Александр Ханчук, член Президиума РАН, первый заместитель председателя ДВО РАН, директор Дальневосточного геологического института ДВО РАН, доктор геолого-минералогических наук, профессор, член-корреспондент РАН (1997), академик РАН (2006); крупный ученый в области геологии, петрологии и металлогении, автор более 330 научных публикаций, в том числе 10 монографий.
Родился в 1951 г. в г. Малорита Брестской области. В 1976 г. окончил геологический факультет Львовского государственного университета. С 1976 г. работал стажером-исследователем, младшим и старшим научным сотрудником, заведующим лабораторией, заместителем директора по научной работе. С 1993 г.— и. о. директора, а с 1996 г. — директор Дальневосточного геологического института; организатор и первый декан геологического факультета Дальневосточного федерального университета; избирался президентом (2004–2009) Международной ассоциации по изучению генезиса рудных месторождений; главный редактор журнала «Тихоокеанская геология», член редколлегий ряда отечественных и зарубежных научных журналов.
В то время, как на международном рынке горнорудной промышленности наш край не отличается высокой конкурентоспособностью, Александр Ханчук, академик и директор Дальневосточного геологического института, считает, что у Приморья есть интересные перспективы в данной сфере. В День геолога, отмечаемый в России 3 апреля, он побеседовал с корр. «К».
Все будет. Лет через пять
— Александр Иванович, из какого материала сделан ваш письменный прибор? Интересная каменная текстура...
— Это дальнегорский скарн, другими словами, руда, из которой добывается наш бор. А бор — как раз тот продукт мест-ной горнорудной промышленности, который можно назвать конкурентоспособным. В Приморье крупное месторождение, добыча активна, и, что самое главное, качество приморского бора — наивысшее по мировым стандартам. Кроме того, бор — один из немногих продуктов, производимый в Приморье полностью. Остальное традиционно поставлялось на фабрики других регионов и стран лишь в виде концентрата. Это, конечно, упущение, что в Приморье нет соответствующих предприятий для выработки металла.
— В общественном мнении недра края считаются небедными. Вы согласны с этим?
— Если говорить о залежах, у нас помимо бора, конечно, есть кое-что: плавильный шпат (для металлургии и химпрома), вольфрам, цинк, свинец, олово. Это все добывалось во времена Советского Союза для промышленности внутри страны. Когда же СССР рухнул, пришлось выходить на мировой рынок, где мы потерпели фиаско: не выдержали конкуренции, к примеру, с Монголией. Или взять именно олово. Мы всегда добывали его в районе Кавалерово закрытым способом, а в мире уже вовсю ведется открытая добыча олова.
Нам нужно много работать над изысканиями новых технологий добычи и производства в горнорудной сфере. Собственно, наш институт этим в основном и занимается. Сейчас делаем ставку на разработку новейших, нетрадиционных методов анализа полезных ископаемых. Также у нас есть превосходные результаты в исследованиях химического состава воды.
— Выходит, сейчас сферы интересов геологов вышли за рамки земной стихии?
— Да. Когда я был назначен директором геологического института, сразу взялся за его диверсификацию. В нелегкие 90-е стало очевидным: чтобы нам быть при делах, следует существенно расширить исследовательские интересы. В советский период институт имел утилитарные задачи, связанные с добычей определенных ископаемых в Приморье, поэтому с приходом перестройки мы рисковали стать ненужными. А та разноплановость института, которой мы достигли на данный момент, позволяет нам развиваться и быть полезными далеко за пределами края.
— То есть вы не связываете своих перспектив с Приморьем?
— Наоборот! Совершенно ясно, что в Приморье обязательно наступит новый виток развития горнорудной промышленности. Лет через пять сюда придут крупные компании, скорее всего, с иностранным капиталом. В самом крае пока нет таких экономических сил, которые могли бы прямо сейчас взяться за разработку недр края. Но я, как руководитель геологического института, жалею о другом: мы не успели найти свое место в нефтегазовой нише. Гипотетически это возможно, а практически не было удобного момента и нужных связей.
— Как все вышесказанное соотносится с проблемами экологии?
— У экологов свои задачи, у геологов — свои. Мы взаимодействуем и никакого раздражения по отношению друг к другу не испытываем. Если же все сводить только к проблемам экологии, безусловно, чрезвычайно важным, то лучше сразу вернуться к пещерной жизни. Тогда вопросы сохранения окружающей среды исчезнут сами собой. Но думаю, что таких, кто хотел бы вернуться к первобытному строю, все-таки мало.
Благородные металлы
— Какие приоритетные направления разрабатывает ваш институт в настоящее время?
— У Приморья большое будущее в области благородных металлов. По нашим последним данным, край обладает прогнозными запасами серебра. Кроме того, в Приморском и Хабаровском краях имеются значительные залежи графита. Ранее графит никогда не рассматривали как источник получения золота или платины. В учебниках геологии и ведомственных инструкциях геологоразведочных организаций вы не найдете информации о графитовых объектах как о месторождениях драгоценных металлов. Однако оказалось, что графит содержит золото в мелких частицах и платину в нановключениях.
— Почему этого не обнаружили раньше?
— Потому что ранее геология использовала методы анализа, в результате которых получали существенно заниженные данные о включениях золота и платины. Мы взяли на вооружение новаторские разработки коллег из Института микроэлектроники и высокочистых веществ РАН (Черноголовка) и успешно их применяем. Также разрабатываем технологии добычи золота и платины совместно с Институтом химии ДВО РАН. В Приморье можно добывать золото и платину. В этом я вижу будущее развития горнорудной промышленности края.
— Действительно ли экономически необходимо увеличение производства благородных металлов?
— Необходимо. Текущее мировое потребление металлов платиновой группы относительно невелико, но оно устойчиво растет ввиду расширения сферы их использования. Современному человеку, полагаю, понятно, что речь идет не о ювелирном производстве, а о высоких технологиях. Благородные металлы представляют собой разнородные товарные продукты, формирующие свои лишь отчасти перекрывающиеся рынки. Так, золото является типичным примером глобального рынка чистой конкуренции, когда новый участник с любым объемом может легко войти в него и так же легко может быть вытеснен. Напротив, рынок металлов платиновой группы очень специфичен — любые изменения спроса на нем приводят к резким преобразованиям в производстве и системе в целом.
Притягательный край
— Вы родились в Беларуси, учились в Украине, а с 1976 года живете в Приморье. Не возникало ли у вас желания вернуться в более благоприятный климат?
— Не возникало. Приморский край мне, как геологу, всегда был очень интересен. Знаете, что дальнегорские известняки представляют собой фрагменты древних океанических атоллов, которые образовались в тропиках, а затем вместе с океанической плитой переместились в район Дальнегорска? А Владивосток сразу очаровал меня. Это замечательный портовый город с особенной атмосферой. Я уже тут многого достиг, а впереди, надеюсь, еще много открытий.
— Ваш выбор пал на Львовский университет. Почему не на московский вуз?
— Львовский университет уникален. Там органично соединились австрийско-польская исследовательская школа и энтузиазм молодых советских преподавателей. К тому же из Брестской области мне было удобно добираться поездом до Львова.
Оттуда в 1975 году я был направлен на практику в ДВГИ и далее — на Камчатку. Мне сразу понравился институт. Я работал в разных районах Дальнего Востока, со временем сосредоточился на Приморье.
