На рыбном фронте — опять перемены. Правительство разрабатывает иную систему законодательного регулирования отрасли и собирается ввести новые правила ее налогообложения. Возможно, уже с 1 января 2019 г. у национальной рыбалки появятся и новые особенности.

«Государство вправе осуществлять точечную настройку системы там, где имеет место откровенная недоработка или работа только в узких интересах. По нашему мнению, подобное было долгие годы», — заявил на XIII Международном конгрессе рыбаков Петр Савчук, замруководителя Росрыболовства.

По словам Савчука, состояние рыбной отрасли можно охарактеризовать как устойчивое. Однако темпы роста основных отраслевых показателей не соответствуют ожиданиям руководителей страны, главным образом в части национального ВВП. Так, уровень налоговой отдачи рыбаков, по данным ФНС, один из самых низких среди ресурсных отраслей экономики: по итогам 2017 г. он составляет лишь 8% от валового оборота. При этом среднеотраслевая рентабельность равняется примерно 50%.

«Отрасль в значительной степени является экспортно ориентированной, что обеспечивает поступление сверхдоходов при ослаблении курса рубля. При этом структура производства не меняется, что говорит о минимальных инвестициях в перерабатывающие мощности, — считает Савчук. — То есть в предыдущие годы внешняя и внутренняя среда благоприятствовала рыбакам, но государство ничего взамен не получило».

Что было, то осталось

Средний возраст рыбопромыслового флота приближается к критическому уровню в 30 лет. Строительство новых судов в период действия исторического цикла закрепления квот (2008–2017 гг.) не осуществлялось. «Сырьевое проклятие» спокойно позволяло рыбакам покупать за рубежом флот в бэушном состоянии, консолидировать квоты, акции и доли участия в других предприятиях и даже скупать непрофильные активы. По меткому выражению одного из участников конгресса, рыбная отрасль со своими пиратскими нравами сегодня выглядит странным пережитком на фоне быстро набравших благообразность нефтяной, алюминиевой или даже водочной и пищевой промышленности.

Подтвердил это и сам Петр Савчук: «На запрос Росрыболовства 14 крупнейших предприятий — добытчиков краба (закреплено порядка 50% квот) о предоставлении детально финансово-экономической информации, в том числе о характере и назначении исторических инвестиций, ответы были получены только от двух компаний».

Дело поэтому в изменении правил игры между крупным бизнесом и властью. И решающее сражение должно происходить вовсе не за устало обсуждаемую идею «разового взноса», а за то, какую политику должно проводить Росрыболовство, в пользу каких интересов она должны быть направлена. «Государство больше не позволит бездарно транжирить национальные богатства. Наступили новые времена», — оповестил всех Савчук.

Результатом стали предложения по пересмотру подходов к закреплению долей квот по наиболее рентабельному виду водных биоресурсов — крабу. В частности, предполагается введение аукционной квоты с инвестиционными обязательствами. Если верить замруководителю Росрыболовства, новая квота не способна разрушить или заменить «исторический принцип», затрагивая распределение лишь 50% объема допустимого улова крабов, за исключением квот, приобретенных в 2009–2017 гг. Возможный размер аукционных квот может составить 40 тыс. тонн, это 10% от всех видов ВБР в России.

Самое интересное — Росрыболовством не подтверждается оценка ВАРПЭ о наличии у действующих пользователей квот краба финансовых ограничений на участие в аукционах. По мнению чиновников, краболовы располагают или могут спокойно создать запасы ликвидности, хотя бы за счет кредитных ресурсов либо за счет реализации непрофильных активов. Или на крайний случай за счет средств своих учредителей, накопленных за прошедшие 10 лет освоения сверхдоходных квот.

Петр Савчук: «Росрыболовством в рамках имеющихся компетенций был проведен финансово-экономический анализ системообразующих предприятий отрасли (ОАО «Архангельский траловый флот» с учетом крабовых активов ГК «СРЗК», РК им. В. И. Ленина, ООО «Русская рыбопромышленная компания»), за которыми закреплены доли добычи краба и которые сегодня работают в рамках инвестиционных квот. Целью анализа явилось подтверждение отсутствия кассовых разрывов, признаков банкротства или срыва реализуемых инвестпроектов в прогнозном периоде до 2034 г. В качестве инструмента анализа был построен прогнозный денежный поток и осуществлено его стресс-тестирование в сценарии изъятия половины объема, закрепленного за пользователем краба. Даже в этом случае предприятия смогут осуществлять намеченные инвестиции.

