БАРСЕГОВ Эдуард Владимирович, 60 лет.
МЕСТО РОЖДЕНИЯ: Владивосток, Вторая Речка
ОБРАЗОВАНИЕ: закончил истфак ДВГУ (1968 г.), худграф Хабаровского пединститута (1974 г.).
КАРЬЕРА: 1956-1959 гг. - моторист 1-го класса китобойца "Ураган", 1959-1962 гг. - служба в СА, 1963-1965 гг. - учитель рисования в школе-интернате №2, 1973-1982 гг. - художник-постановщик студии "Дальтелефильм", 1974-1985 гг. - преподаватель скульптуры в худ. училище г. Владивостока, 1977 г. - принят в союз художников СССР, 198О-1981 гг. - преподаватель теоретического курса истории скульптуры в ДВГУ, 1993-1995 гг. - председатель Приморского Союза художников России, 1994-1999 гг. - секретарь Союза художников России, 1996 г. - присвоены звания - заслуженный художник России, академик Петровской Академии наук и искусств. С 1998 г. По настоящее время - профессор скульптуры в ДВГТУ.
РАБОТЫ: 1960 г. - памятник Мухину, пос. Мухинка, Амурская обл. 1971 г. - памятник Пушкину, г. Хабаровск, 1978 г. – мемориальная доска Иерониму Уборевичу, г. Владивосток, 1980 г. – памятник Артему , Сергееву, г. Артем, 1983 г. - памятник Сергею Лазо, пос. Лазо, 1984 г. - бюст Юрия Гагарина, ДВ пароходство, г. Владивосток, 1985 г. - памятник воинам-пограничникам ВОВ, пос. Пограничный, 1985 г. - памятник шкиперу Фридольфу Геку. г. Владивосток, 1990 г. - памятник-надгробье Дмитрию Гагарову, г. Владивосток, 1990 г. - памятник Александру Фадееву, с. Чугуевка, 1994 г. - памятник Антону Жуку - воину, погибшему в Чечне, г. Владивосток, 1994 г. - бюст заслуженного юриста России В.В. Любарского, г. Владивосток, 1996 г. - памятник Чан До Бину, Восточный институт, г. Владивосток, 1996 г. - памятник А.Ф. Кони, ДВТИ. г. Владивосток, 1999 г - памятник Пушкину, г. Владивосток. (Указаны далеко не все работы - Прим. авт.)
ХОББИ: фотография, цифровая видеосъемка.
ЛЮБИМЫЙ НАПИТОК: кофе. Когда-то любил пиво, спиртным по жизни никогда не увлекался.
ЖИЗНЕННОЕ КРЕДО: быть оптимистом несмотря ни на что. С трудом, но удается.
Огромная, по меркам нынешнего, стесненного "метрами и квадратами" времени, мастерская скульптора Барсегова занимает часть бывшей армейской казармы, дореволюционной еще постройки. Когда-то здесь была столовая, в которой однажды случилось пообедать будущему скульптору. Сегодня по стенам громоздятся стеллажи, уставленные бесчисленным множеством скульптур, воплощенных в металле, камне, гипсе, глине, дереве - свидетельства без малого четырех десятков лет упорного ежедневного труда. Произведения Барсегова можно встретить по всему Дальнему Востоку - на улицах, в музеях, галереях и частных коллекциях, в домах многочисленных друзей скульптора, да мало ли где еще. Расставаясь с очередной скульптурой, автор относится к этому вполне философски – подросшие дети должны начинать жить самостоятельной жизнью.
В самом центре мастерской подпрыгивает на спине деревянной черепахи вырезанный из дерева озорной мальчишка - Буратино. Как и у каждой работы, у него тоже есть своя история - много лет назад у здания студии "Дальтелефильм", где в то время работал художником-постановщиком Барсегов, упало во время бури огромное старое дерево. Большая часть поваленного гиганта отправилась, как обычно, в топку, меньшая стала скульптурой. Рядом смотрит на Буратино огромная деревянная голова чилийского барда Виктора Хары...
Современный Пигмалион
- Вам не дают покоя лавры папы Карло?
