«К» продолжает цикл статей о том, что из себя представлял Владивосток в период расцвета коммунизма.
Советская система социальных лифтов подняла Юрия Бойко от простого мастера на стройке до проректора ДВПИ по строительству и замуправляющего трестом — должности, в которой он распрощался с эпохой СССР. Новое время не застало его врасплох — он возглавлял Cоюз кооператоров Приморского края, был вице-президентом Российского союза кооператоров, успел побывать вице-мэром Владивостока по строительству в 1994 г., а сегодня является советником председателя ЖСК «Остров».
Юрий Бойко: «Все движется вперед, все меняется, все в диалектике. Кто-то сегодня ругает Ельцина, считая, что он завел страну в тупик, кто-то, наоборот, благодарен ему, но лично я не вижу смысла оглядываться в прошлое с позиции «А вот что, если бы…»
Сегодня мне уже за 70. Всю жизнь я работал на стройке, на хороших должностях, и зарплаты хватало. После техникума свою «карьеру» начинал мастером. Довольно быстро дослужился до прораба, начальника участка. Сначала получал 110 рублей, потом, как старший мастер, 130 — это считалось очень приличными деньгами, тем более для молодого человека 18–19 лет. Но вопрос «Что купить?» тогда для меня не стоял, поскольку в Забайкалье мы приехали вдвоем с женой, родился ребенок, и у нас не было ничего. Когда получили квартиру, ее нужно было обставлять. Жили плохо первый год. Со временем, в 70-е, я начал работать начальником участка и получал оклад 240–260 рублей. Это были уже другие потребности, другие возможности, уже появилась проблема — где купить, поскольку выбор в то время, сами понимаете, был небогатый.
О каких материальных благах мог мечтать советский человек? Конечно, о машине. И в 1972 г. я приобрел свой первый маленький автомобиль. В 76-м поменяли его на «Москвич», который тогда стоил порядка 6,4 тыс. — сумма для меня очень серьезная, учитывая размер оклада в 260 рублей. Пришлось объехать пол-Приморья — собирал деньги по родственникам и знакомым. Я считал себя обычным рядовым жителем своей страны, и не было среди нас, рядовых жителей, такого, чтобы никто ни в чем не нуждался и все ходили счастливые. За квартиру нужно было бороться. Это мне повезло — я работал на стройке, а другие по 15 лет стояли в очереди.
Поэтому не могу ни хвалить, ни хаять то время. Да, на свою сегодняшнюю пенсию 12–13 тыс. я бы не прожил, если бы не оставил определенный задел. Очень многим сейчас приходится нелегко, так что можно понять ностальгию по Советскому Союзу, но я благодарен перестройке за возможности, которые она открыла нам, и прежде всего возможность заниматься собственным делом.
Свой строительный кооператив зарегистрировал уже 5 октября 1988 г., а если вы помните, 31 июля 1988 г. был принят первый закон о кооперации в СССР. Я активно приветствовал рыночную экономику, включился во все это новое движение, считал, что мы движемся только вперед, и когда вдруг появились путчисты, воспринял это как посягательство на свои и наши общие достижения — с моей тогдашней точки зрения, мы далеко шагнули вперед, и вдруг нас захотели вернуть назад.
Вообще, в день начала путча (попытка госпереворота, организованного членами ГКЧП, или «августовский путч». — Прим. «К») я был в столице. 19 августа летел на самолете сюда, кстати, вез машину — в Москве получил талон на «Жигули» и удачно поменял автомобиль. Здесь проводил деловую встречу с китайской делегацией — поехал на остров Русский, а вечером, когда вернулся, мне рассказали, что творится в стране. Я был активным общественником, а потому предоставил работникам на своем предприятии трехдневные выходные и развернул бурную деятельность — призывал всех восстать против путча через газеты, радио и телевидение, общался с журналистами. Со своим партбилетом, кстати, в 90-е гг. распрощался безо всяких сожалений и закоренелых коммунистов принимал в штыки — думал, что эти люди не видят впереди ничего нормального, а только цепляются за прошлое.
В конце концов меня стали предупреждать, что, как председатель Союза кооператоров Приморского края, вице-президент Российского союза кооператоров и активный противник путча, я нахожусь в неких черных списках, и лучше бы мне уехать в Китай. Страну лихорадило. Если помните, во время событий августа 1991 г. Виктор Черепков, заручившийся поддержкой Бориса Ельцина, объявил себя командующим Тихоокеанским флотом и распоряжался не выполнять требования ГКЧП. Мы поделились на два лагеря. Это было очень неоднозначное время, каждый воспринимает его сквозь призму собственного опыта.
Но еще раз повторю: все течет, все меняется. Нужно двигаться дальше. Вот обещают рост ВВП 2% — посмотрим, что там дальше будет с экономикой».
