Сергей Новиков: «Масса нищих больниц без оборудования и квалифицированного персонала — слишком большая роскошь»

От чего зависит качество медицинской помощи? Результаты лечения определяют три главных фактора: наличие необходимой материально-технической базы, квалификация персонала и организация рабочего процесса. Главный врач «тысячекоечной» больницы Сергей Новиков стремится к тому, чтобы в его больнице данные направления всегда были представлены на «пятерку».

Полевой госпиталь «тысячекоечной»

— Сергей Павлович, почему вы стали врачом?

— У моей матери погибли в блокадном Ленинграде родители. Она очень хотела, чтобы сын стал врачом, поэтому я и поступил в «мед». Хотя мне, по правде говоря, хотелось пойти в ДВВИМУ. Голубая мечта детства — стоять на палубе парохода в капитанской фуражке, курс — на Рио-де-Жанейро. В то время все мальчишки хотели стать моряками или космонавтами. Я, однако, выучился на хирурга, работал в краевой больнице, пока 19 лет назад решением партии (состоял в КПСС) не был переведен на должность главврача ГКБ № 2. Надо сказать, это повышение далось мне нелегко — я очень любил работу хирурга. Два месяца плакал ночью в подушку.

— Разве нельзя совместить работу главврача и хирурга?

— В маленькой больнице это, возможно, и реально, но в «военно-полевом госпитале», каким, по сути, является вторая ГКБ, невозможно. Как у администратора, у меня слишком много дел, а работа хирурга требует постоянного внимания к своим пациентам. Впрочем, до того как попасть в краевую больницу, я приобрел большой опыт и не понаслышке знаю, что чувствует хирург, спасший человеку жизнь...

— Чем «тысячекоечная» отличается от других больниц?

— Это крупнейшее в городе учреждение, где 24 часа в сутки оказывается экстренная медицинская помощь. Здесь, как в Чечне: сколько человек могут привезти за день, известно только Богу, и в отличие от других больниц мы не можем перекрыть поток поступающих людей. «Нашего» пациента принимает только флотский госпиталь, а мы, в свою очередь, берем в случае необходимости военнослужащих.

Бывает очень тяжело, но мы всегда справляемся. «Тысячекоечная» — последняя инстанция: сюда поступают люди, от которых отказались в других больницах. Потому ее еще называют клиникой «для бедных». К нам часто попадают люди без родных и близких, которым некуда деться. Бывают и пациенты, которые после перенесенных черепно-мозговых травм вообще забывают, кто они и откуда.

Впрочем, как любая больница, мы обязаны качественно оказывать медицинскую помощь. «Тысячекоечная», в принципе, не отстает от новейших достижений в медицине. Так, мы используем самую современную технику по оперативному лечению травм опорно-двигательного аппарата, поражений мочеполовой системы, органов брюшной полости.

Замечу, что за 24 года существования больницы сформировался коллектив профессионалов, способных качественно работать в любых условиях.

— В каких, например?

— В экстремальных. Когда происходили взрывы на арсенале ТОФ, мы эвакуировали больных в течение двух часов, а нетранспортабельных поместили в убежище. Не пострадал ни один человек, кроме женщины, самовольно покинувшей больницу. Еще пример: в 1995 году произошло землетрясение в Нефтегорске — в течение двух часов (а дело было в воскресенье!) бригада врачей «тысячекоечной» собралась и отправилась на Сахалин. Причем уже со всем необходимым оборудованием и инструментарием!

И медицина на нефтяной трубе?

— Наверное, непросто решать экономические проблемы такой большой больницы?

— Один из самых больных вопросов — низкая оплата труда специалистов. В 1995-2000 годах мы работали по экспериментальной модели: врачам платили за объем, качество и сложность выполненных действий. Во многом благодаря этому нам удалось сократить время лечения больных, увеличить количество вылеченных.

