Изо всех сил
Член экспедиции натуралист Г. Стеллер нашел на островах более сотни никому доселе не известных животных, названных морской коровой Стеллера.
Передняя часть тела этих коров напоминала тюленя, задняя — кита. Коровы достигали 10 м длины и веса до 24 т. В погоне за кожей, мясом и жиром к 1780 г. всех коров на островах выбили. Жители Командор находили останки коров и продавали их заинтересованным иностранцам, занимавшимся здесь контрабандным котиковым и китовым промыслом. В XIX в. Россия стала ограничивать браконьерство на островах и посадила туда своего управляющего. Просто так вывезти остатки коровы стало затруднительно.
В 1895 г. русский консул в Сан-Франциско В. Арцимович написал два письма на имя генерал-губернатора Приамурского края С. Духовского. Одно — официальное: «Французский консул в Сан-Франциско Де-Лаланд обратился ко мне с просьбою оказать ему содействие, чтобы Начальнику Командорских Островов разрешено было продать и выслать Лионскому Музею один экземпляр упомянутого редкого ископаемого животного из числа имеющихся, по частным сведениям, на Командорских островах».
Второе письмо было неофициальным: «Прошу доброго позволения Вашего частным образом обратиться к Вам по вопросу о продаже Лионскому Музею экземпляра коровы. Должно думать, что если бы Французское правительство через посла в Санкт-Петербурге обратилось с просьбою об уступке ему экземпляра, ходатайство это было бы удовлетворено с удовольствием. Но это, во-первых, очень сложный путь, а во-вторых, ничего не принесло бы моему коллеге, тогда как политическое влияние представителей Лиона даст ему основание надеяться на награждение его орденом Почетного Легиона, которого он, как всякий француз, добивался изо всех сил. Не скрою от Вас, что мой коллега обнадеживает меня, что благодарность французского правительства не ограничится, вероятно, им одним».
Духовской ответил: «Имею честь уведомить, что мною сделано сношение с Начальником Командорских Островов г. Гребницким о доставлении экземпляра ископаемой коровы для Музея». Исполняя указание, Гребницкий сообщал: «В настоящее время мне заявлено инородцем Трифоном Синициным о находке им двух экземпляров скелетов. Судя по показанным им мне черепам, скелеты принадлежат взрослым экземплярам».
Солидный экземпляр
В 1896 г. правитель дел Приамурского Отдела ИРГО (Географическое общество) А. Лубенцов ходатайствовал на имя Приамурского генерал-губернатора разрешить продать второй скелет Лионскому музею через французского консула Де-Лаланда. Спустя четыре дня такое разрешение было получено. В 1897 г. скелеты прибыли в Хабаровский музей ИРГО и В. Арцимович обратился к С. Духовскому с просьбой о содействии в отправке второго скелета морской коровы Добровольным флотом до Порт-Саида. Однако скелет отправлен не был и застрял в Хабаровске. Все в то время были заняты прокладкой КВЖД, основанием Харбина, Порт-Артура, и властям было не до коровы. Но уже само ИРГО начало поиски покупателя. К продаже коровы решили привлечь Ф. Клейе — представителя «Роял датч петролеум» на Сахалине, получившего патент на открытие на острове нефтяных промыслов и собравшегося в Лондон, чтобы там на это достать денег.
В 1900 г. была отправлена в Петербург на имя инженера Клейе за подписью К. Пфаффиуса и окружного интенданта И.Надарова телеграмма следующего содержания: «Музей просит узнать в Германии, Англии, кто купит полный скелет морской коровы, составляющий большую редкость». Клейе поинтересовался, какую цену просить за скелет, «т.к. он скоро уезжает в Лондон и Берлин, где могут найтись покупатели». В ИРГО решили, что когда-то директор Гамбургского государственного музея определял цену скелета в 10 тыс. руб. и, «если выручить и половину, было бы хорошо». Клейе были отправлены снимки скелета.
