Если весна для большинства служит приятным поводом для шашлыков на природе, то для сотрудников лесного хозяйства это время — старт периода борьбы с пожарами. О том, готовы ли лесничие к борьбе с огнем и какие «сюрпризы» ждут поджигателей в этом году, рассказывает директор департамента лесного хозяйства Приморского края Валентин Карпенко.
— Валентин Витальевич, какова сейчас ситуация с лесными пожарами в Приморье?
— В этом году произошло 23 довольно крупных пожара, два из них — уже в январе, на Хасане: в южных и западных малоснежных районах высокая горимость даже зимой. Причина практически всегда одна — человек, который делает это либо по глупости, по неосторожности, либо умышленно. Бывало, что на месте пожара мы находили специальные световые ловушки, которые фокусируют свет, из-за чего происходит возгорание. Я характеризую это как диверсии.
В частности, такие действия наблюдаются в Кавалеровском районе, где находится наибольшее число арендаторов лесных участков. Как только происходят какие-либо перемены руководства лесным хозяйством, там начинаются возгорания. Так, в прошлом году леса в Кавалеровском районе полыхали во время проверки одной крупной организации. Эта информация была доведена до соответствующих органов, включая ФСБ. Доказан факт умышленных поджогов.
— Как приморская власть реагирует на факты умышленного вреда, причиненного лесному хозяйству края?
— Органы исполнительной власти начали потихоньку «закручивать гайки» и более строго спрашивать. Так, в прошлом году улучшило работу Приморское лесничество — было выявлено много нарушений, в том числе незаконные рубки леса, по которым причитается более 100 млн рублей неустоек. На самом деле для арендаторов это не такие уж и большие деньги, но это — дело принципа.
Между тем сегодня порядка 68% лесного фонда Приморского края находится в аренде, и эта цифра, а значит, и число арендаторов, будет расти. Мы призываем арендаторов как реальную бизнес-силу быть социально ориентированными. И, надо признать, они реально помогают, обеспечивая население дровами и принимая активное участие в тушении лесных пожаров.
В настоящее время, перед введением пожароопасного периода, по поручению первого вице-губернатора Александра Костенко наши специалисты проводят выездные совещания с главами муниципальных образований, лесничествами и арендаторами лесных участков по вопросу «О готовности территорий Приморского края к прохождению весеннего пожароопасного сезона 2018 г.». Координируем совместные действия.
Считаю большим достижением возвращение в этом году к зонированию введения особого пожароопасного режима. Территория края разбивается на три зоны: юго-западная, центральная и северная, с различными сроками проведения контролируемых профилактических выжиганий — где-то снег уже сошел, а где-то наличие снега еще позволяет проводить профилактические мероприятия. Поэтому в этом году на территориях Владивостокского, Уссурийского, Сергеевского и Кавалеровского лесничеств пожароопасный сезон уже действует с 26 марта, а на территориях Арсеньевского, Верхне-Перевальнинского, Дальнереченского, Рощинского, Спасского, Тернейского и Чугуевского лесничеств пожароопасный сезон откроется 9 апреля.
— Есть ли отличия пожаров в нашем крае от пожаров в других регионах?
— Отличия есть: в Сибири, Амурской области и на севере Хабаровского края часто бушуют верховые пожары. Это самый страшный вид пожаров, когда сгорает полностью все, только одни обугленные стволы остаются.
В Приморье больше низовые пожары. Сейчас весной, когда земля еще не до конца оттаяла, дунул ветерок — огонь быстренько пробежался, спалив верхний слой и нанеся наименьший ущерб для леса. Интенсивность горения небольшая. А с приходом тепла пожары становятся более опасными. Но, опять-таки, высокое число пожаров там, где высокая антропогенная нагрузка — это Хасанский, Ханкайский, Хорольский, Пограничный, Спасский районы, Уссурийский городской округ, частично Михайловский район. Там из года в год горят дубнячки, которые очень устойчивы к низовым пожарам и практически не повреждаются. Да, они выглядят обгоревшими и черными, но они растут так уже по 10–30 лет. Однако не идет накопление гумусного слоя, лесной подстилки, сгорают полезные жучки-червячки — в общем, ничего хорошего от таких пожаров нет.
— Почему по-прежнему в Приморье происходят палы?
— Наши коллеги — сельхозпроизводители ленятся вычищать стерню, убирать прошлогоднюю траву — под разными предлогами они это выпаливают. Либо чтобы раньше трава полезла, либо чтобы земля начала раньше оттаивать, и т. д. Нам также очень сильно вредят сборщики папоротника — ни для кого не секрет, что папоротник лучше растет на выжженном месте.