КОММЕНТАРИИ
Бедненько, но достойно
«Я век не забуду нашу сочную «Докторскую» колбасу по 2–20, полукопченую «Краковскую» по 3–70, «Одесскую» по 3–40», — говорит Анатолий Крюченков — человек с уникальной биографией. Ему, лимитчику из Владивостока, удалось покорить Москву — пройти путь от самых низов до директора первого в стране универсама, познакомиться с московской элитой и после заката советской империи совершить интереснейший путь, полный взлетов и падений. Сегодня Анатолий Алексеевич занимается фермерским хозяйством.
Анатолий Крюченков: «Советский народ в целом уважал друг друга, помогал друг другу. Жили, конечно, бедненько, но достойно. Про деньги вообще стеснялись говорить. Активно участвовали в общественной жизни (а сейчас даже на выборы не ходят). Можно сказать, что благодаря этой доброте, этому участию я и оказался в торговле.
Это было удивительное время — не скажу, что безоблачное, но полное событий, интересных знакомств — например, с Вячеславом Фетисовым, Евгением Евтушенко. Евгений Александрович пришел ко мне, и первое, о чем он спросил, — есть ли у меня дети. Я говорю: «Есть. Дочке три года». И он предложил: «Анатолий Алексеевич, если у вашей доченьки будут наклонности к поэзии, вы мне позвоните, я помогу».
Тогда люди действительно готовы были помогать друг другу, проявляли взаимовыручку и взаимоуважение. Я прекрасно помню Юрия Михайловича Лужкова — крепкого хозяйственника, который в то время работал в Моссовете — отвечал за завоз на зиму фруктов овощей в Москву и проводил совещания, где я тоже присутствовал. Это был очень хороший, демократичный человек. Что случилось потом? Деньги испортили? К сожалению, они испортили многих.
Когда Советский Союз рухнул, у меня уже был свой бизнес, но возникли проблемы с криминалом, и пришлось уехать в Испанию, где я открыл собственное дело, которое, к сожалению, не оправдало ожиданий. А когда вернулся, то увидел совершенно другую страну, другие лица. Дружная безопасная страна осталась в прошлом, и просто не верилось, что все могло так быстро поменяться.
Однажды, четыре года назад, ради хохмы я разместил на одном форуме объявление — «Куплю муниципальную должность» и написал цену. Вы не поверите, сколько предложений пришло. Правильно говорят — все покупается.
Считаю, главная ошибка СССР заключалась в том, что людям не дали частную собственность. А нужно было сделать как? Умеешь ты шить платья — шей, получай деньги! Умеешь копать ямы — копай, зарабатывай. Моя пенсия составляет 5 тыс. 146 рублей. На эти деньги не прожить. Приходится работать, и хотя я люблю дело, которым занимаюсь, понимаю, что просто не могу позволить себе отдых».
Наследие прошлого
Виктор Покотилов, по специальности военный инженер-гидрограф, большую часть жизни отдал флоту. После увольнения со службы с 1995 по 1998 г. работал первым заместителем председателя административного комитета cвободной экономической зоны «Находка», возглавил ООО «Управляющая компания «Беркут» и ООО «НПКА «Нереида». Перестройку он оценивает как «ошибочное», жестокое время, которое для многих оказалось непосильным испытанием, — «отряд не заметил потери миллионов бойцов».
Виктор Покотилов: «Я и мои родители, мои дедушка с бабушкой были участниками процесса послереволюционного становления государства, в котором нам довелось жить при советской власти. Кроме положительных, я не могу сказать никаких других слов об этом времени, ибо оно дало мне образование, мой социальный статус, прекрасную работу, а точнее, службу. Советский период был достаточно прогрессивным движением и государства, и экономики как таковой, и вооруженных сил, в которых я прослужил большую часть жизни, и отношений между людьми.
Перестройка оставила у меня самые печальные впечатления и определенное чувство вины. Я считаю, что люди, оказавшись введенными в заблуждение, недостаточно оценив ситуацию, из-за накопившихся проблем, недовольства пошли по ложному пути. Расстрел Белого дома — это был переворот, грубейшее нарушение Конституции. 93-й год стал переломным, и я оценивал его с позиции человека военного, так как находился на службе в военно-морском флоте. Как и все, я несу определенную ответственность за то, что мы проявили пассивность, близорукость или безразличие — у кого что. И эти попытки вымарать Великую октябрьскую революцию из истории — тоже глубочайшая ошибка. Невозможно воспитывать людей, постоянно что-то вычеркивая или придумывая. История должна быть написана максимально правдиво.
Оценивая то время, нельзя уложиться в несколько слов, вопрос очень глубокий и сложный, но на сегодняшний день я считаю, что мы совершили глубочайшую ошибку, так резко разрушив и политический строй, и экономические основы советского государства. К сожалению, результаты весьма печальны, а то, что мы занимаем какое-то место в десятке мировых лидеров, объясняется в большей степени наследием и авторитетом прошлого».
