В 1824 г. представители президента США и императора всея Руси, желая скрепить узы дружбы, подписали в Санкт-Петербурге конвенцию о навигации и рыболовстве на севере Великого океана – «обычно называемого Тихим океаном или Южным морем».
Разграничив свои земли по 54 градусу 40 минуте северной широты с обязательством не образовывать никаких поселений России и США в чужих секторах, державы договорились о взаимном праве на 10 лет входить в ручьи, внутренние моря, заливы и гавани друг друга по побережью Тихого океана для рыбной ловли и торговли с местным коренным населением. С определенным ограничением:
«Все спиртные напитки, огнестрельное оружие, другое оружие, порох и военные боеприпасы любого рода всегда исключаются из той же торговли, и обе державы не обязуются на взаимной основе ни продавать, ни разрешать их продажу местным жителям соответствующими гражданами и подданными, а также любыми лицами, которые могли находиться под их властью».
Аналогичным образом было оговорено, «что это ограничение никогда не должно служить предлогом и ни в коем случае не должно выдвигаться для санкционирования обыска или удержания судов, изъятия товара или, в конечном счете, каких-либо принудительных мер в отношении торговцев или экипажей, которые могут вести эту торговлю. Высшие Договаривающиеся Державы взаимно оставляют за собой право определять наказания, которые должны быть понесены, и налагать наказания в случае нарушения настоящей статьи своими гражданами или подданными».
Весной 1834 г. действие конвенции закончилось. А вместе с нею и беспрепятственный доступ к рыбной ловле и торговле с местным населением на западном побережье Русской Америки и российском тихоокеанском побережье. В одночасье все американские торговцы, зверопромышленники превратились в контрабандистов, бутлегеров и браконьеров. И уже в сентябре американский бриг «Лориот» Р. Д. Блина был перехвачен русскими у северо-западных берегов Америки и ему было отказано в заходе в гавань Татески.
Американское правительство также провело информационную кампанию, донося до своих граждан новые изменения. Но как писал историограф Русской Америки Тихменев: «Слова бывшего в начале этого столетия представителем России при правительстве Соединенных Штатов графа Палена о бессилии этого правительства удержать граждан своих в пределах существующих постановлений едва ли могли оправдаться когда-либо более положительным образом, как в последующих действиях американцев, для промысла китов и, вероятно, вместе с тем и для производства контрабандной торговли, собственно в русской части Восточного океана».
И пока правительство США предпринимало безуспешные дипломатические попытки по продлению договора, американские суда продолжали на свой страх и риск вести свою незаконную теперь деятельность в российских водах, причем даже расширив ее.
В 1835 г. капитан Б. Т. Фолджер на корабле «Ганджес» из Нантакета обнаружил в районе острова Кадьяк огромные «китовые пастбища», и с начала 1840-х годов туда потянулись многие десятки китобоев из 700 американских судов Тихого океана, увеличив их присутствие в российских водах в 90 раз.
Уже в 1842 г. русские в связи с этим отмечали на острове Кадьяке большое уменьшение количества китов. Оснащенные «на военную ногу» суда Русско-американской компании несли дозорную службу в южных проливах, базируясь в бухте Тонгассс и в Дионисиевском редуте. Каждое из 20 компанейских судов имело от одного до девяти орудий, некоторые – станок для пуска зажигательных ракет, абордажные сети, набор холодного и огнестрельного оружия.
Для предотвращения «хищничества» американцев было принято решение «вооружить одно из компанейских судов и послать оное в крейсерство около островов, бухт и заливов по южную сторону Кадьяка и в Шелиховом проливе».
Для крейсерства в пределах, наиболее осаждаемых иностранными промышленниками, решили отрядить одно из лучших компанейских судов и попросили императора снабдить его военным флагом – как «внушающим большее уважение при всевозможных случаях». «Вид русского военного флага в морях, посещаемых китоловами, будет действенным средством в обуздании их дерзости».
Было получено согласие МИД, главного морского штаба и Минфина, и летом 1845 г. решение об учреждении крейсерства было доведено до сведения американцев. В Америке тоже оповестили об этом широкую общественность, предписав не заходить в места, где расположены русские поселения.