Но выжигания — это путь в никуда, потому что этот «волшебный» эффект быстро нивелируется. И сколько мы ни пытаемся объяснить это сельхозпроизводителям, они нас не понимают. Мол, дед палил, отец палил, и я буду палить. Но от пала эффект очень кратковременный. У нас в институте по этому поводу была целая наука, доказывающая, что однократный пал приносит очень положительный эффект, если производится раз в 100 лет — почва насыщается зольными элементами и минеральными веществами и т. д. Когда-то вот такой разовый эффект наши деды-прадеды получили, все это восприняли как манну небесную и продолжают до сих пор выжигать землю. Но достигают прямо противоположного эффекта — экосистема деградирует из года в год. Я вижу это по пастбищам, где остались только многолетние травы, у которых есть корневища, а это, как правило, полынь, порей, осока — то есть травы, которые коровы очень плохо едят. А богатое разнотравье у нас, к сожалению, все деградировало и поумирало. Очень горько видеть, как мы сами разрушаем свой мир.
— Как вы считаете, что могло бы исправить ситуацию?
— Ситуацию изменило бы повышение культуры населения и более совершенные методы законодательного воздействия. К примеру, сегодня мы не можем в полную меру контролировать сельхозпроизводителей и наказывать их за неисполнение предписаний, потому что они от нас то прячутся, то главы муниципальных образований их прикрывают — берегут своих фермеров от наказаний. Так, по закону фермер обязан свой участок, граничащий с лесом, опахать полосой и еще прилегающую полосу очистить от растительности. Если они этого не делают, с них взимается административный штраф. А в случае пожара и отсутствия данных профилактических мероприятий на фермера возлагается весь причиненный пожаром ущерб. Поэтому их и оберегают от нас. Считаю этот путь неправильным: нужно работать с фермером и объяснять ему пользу этих незначительных, но важных действий. Даже если бы они делали просто то, что предписано, это было бы очень существенным подспорьем для того, чтобы не горели леса.
— Какими техническими средствами для охраны/тушения располагают сегодня защитники леса?
— Техническая база состоит из автомобилей, тракторов и бульдозеров, предоставленных Приморской территориальной подсистемой РСЧС, и техники от подразделений департамента лесного хозяйства — всего 1139 единиц. Из них 840 — собственность арендаторов лесных участков.
В этом году в рамках государственной программы Приморского края «Развитие лесного хозяйства в Приморском крае» на 2013-2020 гг. мы закупили четыре квадроцикла для патрулирования и своевременного обнаружения возгораний, лодку алюминиевую для переправы через реки. Планировали купить трактор, но, к сожалению, с заявленными характеристиками никто не вышел на аукцион. Используем в основном патруль на автомобиле. Экипаж состоит из водителя и двоих специалистов, экипированных воздуходувкой (такой воздушный веник), граблями и ранцеопрыскивателем.
Но самым эффективным средством в борьбе с пожарами являются бульдозеры — ничего более эффективного еще не придумано. И, что важно, проходят бульдозеры почти везде. Отбиваем полосу бульдозером и оттуда пускаем встречный пал — это универсальная система борьбы с пожарами. По-другому сильные пожары не остановить. Воздушный транспорт помогает, но он жутко дорогой.
Довольно успешно сегодня работает информационная система дистанционного мониторинга Федерального агентства лесного хозяйства (ИСДМ-Рослесхоз). Эта система спутникового контроля дает оперативную обстановку раз в два часа, но неэффективна во время сильной облачности или во время дождей.
В скором времени у нас появится беспилотник — Фонд дикой природы сейчас адаптирует его под наши запросы и будет передавать в использование. Вообще беспилотники бы сильно помогли нам: во-первых, они в разы дешевле, чем самолеты, во-вторых, если бы дроны-квадрокоптеры были в каждой пожарно-химической станции и в каждом участковом лесничестве, это играло бы большую роль и в качестве надзора — давало бы возможность оперативно находить виновника поджога и было бы мощным стимулятором осознания ответственности у населения. Кстати, беспилотники уже зарекомендовали себя как очень эффективное средство борьбы с браконьерами во время нереста рыбы.
— Как планируете восстанавливать нанесенный пожарами ущерб?
— Восстановление леса — это ежегодная работа, которая проводится согласно «Лесному плану» Приморского края. В этом году запланировано по программе «Развитие лесного хозяйства Приморского края» произвести лесопосадки на площади 1255 га — это практически четыре миллиона штук сеянцев и саженцев. Кроме того, будут проводиться ежегодные мероприятия по естественному лесовосстановлению (порядка 9000 га) и уход за лесными культурами и их дополнение. Также мы участвуем в ежегодной всероссийской акции «День посадки леса».
Татьяна ПОНОМАРЕНКО, фото автора
