Период 1918–1922 гг. известен в истории Приморья как период иностранной интервенции, для участия в которой США отправили во Владивосток 31-й пехотный полк, полевой госпиталь, санитарную команду и телеграфную роту с Филиппин.
В Канзас для разговора с госсекретарем был вызван генерал Гревс, которому поручалось возглавить американский экспедиционный корпус во Владивостоке. «Когда я прибыл в Канзас, — вспоминал впоследствии Гревс. — Госсекретарь ждал меня в комнате на станции. Он вручил мне запечатанный пакет, говоря: «Он содержит политику США в России, которой вы должны следовать. Но смотрите под ноги: вы будете ходить по яйцам, начиненным динамитом. Да благословит вас бог и good bye».
Через год Гревсу пришлось убедиться в этом: среди убитых летом 1919 г. в бою в Романовке партизан его подчиненные обнаружили людей, которые утром продавали им на базаре яйца…
Всего во Владивосток прибыл 8831 американец, которые занялись охраной сучанских рудников и участка Уссурийской ветки Угловая — Сучан протяженностью в 144 мили. Американцы растянулись палаточными лагерями по всей ветке с базами в Шкотово и Ново-Нежино. В Шкотово они одновременно охраняли лагерь германских военнопленных, а в Ново-Нежино разместили полевой госпиталь. Все было тихо и мирно.
25 мая 1919 г. в Анучино прошел первый повстанческий съезд Приморской области, на котором было принято решение начать повсеместное выступление партизан по всей линии дороги. Мощный удар был нанесен по американскому гарнизону в Романовке 25 июня 1919 г. — день, вошедший в американскую историю как «Романовская бойня». Напасть на Романовский гарнизон было поручено Цемухинскому отряду под командованием Сергея Лазо. Ночью отряд скрытно подошел к Романовке и расположился на господствующих высотах…
«Американский гарнизон в Романовке размещался недалеко от полотна железной дороги, на том самом месте, где сейчас стоит здание конторы совхоза «Романовский» (ФСП «Романовское»)», — считают краеведы.
.jpg)
В Романовском лагере располагался 51 человек 3-го взвода под начальством лейтенанта Гарри Крейгера. Они размещались в палатках, окопанных неглубоким рвом и невысоким бруствером. Палатки стояли на небольшой поляне около дороги в миле от поселка. Отсюда было недалеко до воды и моста, который они охраняли. Солдаты могли пользоваться и телефоном, имевшимся рядом. Палатки они поставили квадратом в ложбине и разместили дозорных на окружающих высотах. Однако ночью дозорные уходили в лагерь, так как в темноте являлись легкой мишенью для партизан.
Ночью 24 июня в Романовку для подкрепления Крейгера прибыл батальон «А» в количестве 21 человека под начальством лейтенанта Лоуренса Д. Батлера. Прибывшие ночью не имели возможности выбирать позицию и просто поставили палатки рядом с Крейгером. Проходивший в это время через Романовку офицер разведки лейтенант-полковник Роберт Л. Эйчельбергер обратил внимание Батлера на то, что он разместил прибывших на стратегически невыгодном месте.
24-е прошло спокойно. Как только солнце зашло, дозоры снялись и спустились в лагерь. Это дало возможность 300 русским партизанам Лазо незаметно занять господствующие высоты и укрыться до утра в высокой траве. В 4 утра партизаны открыли огонь по хорошо видимым палаткам. Как вспоминал сержант Джозеф Б. Лонгеван, пули влетали в палатки и опрокидывали кровати; один солдат был ранен 17 раз. В панике некоторые солдаты выскакивали и, схватив амуницию, бежали к постройкам.
Сразу же в челюсть был ранен Батлер. Тем не менее он оторвал отстреленный кусок нижней челюсти и продолжал командовать отрядом, с помощью рук подавая сигналы прятаться в поленницах и оттуда перебираться к группе домов на окраине села. Но до поселка нужно было преодолеть открытую обстреливаемую местность. Несмотря на ранения, рядовые Эммит Лансфорд, Рой Джонс, Джордж Старки стали прикрывать уходивших огнем по сопкам из своих автоматических ружей, насколько возможно было их быстро перезаряжать.