.jpg)
Однако слишком уж большая была маржа. Например, за лист табака можно было выменять у местного населения шкуру речного бобра стоимостью в 300 руб. ассигнациями. И американцы не остановились в незаконной продаже местным народам российских территорий шерстяных одеял, табака, боеприпасов и рома. Даже продавали им полинезийцев и гавайцев для жертвоприношений.
При предъявлении одному из китоловных судов, подошедшему в 1847 г. к острову Берингову, запрещения промышлять сивучей на находящемся возле последнего островке шкипер приказал прогнать с судна управляющего островом и тотчас же съехал на берег со своими людьми с явным намерением нарушить запрещение. Одно решительное приготовление к обороне заставило китобоев удалиться, но при этом они дозволили себе вырубить кустарник, который, по безлесному положению острова, разведен был с большим трудом.
В 1847 г. генерал-губернатор Восточной Сибири ходатайствовал правительству России содержать военный бриг для крейсерства, потому что «хищничество» американцев увеличивалось.
Так, по донесению командира компанейского брига «Константин», летом 1847 г. «китоловы, производя во множестве промысел у островов, покрыли море жиром, а берега китовыми остовами и китами, издохшими от ран. Китобойные же вельботы пристают к берегу, в особенности по ночам, и разводят повсюду огни, от дыму которых бегут не одни бобры, но и сивучи и нерпы».
В мае 1848 г. руководство Российско-американской компании (РАК) жаловалось, что иностранные китоловы, «посылая вельботы свои на берег, вредят всякой промышленности» и «самому существованию туземцев». Кроме того, выбрасываемые на берег остовы китов производят смрад, который отгоняет зверей, «отчего теперь нет бобров ни на острове Атту, ни на Самнахе». И так как силами своего крейсерства с этим справиться никак было невозможно, просило «об учреждении в северной части Тихого океана постоянного крейсерства из судов императорского флота», «для удержания иностранных китоловов от своевольства».
Эта информация была доведена до императора, который поручил начальнику главного морского штаба России изучить вопрос и доложить.
Начморштаба согласился с этим при условии, что Российско-американская компания возьмет на себя обеспечение этого крейсера, просчитав, что полное снаряжение военного сорокачетырехпушечного фрегата для крейсерства у берегов Русской Америки будет стоить 270 159 руб. 41 коп., а ежегодное содержание будет обходиться в 85 310 руб. 44 коп. Компания не смогла нести эти расходы.
Все же в 1850 г. правительством России в воды Тихого океана с охраной под командованием капитана Сущова был отправлен корвет «Оливуца» – первый охранный крейсер Российской империи на Тихом океане, прибывший в Петропавловский порт в 1851 г.
Однако «3 сентября капитан Сущов пригласил всех на корвет для празднования годовщины отплытия этого судна из Кронштадта. Многочисленное общество собралось к роскошному завтраку. Тосты следовали за тостами под гром пушечных выстрелов. Вечером на корвете и на берегу внезапно началась зловещая суета. Сущов вздумал проехаться под парусом по заливу в небольшой шлюпке, как вдруг неожиданным и сильным порывом ветра опрокинуло его маленькую лодку, и на наших глазах она затонула со всеми пассажирами. Тотчас же все лодки были на месте несчастья. Но, к несчастью, удалось спасти только двух матросов. Капитан Сущов с тремя матросами пошли ко дну, и их невозможно было отыскать, несмотря на поиски всякими способами, длившиеся до поздней ночи. Лодку удалось вытащить, но пустую. Все усилия и труды, все старания найти утонувших остались тщетны. Таким образом, день радости неожиданно обратился в день печали. Достойнейший человек, прекрасный моряк лежал теперь в холодной, сырой могиле со своими тремя спутниками. И в следующие дни не прекращались поиски, чтобы, по крайней мере, найти и похоронить трупы, но также безуспешно. Наконец, 26 сентября, когда окончательно пришлось отказаться от всякой надежды, вдоль берега потянулась длинная траурная процессия с духовенством во главе и остановилась против места ужасной катастрофы, чтобы хоть отсюда отдать последний долг погибшим».
Впоследствии «Оливуцей» командовали такие известные капитаны, как И. Ф. Лихачев и Н. Н. Назимов, продолжившие дело капитана Сущова.
Юрий УФИМЦЕВ
