Ровно 40 лет назад из жизни ушел один из величайших представителей человечества — председатель КНР Мао Цзэдун.
«Состояние здоровья руководителей нашей страны всегда было окружено завесой секретности. Покров тайны вокруг состояния здоровья председателя Мао Цзэдуна был еще более плотным. Обычно лишь весьма немногие знали о том, что председатель болен, и еще более ограниченный круг людей был посвящен в то, насколько серьезно он болен», — вспоминала помощница Мао Цзэдуна Чжан Юйфэн.
До самой смерти здоровье Мао Цзэдуна являлось предметом постоянного интереса и первых лиц КГБ. Как вспоминал заместитель начальника информационно-аналитического управления внешней разведки СССР Леонов, «за самочувствием «великого кормчего» мы следили очень тщательно, делали каждодневные бюллетени о состоянии его здоровья». Все понимали, что изменение политики Китая возможно только после ухода председателя Мао в мир иной.
В феврале 1965 г. председатель Совмина СССР Косыгин побывал в Северном Вьетнаме, где пообещал помощь оружием для борьбы с американцами. Из Ханоя он прибыл в Пекин, встретился с Мао и пригласил его в Москву для переговоров на предмет нормализации отношений между двумя великими соседями. «Я устал, — сказал тогда Мао. — Не всегда принимаю участие в заседаниях Политбюро и, видимо, скоро умру…» Было ему тогда 72 года.
Начиная с 1971 г. Мао сильно болел и не часто выходил на люди. Такое положение рождало множество слухов о скорой кончине «великого кормчего». Однако умер же Мао 9 сентября 1976 г. Более чем через 11 лет после упомянутого разговора с Косыгиным.
Первыми в СССР до официального объявления о смерти «великого кормчего» узнали чекисты Управления КГБ СССР по Читинской области. 9 сентября 1976 г. около семи часов вечера по читинскому времени начальник Забайкальского отдела КГБ Разумов по закрытой связи позвонил из Забайкальска в Читу заместителю начальника Управления КГБ по Читинской области полковнику Соловьеву, который исполнял в этот день обязанности начальника управления. Майор Разумов сообщил, что по оперативным каналам получена информация о смерти Мао Цзэдуна. Вскоре в кабинет Соловьева вошел начальник разведывательного подразделения УКГБ Голубь и доложил о разговоре с заместителем Разумова майором Назаровым, который непосредственно вел в Забайкальске дела по линии разведки. Речь шла об этой же информации. Соловьев поинтересовался, а надежный ли источник информации? Разумов подтвердил, что даже очень надежный. Соловьев позвонил по правительственной связи дежурному КГБ на Лубянку, помещение которого находилось недалеко от кабинета Андропова.
«Докладываю ему: вот так вот, получил следующую информацию, — вспоминал Соловьев. — Он мне: давай телеграмму, важная информация. Быстро составили телеграмму на имя руководства комитета, отправили. Он доложил Юрию Владимировичу Андропову.
Довольно скоро мне перезвонил из Москвы дежурный по КГБ и прямо огорошил сообщением, что Первое главное управление КГБ и МИД СССР не располагают такими сведениями, и, как говорится, «настоятельно порекомендовали разобраться». Еще московский генерал, начальник дежурной службы, отметил: ПГУ говорит, что это дезинформация. И в Пекине утверждают, что такой информации нет, так что понимаете, говорит, какую вы кашу заварили? Вы первые передали такую информацию, Юрий Владимирович просил еще раз уточнить. Потому что нужно докладывать в инстанцию, то есть в ЦК. Подтвердите, раз ПГУ не знает, резидентура в Пекине не знает.