«В селе тогда находился дом крестьянина Мины Пастухова, — рассказывали партизаны. — В то время, когда бой возле лагеря разгорался, Мина из окна увидел бегущих к железной дороге американских солдат с пулеметами. Американцы бежали на сопку, чтобы по склону сопки вернуться назад к лагерю и с высоты открыть пулеметный огонь во фланг наступающим партизанским цепям, в которых шел и сын Пастухова. Мина, взяв свою старую охотничью винтовку системы Бердана, вышел в огород, засел за забором и открыл прицельный огонь по американцам. Стрелял он по-снайперски, без промаха. Винтовка стреляла громко, при выстреле давала облако порохового дыма, и, конечно же, Пастухов сразу себя обнаружил. И хотя после каждого выстрела он менял свою позицию, американцы, развернув пулемет в сторону дома Мины, все же сумели достать охотника очередью. Мина был убит, но до своей гибели он успел уложить около 10 американских солдат».
Положение американцев было отчаянным; Батлер вышел из укрытия и стал поливать улицу огнем из своего автоматического ружья, сдерживая красных, начавших заходить в село. Раненых собрали в дома, где им стали оказывать помощь американские медики и русские женщины. Опасаясь разгрома, Батлер вызвал двух добровольцев связаться с батальоном «Е» в Ново-Нежино, в шести милях вниз по дороге. Капрал Валериан Бродницкий и Лео Хейцманн согласились и бросились бегом сквозь огонь. Несмотря на то, что Бродницкий был дважды ранен, они прорвались сквозь линию и побежали в сторону Ново-Нежино. Недалеко от Романовки они встретили поезд с 17 военными батальона «К» на борту.
.jpg)
Хейцман сел на поезд и приказал русскому машинисту ехать в Романовку. Бродницкий же отправился дальше — пешком в Ново-Нежино. Однако сержант Сильвестр Б. Мур, командовавший 17 солдатами на поезде, отменил приказ Хейцмана. Впоследствии он так объяснил это: ему бы пришлось пройти под холмами и затем через открытое пространство, через которое уже перебегал Батлер, что было бы равносильно самоубийству. Вместо этого он направил поезд в Ново-Нежино. Там лейтенант взвода «Е» Левис Дж. Лоримар погрузил своих 58 солдат и пулеметчиков и выдвинулся в Романовку, вызвав и госпитальный поезд с Кангауза.
Через 4 часа после начала бойни поезд прибыл в Романовку. Появление поезда вынудило партизан прекратить огонь и уйти с позиций в 8 часов. Однако кое-какая стрельба еще продолжалась вплоть до прибытия госпитального поезда. Раненых доставили в эвакуационный госпиталь №?17 во Владивостоке в 7 вечера. Всего в бою у Романовки погибло 24 человека.
Спустя некоторое время командующий американскими экспедиционными войсками генерал Гревс разразился в белогвардейских газетах статьей, называя партизан дикарями, возмущаясь тем, что партизаны в бою применяют старое оружие, что якобы является негуманным. Штаб партизанского отряда ответил на его статью письмом, в котором рекомендовал американскому генералу выдать «нам десяток тысяч винтовок, если он не хочет, чтобы мы били американцев из берданок».
28 июня 1919 г. официально закончилась Первая мировая война и Вашингтон начал вывод войск из Приморья. 1 апреля 1920?г. 31-й полк, принимавший участие в битве у Романовки, покинул Владивосток на американских военных судах, вернувшись на Филиппины. Всех погибших за два года американцы выкопали из могил и увезли с собой. Потери 31-го полка в Приморье составили 29 убитых, 8 умерших от ран, 52 раненых и 135 умерших от болезней и несчастных случаев. Что составило одну пятую от потерь американцев за всю Сибирскую интервенцию.
На сайте 31-й пехотной дивизии, до сих пор имеющейся в армии США, деятельности этого подразделения отведено огромное место.
Юрий УФИМЦЕВ, специально для «К»
