10 сентября исполняется 145 лет со дня рождения самого известного дальневосточника — Владимира Арсеньева. Автора знаменитой книги «Дерсу Узала», неутомимого путешественника и исследователя приморской тайги. Однако основной деятельностью Арсеньева являлось не просветительство красот местной природы, а поиски и борьба с нелегалами «инородцами» — китайцами-хунхузами.
От юнкера до полковника
Арсеньев родился 10 сентября 1872 г. в Петербурге, недалеко от Смольного, поступил в Петербургское юнкерское пехотное училище. После окончания в чине подпоручика был направлен в Польшу. В 1900 г., в возрасте 28 лет, был направлен из Польши во Владивосток для прохождения службы в крепостном пехотном полку. В столицу Приморья Арсеньев отправился в самый разгар войны с Китаем.
В 1898 г. в Китае вспыхнуло так называемое Боксерское восстание, свое название получившее от изображения кулака на флаге повстанцев. Восставшие крестьяне были недовольны засильем иностранцев в Китае.
Начав свое движение на востоке Китая против немцев, крестьяне через два года заняли Пекин и двинулись на север — разрушать русскую КВЖД. В Пекине, на площади Тянаньмэнь, был распилен деревянной пилой надвое председатель правления КВЖД с китайской стороны Сюй Цзинчэн, который выступил против разгрома этой дороги. Появились жертвы и среди русских железнодорожников.
Повстанцы начали осаду Харбина, но были разбиты, а их военачальник покончил с собой, проглотив золотой самородок. Тем не менее движение «боксеров» ширилось, и в этих условиях 8 государств, включая Россию, ввели свои войска в Китай и заняли Пекин.
Императорский дворец был полностью разграблен. Из дворца во Владивосток была вывезена древняя библиотека маньчжурских императоров и два вагона различных сокровищ.
Еще в 1927 г. знаменитый путешественник Амундсен, посещая Государственный университет во Владивостоке (ныне ДВФУ), любовался этой библиотекой, хранящейся здесь. Однако в 1938 г., как рассказывал корр. «К» старейший преподаватель ДВГУ Беловицкий, этой библиотекой топили котельную университета, а когда котел забился, ее вывезли на Шамору и закопали. Остатки вывезенных сокровищ хранятся в дальневосточных музеях и частных коллекциях. В императорских же музеях Пекина и Шеньяна сегодня можно увидеть только муляжи из папье-маше.
Во Владивосток Арсеньев прибыл 5 июля 1900 г. С 1902 г. Арсеньев служил начальником охотничьей команды крепости. Во время Русско-японской войны 1904–1905 гг. его назначили начальником всех четырех охотничьих разведывательных команд крепости Владивосток. Охотники-егеря Арсеньева вели разведку в районе станции Надеждинская, по рекам Раздольной и Артемовке, в Корее. Поручику Арсеньеву вместе с подчиненными не раз приходилось переплывать через пограничную реку Туманную, чтобы взять в лагере противника «языка».
Более 15 лет Арсеньев руководил экспедиционно-разведывательными отрядами по выявлению мест обитания и выселению китайцев-хунхузов из приморской тайги. Предпринимал экспедиции на Сучан, в Ольгу, на Ханку. Там он встретился с Дерсу Узала — Дерсу из рода Очжал, рода, почти вымершего от оспы в верховьях Уссури. Брат Дерсу Степан также служил проводником у ольгинского полицмейстера Шкуркина, занимавшегося борьбой с китайскими хунхузами и выселением последних.
В 1905 г. Арсеньев уехал в Хабаровск, где служил в штабе Приамурского военного округа, производя рекогносцировку местности, составляя военные карты и занимаясь инородцами Приморья уже из Хабаровска. Два раза Арсеньев терялся в тайге, голодал и был спасен специально посланными отрядами. «На берегу рос старый тополь. Я ножом вырезал стрелку, указывающую на дупло, вложил туда записную книжку, куда вписал наши имена, фамилии и адреса. Мы приготовились умирать», — писал он впоследствии. «Они кушай грибы, ягоды, собаку кушай… Чуть не помирай… У нас дома потом кушай бульон барсука», — дополнял воспоминания спасший Арсеньева нанаец.
В 1911 г. Арсеньев подвел итог своей деятельности и издал военно-географический и военно-статистический очерк Уссурийского края. С 1911 до 1918 г. Арсеньев служил директором краевого Музея в Хабаровске с сохранением своего военного звания, одновременно продолжая военную работу.
Однажды Арсеньев добыл для музея большой, тяжелый, как пианино, китайский гроб из шести досок.
Гроб поставили в музее в Хабаровске. Два вора пришли в музей, как зрители, забрались в гроб, ночью вылезли и украли коллекцию экспонировавшихся золотых монет. Воры вылезли в окно, но Арсеньев по следам и деталям нашел воров и пропажу.
В 1912 г. на Дальнем Востоке было объявлено о так называемой желтой опасности и началось массовое выселение китайцев. По заданию генерал-губернатора Арсеньев отправляется в Уссурийск, Дальнереченск, Ольгу для борьбы с хунхузами. В 1913 г. за свою работу он получил звание подполковника.