Относительно высказываний о снижении инвестиционной активности в рыбном хозяйстве, в частности потери Объединенной судостроительной корпорацией заказов на 200 млрд руб. Аукцион по реализации квот краба предполагается дополнить инвестиционными обязательствами по строительству судов рыбопромыслового флота на российских верфях из расчета 1 судно на 1 приобретенный лот (в абсолютном объеме — до 1000 тонн). По нашей оценке, в сегменте добычи краба может быть построено не менее 35 судов общей стоимостью порядка 40 млрд рублей».

Почему это произошло?

Первые серьезные предвестники сырьевого передела появились еще 7 лет назад, когда торговля квотами на минтай в Беринговом море приобрела такой размах, что из 400 тыс. тонн, разрешенных к промыслу, российские пользователи стали продавать почти 200 тыс. тонн. При этом основные покупатели этих квот — иностранные компании или российские компании, которые находились под контролем иностранного собственника.

Проплывающие мимо бюджета теневые доходы были очевидны. Удивительно, но рыбаки должны были понимать, что сотни миллионов долларов, текущие ручейками в офшорные компании, держать в строгой секретности не получится. Рано или поздно их систему обогащения либо сломают, либо подомнут под себя. Первый тревожный звоночек прозвенел в 2015 г. Главному покровителю «исторического принципа» в лице ФАР открытым текстом заявили, что нынешняя система распределения квот имеет массу нареканий. Так, на совещании по развитию рыбной отрасли, которое провел во Владивостоке заместитель председателя правительства — полпред президента РФ в ДФО Юрий Трутнев, он привел конкретные примеры упадка отрасли.

«3-е место по объему экспорта в мире, 6-е по объему вылова и только 15-е — по стоимости экспорта и 23-е по удельной стоимости экспортных поставок. Добывая рыбы много, не умеем ее продавать, не умеем создавать прибавочную стоимость. Объем налоговых поступлений с 2007 г. снизился в 1,5 раза. По данным Федеральной налоговой службы, выпадающие доходы федерального бюджета за счет возмещения НДС и льготных ставок на вылов водных биоресурсов составляют 8,6 млрд рублей ежегодно. Каждый год из-за недополученной добавленной стоимости, низкой степени переработки рыбы, строительства и модернизации рыбопромыслового флота на иностранных верфях государство, по экспертным оценкам, теряет около 30 млрд рублей», — заявил полномочный представитель президента.

Критика в адрес отрасли осталась без внимания. Правильных выводов сделано не было, хотя направления выхода из кризиса были указаны. Рыбакам было предложено самостоятельно решить, как отформатировать систему распределения квот, чтобы и рыба ловилась, и офшорные ручейки подсохли.

Вариантов на выбор было несколько. Это и «квоты под киль», и введение «олимпийского принципа», и выведение части объектов из перечня ОДУ. Последние два фактически могли спасти рыбную отрасль. Если «квоты под киль» обходились рыбакам весьма дорого, то «олимпийский принцип» и снятие режима ОДУ не стоили рыбакам ничего. Это был самый конкурентный способ распределения ресурсов, который не ограничивал ни одного пользователя и при этом на корню пресекал торговлю квотами.

Более того, в денежном выражении он не сильно перекраивал схему распределения ресурсов. Большинство крупных пользователей оставались при своих объемах квот, так как под «олимпийский принцип» ушло всего бы около 30% «ОДУемых» биоресурсов, а пользователи могли бы эффективно их облавливать по соревновательному принципу.

Однако в 2015 г. и 2016 г. рыбаков подвела заскорузлость мышления и стремление использовать ОДУ как систему получения дополнительных доходов. Имея свободные от российских налогов значительные денежные средства и убежденность в том, что ФАР не сольет их базовые ценности, рыбаки совершили самый серьезный просчет. Рыбацкая общественность отвергла возможность внесения отраслевых инициатив снизу, и их стали реформировать сверху.