Я звоню Разумову в Забайкальск. Говорю: вот видишь, как на нашу голову такую информацию передали, а теперь как быть дальше? Точная информация? Он твердо: точная, не беспокойтесь. И Назаров тоже говорит: точная информация, надежная. Разумов еще, помню, добавил: а куда нам деться? Дальше Забайкальска не пошлют. И вам дальше Читы никуда не деться. Но в общем-то, конечно, неприятное дело. Я опять звоню дежурному на Лубянку, он, видимо, Андропову еще раз доложил. Тот говорит: просьба сообщить данные об источнике. И мы тогда отдельной телеграммой, значит, лично Андропову пишем, кого из себя представляет этот человек, где он работает, сколько мы вместе с ним уже сотрудничаем, какую информацию передавал».
Через полчаса после того, как в Москву из Читы ушла вторая телеграмма с подтверждением информации о кончине китайского лидера, дежурный КГБ вновь связался с Соловьевым и передал, что председатель КГБ Андропов дал указание письменно доложить о смерти Мао Цзэдуна генсеку ЦК КПСС Брежневу. Указание Москвы перепроверить и подтвердить сведения о смерти Мао Цзэдуна объяснялось просто. К середине 1970-х годов тогдашнее советское руководство пришло к выводу, что если и удастся смягчить отношения с Китаем, то только после ухода непримиримого председателя Мао. «Ну а мы-то с Разумовым о том не знали, а Андропов-то знал, конечно, какая обстановка: доложили, а потом бы выяснилось, что Мао Цзэдун не умер — скандал бы был! У Брежнева и так состояние здоровья…»
В Чите, конечно, были обеспокоены реакцией Москвы на переданные сведения. Соловьев обратился с просьбой к начальнику подразделения радиоконтрразведки посадить свободных сотрудников со знанием китайского и других иностранных языков на прослушивание главных новостных радиостанций мира. «И где-то было уже часов девять вечера, вдруг сама Москва передает: французские журналисты получили сведения в Пекине о том, что якобы скончался Мао Цзэдун. Ну, я сразу, когда это услышал, звоню Разумову в Забайкальск на границу: пошли домой, говорю, «Франс-пресс» уже разнюхала раньше, чем наше ПГУ, — можно отдыхать. Еще сказал: теперь орден получишь», — рассказывал Соловьев.
Орден Разумову не дали. Хотя, как всегда говорилось на совещаниях, своевременная и точная информация о кончине Мао имела бы большое значение для руководства Советского Cоюза, надеявшегося, что с уходом председателя Мао появится и возможность для улучшения отношений с Китаем. Не дали награду и приморским «слухачам», почти одновременно подтвердившим сведения читинцев.
«В сентябре 1976 г. мой начальник услышал фразу «Мао джуси сышила», что означало: «Председатель Мао умер», — рассказывал корр. «К» лейтенант погранвойск из Дальнереченска. — Начальник тут же передал информацию по службе, и в результате эта новость стала известна руководству намного раньше официального объявления. Мой начальник уже стал вертеть дырки на погонах и на френче — в принципе, за такое полагалась хорошая награда, но она, как всегда, досталась вышестоящему начальству в Москве. После распространения сообщения о смерти Мао на границе с Китаем все было приведено в повышенную готовность. Так, например, бойцы-радиоконтрразведчики в поселке Березовка Хабаровского края два месяца спали в полной выкладке — никто не мог спрогнозировать последствий ухода «великого кормчего».
«Однако мы и не предполагали, какие кардинальные перемены начнутся в Китае в последнее время. Потом мы, конечно же, усекли, что происходит после смерти Мао Цзэдуна. Появился Дэн Сяопин. На его примере, кстати, очевидно, что роль личности в истории недооценивать нельзя. Мы информировали руководство, что Китай «встал на новые рельсы» экономического развития. Разработал новые лозунги. Например: «Неважно, какого цвета кошка, лишь бы она ловила мышей», — отмечал ставший уже к тому времени заместителем начальника разведки ПГУ Леонов. — Но наше руководство не желало перенимать опыт великого соседа».
Юрий УФИМЦЕВ, специально для «К».