- Возможно. Знаете, скульптор - это оба родителя в одном лице – и отец и мать...
- Вы когда-нибудь лепили "девушку с веслом"?
- Нет. Вот "мальчика с веслом" сделал как-то в шутку. Это было на творческой даче, у нас там один скульптор, когда не было модели, говорит, мол, ребята, давайте я встану, и встал. Мы его полепили, я к тому же шаржировал немножко, и получился "мальчик с веслом"...
- У вас репутация "официального скульптора". За много лет по Владивостоку и краю набралось достаточно мемориальных досок и прочих ваших работ, сделанных еще в то, советское, время...
- Я не "официальный скульптор". Я - профессиональный скульптор, так будет точнее. Потому что я могу сделать практически любую работу - от выдержанной строго в классических канонах до самого современного авангарда и модернизма...
- То есть, Эдуард Владимирович, и "лошадку нарисовать" сможете, и "черный квадрат"...
- Примерно так. Есть люди, которые профессионально не очень поднялись, и поэтому они предпочитают прятаться за стилизацией, за "стильными ходами", за "я так вижу". Я могу вылепить так, как понадобится. Поэтому, когда вставал вопрос о том, чтобы сделать "как надо", без дураков, приходили ко мне. Скажем, надо было сделать надгробный памятник с портретом Дмитрия Гагарова. Честно признаюсь, Гагарова делать оказалось очень сложно, уж больно у меня к нему поначалу непростое отношение было. Потом, когда я узнал про Дмитрия Николаевича много такого, чего не знал прежде, оно переменилось к лучшему.
Скульптор ведь оставляет в своей работе след представления о человеке, которого он лепит. Взглянув на хороший скульптурный портрет, мы уже можем говорить - добрый человек или злой, больной или здоровый, прямой или согнувшийся - многое можно сказать. Художник прежде всего стремится передать то, что он видит в другом человеке.
У Родена есть великолепный портрет алкоголика, лицо очень выразительное, умудренное жизнью, видно, что многое пережил и прошел. Называется "человек со сломанным носом".
- А вам никогда не хотелось слепить современного бомжа?
- Просто конкретного бомжа - никогда. Потому что это было бы маловыразительно. Другое дело - создать какой-то колоритный образ, типаж.
Судьба Уборевича
- Одна из самых заметных ваших работ советского периода - мемориальная доска Уборевича с его портретом, которая висит на владивостокском ГУМе...
- С этой доской вообще целая история была. Во-первых, она не на своем месте. Ее предполагалось разместить на старом здании ГУМА, в нише, поэтому она и сделана так объемно, чтобы выступать из ниши. Такой композиционный прием довольно сложен в работе, поэтому мне было по-настоящему приятно, когда критики хвалили ее, один даже отметил, что "это уровень московский...". В то время это был комплимент.
Во-вторых, прежде чем устанавливать на стену, ее должны были после завода привезти мне в мастерскую, чтобы доработать, убрать швы, издержки литья. Но этого так и не сделали, сразу взяли и повесили.
- Другая ваша столь же заметная работа - Пушкин. О ней слишком много разного говорят...
- Идея памятника - груз Эпохи на хрупких плечах Гения. С другой стороны, при всем неприятии некоторыми этой скульптуры, она не остается незамеченной, привлекает к себе внимание людей - это, как мне говорили, очень большая удача для художника. Нравится или не нравится, но равнодушным от Пушкина никто не уходит.
Скажу только, что первоначально эта работа вообще не предназначалась для того чтобы стоять на улице. Это была моя выставка, посвященная Пушкину. Я работаю над пушкинианой уже более пятнадцати лет, как раз тогда, в год 200-летия со дня рождения Александра Сергеевича, у меня готовилась выставка и мне нужен был для нее "паровоз" - так мы называем большие, крупные работы, которые как бы "тянут" за собой всю остальную экспозицию. И я этот "паровоз" сделал. Тема "сидела" давно внутри, и я знал, что хочу сделать "Болдинскую осень". Но ее увидел ректор ДВГТУ Турмов и сказал: "Пушкин должен стоять напротив ДВГТУ". И я согласился.
- Вы об этом жалеете?