Стараниями Клейе в 1901 г. в Хабаровский музей пришло большое письмо на немецком языке из Штутгарта от Председателя Королевского кабинета естественных наук профессора Ламперта: «Снимок показывает весьма солидный экземпляр этой редкости, и мысль о приобретении такового для Кабинета является весьма соблазнительной. Мне необходимо иметь данные относительно цены его». Но и эта сделка не состоялась. На Дальнем Востоке началась война с Китаем. Скелет морской коровы оставался в Хабаровске еще три года.
Имеется только череп
После войны «для увеличения средств Отдела Советом постановлено было продать второй скелет, что и было поручено горному инженеру К. Пфаффиусу», будущему почетному судье Владивостока, отправлявшемуся в декабре 1901 г. за границу. Ему выдали две фотографии скелета.
Пфаффиус докладывал: «Я посетил Вену, Будапешт, Милан, Париж и Мюнхен, везде заводил сношения о продаже скелета. Главный Интендант Венских королевских музеев г. Штейндахер показал мне прекрасный экземпляр. Он сказал мне, что хотя всякому музею лестно иметь не один, а два и более экземпляров, однако особых средств на приобретения для пополнения коллекций у него нет».
В Будапеште профессор Национального Венгерского музея Л. Мегели выразил желание приобрести скелет, но не ранее чем через два года, когда завершится расширение построек музея. В Милане музей «небольшой и бедный, и переговорить с директором не удалось по незнанию итальянского языка». В Парижском естественноисторическом музее, в беседе с директором Эдмоном Перие «после многократного обсуждения пришли к следующему: «1) стоимость скелета — 5 тыс. франков, из которых 2,5 тыс. уплачиваются в конце текущего года; 2) скелет, уложенный в ящики, либо будет сдан на борт французского военного корабля в водах Тихого океана, либо доставлен в Одессу французскому генеральному консулу; 3) сделка будет считаться состоявшейся только после подтверждения генерала-губернатора Н. Гродекова, когда г. Перие возбудит перед своим правительством ходатайство и сообщит, на какое судно и где должен будет сдан скелет».
Кто купил?
Пфаффиус более всего хотел, чтобы скелет этот остался в России, в академическом зоологическом музее Петербурга. В марте 1902 г. Пфаффиус в Петербурге обратился к П. Семенову-Тяньшаньскому, путешественнику, сенатору и вице-председателю Географического общества. «Сенатор Семенов советует так: продавать скелет за границей. Если нельзя получить желаемой цены, обратиться к нему, будет хлопотать приобрести скелет для Музея Академии Наук России», — писал К.Пфаффиус.
Однако в Хабаровске все равно решили продавать. Покупателем стал Эдмон Перие.
А поскольку Добровольный флот отказался безвозмездно перевозить груз со скелетом из Владивостока до Нагасаки, где предстояло перегрузить его на корабли военного французского флота, то все сделать согласился торговый дом «Кунст и Альберс». На имя Пфаффиуса из Владивостока 18 марта 1903 г. пришло письмо: «Спешим Вас уведомить, что с удовольствием изъявляем готовность доставить безвозмездно в Нагасаки пять ящиков со скелетом морской коровы».
Председатель ПО ИРГО в марте 1903 г. направляет начальнику Уссурийской железной дороги Н. Кремеру письмо следующего содержания: «Приамурский Отдел ИРГО вступил в обмен коллекциями своего музея с Парижским Естественно-историческим Музеем. Рассчитывая на Ваше любезное и просвещенное содействие задачам Географического Общества, я позволяю себе обратиться к Вам с покорнейшей просьбой разрешить бесплатную провозку этого груза».
Дорога согласилась, и 8 января 1904 г. из Владивостока, от торгового дома «Кунст и Альберс», пришло сообщение, «что скелет морской коровы прибыл в Нагасаки 27 апреля 1903 г. и затем 3 июня был отправлен на французском военном судне в Иокогаму. Французский посланник в Токио распорядился о переотправке скелета в Европу на почтовом пароходе. Относительно уплаты какой-либо суммы консулу ничего не известно».
До сих пор хабаровский скелет экспонируется в Национальном музее естественной истории в Париже.
Юрий УФИМЦЕВ, специально для «К»