За время своей работы Арсеньев нанес на карты все китайские поселения Приморья, уточнил все китайские названия приморских географических пунктов. Его работы в этой области были основополагающими для топографов последующих поколений.
В 1917 г. Арсеньев был назначен комиссаром по инородческим делам в Приамурском крае, говоря нынешним языком — начальником Миграционной службы. «Иногда китайцы приносили нам взятки, — вспоминала супруга Арсеньева. — Но Арсеньев их не брал, а меня закрывал на ключ, чтобы я не видела китайских подношений-взяток».
Грянула Гражданская война, и Арсеньев уходит в Дальневосточное управление рыболовства и охоты, где заведует всеми пушными промыслами. В 1921 г. он вновь во Владивостоке на должности завотделом этнографии ныне Приморского краевого музея имени Арсеньева. В основном работает на севере Дальнего Востока, Чукотке, Камчатке, где спускается в кратер Авачинского вулкана. С 1926 г. Арсеньев работал в Дальневосточном переселенческом управлении. С 1930 г. — изыскателем на железной дороге. Во время экспедиции Арсеньев получил воспаление легких и умер во Владивостоке 4 сентября 1930 г. в 15 часов 15 минут.
В своем завещании на страничке пожелтевшей бумаги Арсеньев просил похоронить его не на кладбище, а в лесу и сделать следующую надмогильную надпись:
«Я шел по стопам исследователей в Приамурском крае. Они ведь давно уже находятся по ту сторону смерти. Пришел и мой черед. Путник! Остановись, присядь здесь и отдохни. Не бойся меня. Я так же уставал, как и ты. Теперь для меня наступил вечный и абсолютный покой».
От книги к фильму
Мировую известность Арсеньев снискал своим трудом «Дерсу Узала». Написанная им книга, по которой снимал свой одноименный фильм Акира Куросава, являлась литературным переложением дневников и военных отчетов штабс-капитана Арсеньева о его экспедиции в дебри Уссурийской тайги на предмет военной топографии и изучения китайского населения, проживающего на территории. В книгу не вошли такие моменты из дневника, как, например, «Китайцы фанзы держали себя ужасно вызывающе и не стали отвечать на мои вопросы».
Или: «С военной точки зрения эти увалы и распадки, заросшие кустарниками и покрытые редким лесом, дают возможность скрытно передвигаться по складкам местности пехоте с ручными пулеметами». В своих походах по тайге Арсеньев добыл два секретных китайских свитка с инструкциями местного тайного китайского общества, и, помимо «Дерсу Узала», его перу принадлежат такие книги, как «Китайцы в уссурийском крае», «Секретный доклад» 1928 г. Далькрайкому о так называемой «желтой опасности».
Делу борьбы с китайцами труды Арсеньева продолжали служить и после его смерти. Однажды в посольство СССР в Токио пришел всемирно известный режиссер Акира Куросава. После панегириков российской литературе и кино он вдруг пожаловался послу Трояновскому на то, что ему очень трудно работать в Японии с ее бюрократами и он хотел бы поехать в СССР и сделать фильм по книге Арсеньева «Дерсу Узала», которой увлекся еще в 20-х годах. Посол пообещал посодействовать, заметив, что и в России бюрократов не меньше.
Сложность состояла еще и в том, что фильм Акира собирался снимать в Приморье, которое, как известно, было базой Тихоокеанского флота и одним из самых закрытых пограничных районов СССР. Однако бюрократы из КГБ дали добро, решив внедрить в российскую часть съемочной группы своих агентов. Как рассказывали чекисты, входившие в группу обслуживания съемок, в состав японской команды входили работники японских спецслужб, но они занимались контрразведывательной работой и, как и мэтра кино, их больше интересовало не передвижение частей Советской армии, а пути миграции птиц из Японии в Приморье и обратно.
Однако, принимая во внимание тот факт, что группа имела хорошую фотоаппаратуру и частенько взбиралась на высокие горы Сихотэ-Алиня, на всякий случай из базы ВМФ в бухте Ракушка, которая хорошо просматривалась сверху, при начале съемок выводились все военные суда. Сам же Куросава, говорят, постоянно хвалил СССР и критически прохаживался по строю Японии.
Разрешение на съемки фильма было дано КГБ в целях пропагандирования Страны Советов в мире посредством имени уже известного режиссера.
В 1974 г. съемочная группа прибыла в российское Приморье. Куросава интереса к ядерным объектам Приморья не проявлял, а как истинный японец интересовался красивыми видами, шорохом падающих листьев, журчанием ручейков. КГБ успокоилось. Но не успокоились китайцы. После того как фильм в 1976 г. получил «Оскара», прокитайские организации в Японии подняли скандал, заявляя, будто бы «Дерсу Узала» — антикитайский фильм. Утверждалось, что Приморский край, где разворачивалось действие фильма, — это китайская территория, что изображенные в виде бандитов хунхузы — это китайцы и так далее…
Юрий УФИМЦЕВ, специально для «К»