Евгения Уваркина, председатель комиссии по вопросам агропромышленного комплекса и развитию сельских территорий Общественной палаты РФ: «С появлением тени продажи ресурсов на аукционах традиционные пользователи должны понять, что нет у них другой альтернативы, как повернуться лицом к тем задачам, которые поставлены перед отраслью президентом. Это касается и краболовов — ведь они платили в 2004 г., когда были счастливы после аукционов и когда была введена ставка сбора за тонну камчатского краба больше (EBITDA/ставка сбора), чем сегодня краб продается на аукционах. Так примите и предложите правительству свои новые обязательства — платить высокую ставку сбора, покажите суммы налогов, которые будет генерировать краболовный флот, примите обязательства обновить 100% флота в течение, к примеру, 10 лет в дополнение к инвестиционным квотам по крабу. В противном же случае нужно точно понимать, что правительство неизбежно будет принимать подобные шаги — ошибочные, неошибочные, но оно будет обязано это делать, поскольку в отрасли ничего не меняется».

Актуальные ставки

Актуальность корректировок проекта ставок ВБР, возможно, является приоритетной задачей перед отраслевым сообществом и не уступает аукционной тематике. Рыбаки отмечают, что соответствующий законопроект Минсельхоза способен обеспечить дополнительно под 20–25% прироста налоговой отдачи отрасли и стать эффективным регулятором для увеличения поставок рыбопродукции на внутренний рынок. Но не все так гладко.

Олег Братухин, генеральный директор «Русской пелагической исследовательской компании», член Общественного совета Министерства Российской Федерации по развитию Дальнего Востока, член Научно-консультативного совета Общественной палаты Российской Федерации, председатель совета директоров «Морской инженерной компании»: «Предлагается установить ставку сбора в размере 4,8% на все ОДУемые биоресурсы независимо от доходности того или иного промысла, которые могут отличаться между собой в десятки и сотни раз. То есть никакой разницы нет — имеешь ли ты квоты краба или бычков, ставку будешь платить одинаковую 4,8% с оборота. А то, что извлекаемая прибыль в 100 раз на крабе больше — это не важно. Разработчики проекта ФЗ пошли по неверному пути выравнивания ставок сбора от оборота, совершенно игнорируя главное — экономическую эффективность промысла. В результате принципиально ошибочного подхода получилось, что ставки ВБР на наиболее эффективные биоресурсы — минтай, треску, нерку и др. практически не изменились, а в наибольшей степени увеличились ставки сбора на малые по объему либо недоосваиваемые, экономически малоэффективные объекты промысла.

Отдельно выделим краб, ставку сбора на который вроде бы увеличили, однако предлагаемая ставка, выраженная в долларах США, составляет менее половины ставки в период ее введения в 2004 г. после аукционов, а оптовые цены выросли в 1,5–1,8 раза. Такой подход не только не приведет к наполнению бюджета — напомним, что с учетом инфляции и изменения ОДУ сумма сборов за пользование ВБР в 2014 г. уменьшились в 10,5 раза в сравнении с 2004 г., но и будет способствовать еще большему недоосвоению недоосваиваемых объектов промысла. В этой связи Общественная палата считает крайне необходимым сохранить принцип привязки ставки сбора к экономической эффективности промысла того или иного объекта ВБР, а также баланс интересов пользователей и государства и общества, что было также одним из главных критериев ВНИЭРХ при обосновании ставок сбора в 2004 г.».

Основой экономического обоснования ВНИЭРХ ставок сбора в период их введения в налоговое законодательство была экономическая эффективность того или иного промысла. Расчеты строились на основе отпускной цены продукции из одной тонны биоресурсов, а также расчета себестоимости производства продукции из одной тонны биоресурсов на базе специально разработанных методик. Расчетная себестоимость производства продукции из одной тонны сырья определялась калькуляционным методом по статьям затрат. В основу ранжирования нормативов ставок был заложен принцип зависимости размера норматива ставки от рентабельности — чем выше рентабельность, тем выше ставка. При этом взимание ставок с тех биоресурсов, рентабельность которых не превышала 10%, не предусматривалась. Ограничительным параметром формирования ставок было условие, при котором ставки сбора не должны превышать 20% от расчетной отпускной цены на продукцию из одной тонны сырца.