Сейчас, к сожалению, нас вернули к «классической» схеме оплаты труда. Многие специалисты уходят туда, где зарплаты выше. В сущности, «тысячекоечная» является кузницей кадров для больниц Приморья. Мы не в обиде на тех, кто нас покидает — ведь понятно, что людям приходится обеспечивать семьи. Но все равно, потеря кадров — тяжелый для нас процесс. Сейчас, допустим, от нас уходит много медсестер, а ведь мы их специально обучаем...

— Недостаток финансов — проблема, общая для всей медицины. Как, на ваш взгляд, ее решить?

— Обязательное медицинское страхование, на которое когда-то возлагались надежды, не в состоянии обеспечить достаточное финансирование. В ТФОМС собирается слишком мало денег, чтобы покрыть расходы на лечение. На мой взгляд, необходимо, как во всем цивилизованном мире, развивать добровольное медицинское страхование. Пока же в нашу больницу обращаются единицы тех, кто застраховал свое здоровье сам.

На мой взгляд, это происходит по двум причинам: с одной стороны, конечно, самостоятельно люди не привыкли заботиться о здоровье, с другой — страховые организации уделяют мало внимания развитию этих услуг. Видимо, страховать автомобили и прочее выгоднее. Впрочем, денег на медицину, как и на «оборонку», всегда будет не хватать — и в США, и в России.

— Но в Америке здравоохранение финансируется все-таки значительно лучше, чем у нас?

— Это обусловлено развитием страны. Хорошо работает экономика — не бедствует медицина. Вот, с 1 октября обещали повысить зарплату бюджетникам. Чувствую, что воплощение обещаний нашего правительства зависит от мировых цен на нефть, поэтому внимательно наблюдаю их конъюнктуру. Также меня чисто практически волнует вопрос глобальный — о грядущем вступлении России в ВТО. Считаю, больнице не помешала бы дешевая рабочая сила из-за границы. Однако я не думаю, что «если денег в казне не будет, мы вымрем». Русские в случае опасности, подчиняясь инстинкту самосохранения, объединяются и выстаивают вместе, не думая о выгоде. Я хорошо помню, как во время трагедии в Нефтегорске сотни добровольцев шли сдавать к нам кровь и не спрашивали про деньги.

— Многие люди удивляются тому, что, несмотря на перечисления в ТФОМС, им приходится платить за лекарства...

— Судите сами: на питание больного (даже с учетом недавнего повышения) выделяется 26 рублей, на медикаменты — 44 рубля в день. На ваш взгляд, этого достаточно? 20 рублей нужно только на физраствор, которым моют в палате пол, и на перчатки медсестре. Если мы будем лечить и кормить людей на эти деньги, ждать выписки придется долго... Население обижается на то, что мы увеличиваем количество платных услуг. Однако деньги взимаются только за то, что мы делаем сверх положенного — эти средства в масштабах бюджета больницы небольшие. У нас есть обычные палаты, есть — повышенной комфортности, за пребывание в которых надо заплатить от 118 до 520 рублей. Кстати, до последнего времени все оборудование для больницы приобреталось только за счет средств, полученных от платных услуг. Сам я считаю, что человек, который может заплатить — заплатит, а о бедном должно побеспокоиться государство.

К власти — с пиететом

— Как складываются ваши отношения с местными властями?

— На протяжении всего времени, пока я руковожу больницей, поддерживаю хорошие отношения с отцами края и города. Они выполняют свои функции, я свои, и как руководитель отношусь к ним с уважением. С достойными людьми мне по пути, а подлецов, я уверен, во власть не пустят — для того есть соответствующие органы. Я не могу сказать, что край или город забывают про больницу. Юрий Копылов вносить достойный вклад: у нас есть отделения, которые финансируются исключительно за счет бюджета города. «Белый дом» тоже всегда дает то, что положено по статье закона — допустим, оборудование для «искусственной почки» поставлено на краевые деньги.

— А может ли медик поддерживать краевые власти в деле сокращения количества больниц?