- Мне бы хотелось, чтобы памятник не был отрезан парапетом, к нему должны вести ступени, и вскоре это будет сделано. Но уже сегодня это довольно интересное место для студентов, с легкой руки журналиста Константина Кухаренко, его называют "имперским уголком".
Громадье еще не сбывшихся планов
- Вы не испытываете ревности к собратьям-скульпторам, поставившим Ленина на Привокзальной площади, Знаменосца на центральной, Макарова, наконец?
- Ревность есть, и я бы покривил душой, попытавшись это отрицать. Конечно, я не стремлюсь, чтобы на каждом квадратном метре Владивостока стояла моя скульптура, это было бы, пожалуй, жутковато... На самом деле я не так уж и много "нагрешил" – по городу и краю меньше моих работ, чем могло бы быть на самом деле. Отчасти потому, что я всегда предпочитал работать, как мы говорим, "в материале". То есть, чаще всего, в металле, бронзе, а не в более доступном и массовом бетоне и гипсовых отливках.
- Последний раз большие памятники во Владивостоке ставили в шестидесятых годах, как раз тогда, когда Тенета отливал свой комплекс "партизан" на центральной площади города. Как вы полагаете, какой большой памятник можно было бы поставить во Владивостоке сегодня?
- Помните, в восьмидесятых годах планировали установить на Крестовой сопке огромную фигуру Ленина работы академика Бабурина? К сожалению, ее так и не поставили, а ведь огромная фигура – будь то Ленин или рыбак - придала бы Владивостоку огромную значимость, такая скульптура могла бы во многом "держать" не только Эгершельд, но и весь город. Это только кажется, что памятники, тем более большие и значимые, не влияют на окружающую среду – вспомните ситуацию с установленной в Америке "Свободой", которую им подарили французы? Вначале эту "Свободу" вообще ставить не желали, а сегодня это один из всемирных символов Соединенных Штатов.
Скульптура Ленина на самом деле была очень неплохая, увы, вокруг нее оказалось закручено слишком много политики...
- У вас есть какие-либо амбиции на этот счет? Скажем, поставить на той же Крестовой что-нибудь огромное?
- Если бы у меня появилась возможность украсить Крестовую сопку, я поставил бы там очень простую скульптуру - женщина с ребенком, которая одновременно провожает уходящие в море корабли и встречает тех, кто возвращается домой. Такая скульптура больше отвечала бы эмоциональному настрою нашего города. Мне кажется, что Владивосток - город, который во всем мире имеет репутацию портового, рыбацкого города, достоин красивого памятника рыбакам или рыбачке, морячке... Для реализации этого проекта нужны большие деньги, а где их сейчас возьмешь?
- А если предложить эту идею властям города, края, найти под нее деньги?
- Ни у города, ни у края таких денег на скульптуру нет, я знаю это очень хорошо. На какие деньги в таком случае можно рассчитывать? Конечно, предприниматели, коммерсанты могли бы в этом деле помочь. Но кто бы их организовал?
Я не хочу и не могу становиться организатором, я художник. Чего я сегодня хочу, так это, наконец, сделать Чехова, сидящего на скамейке. Эскиз которого ждет своего часа с 1984 года.
Сегодня скульпторам живется очень непросто. Раньше основным заказчиком выступало государство, это давало деньги на то, чтобы жить, покупать материалы, творить. Сегодня государству мы не нужны, официальных заказов сейчас нет, а если они вдруг изредка и появляются, выходит так, что профессиональные художники сидят без работы, а какие-то любители, которые раньше занимались формовкой, сегодня сами ставят памятники. Достаточно посмотреть на памятник воинам-пограничникам, сооруженный на Гайдамаке.
На этом рынке стало очень трудно работать: идет массированный демпинг, вытеснение профессионалов. Потому что и уровень заказчиков слаб, их требования невысоки и зачастую бедняги просто не разбираются в искусстве.
И если бы только это! Нет молодого пополнения. Я с грустью смотрю на нынешних студентов и ни в ком из них пока не вижу той "божьей искры", без которой не может быть настоящего скульптора. Но я жду этого с надеждой.