Евгения Уваркина: «В основе механизмов решения задач отраслевого развития должны лежать не административные или директивные способы управления, а экономические стимулы, то есть рыночные механизмы. Тогда возникает вопрос: существует ли экономическая возможность использовать ставку сбора для экономического мотивирования? После введения ставок сбора в 2004 г. поступления в бюджет превышали платежи из бюджета в 3,3 раза. После чего это соотношение неуклонно снижалось и в 2014 г. платежи из бюджета превышали поступления на 34%. В абсолютных цифрах сборы за пользование биоресурсами уменьшились в 2014 г. по сравнению с 2004 г. в 4,8 раза. Если произвести сравнение в сопоставимых условиях, то есть принять во внимание разницу в ОДУ (в 2004 г. ОДУ по массовым объектам было существенно меньше, чем в 2014 г.) и инфляцию, то сумма сборов в 2014 г. уменьшились в 10,5 раза в сравнении с 2004 г.».

Новые подходы

По мнению Общественной палаты, существуют две возможности определения размера ставки в зависимости от эффективности промысла: одна из них — выполнить расчеты экономической эффективности  по каждому биоресурсу в настоящее время.  С учетом ликвидации ВНИЭРХ задача достаточно непростая, требующая как минимум соответствующего финансирования и времени. Ибо промысел одного и того же объекта промысла ведут суда разного типа, что определяет различные затраты и в конечном итоге различную себестоимость производства продукции, а даже суда одинакового типа, модернизированные разным образом, имеют различную себестоимость, необходимо создание и согласование расчетных моделей.

Второй путь — это использование тех экономически обоснованных ставок сбора, которые были определены в 2004 г., и их индексация с 2004 г. по настоящее время. Их величины тогда, когда они вводились и когда отрасль, по многочисленным утверждениям, «вздохнула полной грудью» после периода аукционов, были по абсолютной величине, выраженной в долларах США, в 4,8 раза выше, чем планируется в 2019 г. и 2,5 раза выше, чем планируется в 2021 г. То есть в 2004 г. был предложен и использовался сбалансированный подход. И пользователей это устраивало.

Олег Братухин: «Общественной палатой предлагается уменьшить общее количество объектов ВБР, для которых вводятся новые ставки сбора, за исключением морских млекопитающих, с 142 до 62. По 80 объектам ВБР, которые являются менее экономически эффективными (рентабельность по операционной прибыли менее 30%), либо недоосваиваемыми, либо малоосваиваемыми, ставки аннулируются, что безусловно будет способствовать их большему освоению и росту вылова ВБР. Полную, высокую ставку сбора будут платить те пользователи, которые используют старые суда и при этом поставляют на экспорт необработанное сырье. Причем платить они будут не больше, чем платили в 2004 г., когда вводилась ставка сбора.

Те пользователи, которые будут поставлять продукцию на внутренний рынок, использовать вновь построенные суда на российских верфях, увеличивать глубину переработки, поставлять продукцию на береговые предприятия, развивая прибрежные территории, будут платить ставку сбора, которая не превышает прежнюю без учета льгот. И это не приведет к существенному ухудшению экономических показателей (EBITDA на минтае уменьшится с 49% до 44%, на крабе с 56% до 54%), как показал стресс-тест Росрыболовства, и не лишит их возможности осуществлять инвестиции.

Такой подход будет реально стимулировать эти необходимые государству цели, причем что касается обновления флота, то тут интересы рыбопромышленников и государства точно совпадают, поскольку использование современных судов меняет экономику принципиально — за счет кратного увеличения вылова на массовых объектах промысла операционная прибыль существенно растет».

Какие бы решения в будущем ни приняли, ясно одно: речь сегодня идет о реформировании системы распределения биоресурсов в интересах всех участников рынка и интересов общества. Возможно, что рыбакам вновь нужно вернуться к обсуждению введения «олимпийского принципа», пересмотреть сомнительные введения биоресурсов в перечень ОДУ, рассмотреть критерии вывода из ОДУ и отказаться от совместного освоения квот.

Ведь за каждой «сомнительной» операцией по приобретению или продаже государственных биоресурсов уже внимательно следят, и все «серые» схемы все сложнее реализовывать. Правда, все это имеет смысл, если все участники оборота долей работают в равных условиях и на отдельные «шалости» с квотами государственные структуры не станут закрывать глаза.

КОММЕНТАРИИ