— Будь моя воля, я сократил бы койкоместа — ведь из 350 человек персонала «тысячекоечной» реально работает 250, много пенсионеров формально числятся там, где их услуги, по сути, не нужны. На сэкономленные средства можно улучшить содержание больных, повысить зарплату врачей.

Мои коллеги могут обижаться на меня, но я считаю, что иметь массу нищих больниц — без оборудования и квалифицированного персонала — нельзя. Как говорится, это слишком большая роскошь. Пусть их будет меньше, но способных оказать качественное лечение.

— Должен ли врач заниматься политикой? Как Рошаль, например? Вот и вы баллотировались в депутаты городской думы...

— Врачам и так доверена более чем важная штука — жизнь человека — чтобы у них еще оставалось время заниматься политикой. Между тем медицина крайне страдает из-за отсутствия нормального правового поля. У медработников нет своего лобби в Госдуме. В стране принимается очень мало законов о здравоохранении. Впрочем, краевое Законодательное собрание недавно выделило дополнительно 100 миллионов рублей на снабжение больниц — большое спасибо им за это. Разве помешает медикам «свой человек» хотя бы в местной думе?

Кристальная чистота консерватизма

— Говорят, вы — «крутой» начальник и в общении с подчиненными придерживаетесь консервативных методов. Хотя вы и советуетесь с коллегами, последнее слово всегда за вами.

— Не всегда и не во всем я такой консерватор. К примеру, не лезу во внутреннюю жизнь больничных отделений, пока там все идет хорошо. Но в административном корпусе я — самый главный.

Что касается делового общения, люди, знаете ли, разные бывают: один понимает ласковое слово, на другого нужно иногда прикрикнуть, а третий без хорошей встряски вовсе ничего делать не будет. Индивидуальный подход требуется. Хотя к отдельным личностям, честно признаюсь, я «ключик» подобрать не могу.

В жестком контроле заинтересованы и сами работники. Допустим, малейшие производственные травмы должны фиксироваться. Так, раньше медработники не проверялись на австралийский антиген, а сейчас при проверках выявляется большое число зараженных. Получат ли люди положенную компенсацию, если факт травмы не зафиксирован? Нет.

— Наверное, определенные сложности возникают при управлении женской частью персонала?

— Хотя женщины часто требуют от нас слишком многого, жизнь без них была бы пустой. Ведь женщины — единственное, что осталось у мужчин. Все остальное — начальственные должности, привычки пить и курить, автомобили и даже брюки — они сами у мужчин забрали.

— «Тысячекоечная» даже на фоне других больниц выглядит очень аккуратной и чистой...

— Мне неприятно, когда русских называют свиньями, я бы хотел, чтобы мы относились к цивилизованному миру не только формально. Я многое могу простить работникам, но грязь — никогда. Ведь тут не нужно специальных знаний и каких-то особых инструментов — достаточно взять тряпку и вымыть помещение.

Знаете, что принадлежность той или иной страны к цивилизации легко определить по состоянию туалетов? Потому я требую, чтобы и в каждом санузле была такая же чистота, как и в операционной. Ремонт помещений, благоустройство прибольничной территории — вопросы для меня тоже важные. Недавно при помощи городской администрации по периметру «тысячекоечной» было установлено освещение.

БЛИЦ

— Какой из политических деятелей России вам симпатичен?

— Петр I, Екатерина II. Из современных я предпочел бы работать с такими, как Анатолий Чубайс, Валентина Матвиенко, Владимир Путин.

— Ваше отношение к эвтаназии?

— Считаю, если человек испытывает невыносимые страдания, это оправданно. Решение об эвтаназии должны принимать коллегиально врачи, сам больной, находящийся в здравом рассудке, и его родственники.

— Есть ли медицинский анекдот «от Новикова»?

— Авторство не мое, зато — «на злобу дня». Пациент — врачу: «Доктор, найдите у меня какую-нибудь другую болезнь — эта мне не по карману».