произвел на матросов сильное впечатление, и больше этот вопрос они никогда не поднимали. Однако со своего поста Колчак все же был смещен.

Колчак выехал Петроград и обратился к англичанам с просьбой отправить его в британскую армию в Африку. Англичане согласились, и Колчак через Японию и Китай отправился в Сингапур, где получил телеграмму, в которой англичане, считая, что это более выгодным будет для них, попросили Колчака вернуться на Дальний Восток России и начать там антибольшевистскую деятельность. Колчак прибыл в Харбин, где его ввели в состав правления КВЖД и назначили ответственным за формирование армии, военной стратегии, охрану дороги. Ему выделяли по миллиону рублей на закуп оружия.

«Затем я разработал такой план операции, — вспоминал Колчак. — Изучивши средства и ресурсы КВЖД, я увидел, что создать здесь серьезную вооруженную силу не удастся, что единственное место, откуда можно начинать развертываться силам, — это Владивосток», где Колчак и стал часто бывать проездом в Японию за оружием.

Отъезжая в Японию в июне 1918 г., он в гостинице «Золотой Рог» встретился с Анной Тимиревой, с которой переписывался с 1914 г. В Японию Тимирева и Колчак уехали вместе. По их просьбе муж Тимиревой обратился во Владивостокскую консисторию с заявлением о желании расторгнуть свой брак, после чего свидетельство о расторжении брака он отправил в Японию своей бывшей жене. Колчак стал жить с Тимиревой в гражданском браке, так как сам официально был женат на другой женщине.

Если отношения с женщинами у Колчака характеризовались согласием и победами, то на «рабочем фронте» отношения с японцами и Семеновым не сложилось. Колчак решил оставить службу на КВЖД и отправиться на юг России, в армию Деникина. По прибытии во Владивосток он сложил с себя обязанности члена правления КВЖД.

«Из Японии я уехал беспрепятственно в сентябре 1918 г., — рассказывал Колчак. — Прибывши во Владивосток, я обратился к своим знакомым сослуживцам — морякам. В свою очередь, последние, узнав о моем приезде, обратились ко мне с просьбой, чтобы я посвятил им вечер и высказал свое мнение, что им делать, кому подчиняться, и каково должно быть отношение морских офицеров и команд к существующим властям. Я попросил дать мне несколько дней, чтобы ознакомиться с тем, что делается во Владивостоке.

Владивосток произвел на меня впечатление чрезвычайно тяжелое — я не мог забыть, что я там бывал во время империи. Тогда мы были хозяевами. Это был наш порт, наш город. Теперь же там распоряжались кто угодно. Все лучшие дома, лучшие казармы, лучшие дамбы были заняты чехами, японцами, союзными войсками, которые туда прибывали, а наше положение было глубоко унизительно, глубоко печально. Я чувствовал, что Владивосток не является уже нашим русским городом. Я считал, что эта интервенция, в сущности говоря, закончится оккупацией и захватом нашего Дальнего Востока в чужие руки. В Японии я убедился в этом».

В беседе с моряками Колчак сказал, что не является их начальником, что совершенно частное лицо, и дал совет, что для того чтобы прекратить, в конце концов, совершенно недостойное положение, которое существует во Владивостоке в виде двух или трех каких-то правительственных организаций, которые борются между собой за власть, необходимо признать западно-сибирское правительство Вологодского, располагавшееся в Уфе.

К этому времени во Владивосток как раз прибыла миссия самого Вологодского, которому местное правительство передало власть. Бывший с Вологодским знакомым морской офицер сказал Колчаку, что тому следует встретиться с правителем, что и произошло в здании на Светланской.

«Я сделал ему визит; он был страшно занят, ни о чем серьезно не говорил, — вспоминал Колчак. — Затем эта миссия уехала, а я еще оставался, так как не мог никак выбраться из Владивостока, и, в конце концов, мне пришлось обратиться в чешский штаб. Сюда относится и первая моя встреча с Гайдой. Я получил известие, что он желает меня повидать. Я пошел к нему в штаб и встретился с ним в здании бывшего порта, где он находился».

Гайда сказал, что только военная диктатура исправит сложившееся положение.

— Для диктатуры, — сказал Колчак, — нужно прежде всего крупное военное имя, которому бы армия верила, которое она бы знала.

Вскоре таким «именем» стал он сам.

Колчак покинул Владивосток в середине октября. Он уехал в Омск и прибыл туда 4 ноября. Его тотчас назначили военным и морским министром омского правительства, а две недели спустя — Верховным правителем России и Верховным главнокомандующим всеми сухопутными и морскими силами. Анна Тимирева приехала в Омск из Владивостока в середине декабря.

Последнее плавание

В 1920-м Колчак был взят под охрану чехословацкими войсками, которые передали Колчака эсерам, а те — большевикам. В ночь с 6 на 7 февраля 1920 г. большевики, опасаясь возможности освобождения Колчака наступающими белыми вой­сками, расстреляли Колчака на берегу реки Ушаковки, а тело сбросили в прорубь.

О последних минутах Колчака до сих пор существует множество легенд. По эмигрантской версии, Колчака расстреляли вместе с китайцем — палачом иркутской тюрьмы. Колчак умолял не осквернять его расстрелом вместе с неверным и расстрелять отдельно от китайца. Но его не слушали.

По другой версии, Колчак сам командовал своим расстрелом как старший по званию. Перед расстрелом Колчак подарил свой серебряный портсигар командиру расстрельной команды. А сидя на льду в ожидании расстрела, пел романс «Гори, гори, моя звезда».

А вот что вспоминали сами большевики. «К четырем часам утра мы прибыли на берег реки Ушаковки, притока Ангары. Колчак все время вел себя спокойно. Полнолуние, светлая морозная ночь. Колчак стоит на бугорке. На предложение завязать глаза Колчак ответил отказом. Взвод построен, винтовки наперевес. Пора. Взвод. По врагам революции — пли!

Колчак падает. Кладем труп на сани-розвальни, подвозим к реке и спускаем в прорубь. Так «верховный правитель всея Руси» адмирал Александр Васильевич Колчак уходит в свое последнее плавание…»

Юрий УФИМЦЕВ, специально для «К»

 

НОВОСТИ ПАРТНЕРОВ