В 1902 г. по просьбе руководства военно-морского ведомства городской землемер П.Нефедович отвел десятину земли на сопке в Гнилом углу под скорбные нужды защитников «Веры, Царя и Отечества». Первыми здесь стали хоронить нижних чинов и офицеров, погибших в результате несчастных случаев, умерших от болезней, а также воинов-самоубийц, в силу различных причин наложивших на себя руки (увы, и в царские времена среди солдат и офицеров было немало таких, кто подверг себя суициду, о чем пестрит газетная хроника происшествий той поры).
Первые братские захоронения
В годы русско-японской войны (1904-1905 гг.) на новом погосте стали появляться и первые братские захоронения. К примеру, моряков крейсера «Рюрик» из состава Владивостокского отряда крейсеров, затопленного командой в августе 1904 г. в заливе Петра Великого после неравного ожесточенного боя с японской эскадрой. Схватка «Рюрика» с супостатом, о чем сегодня мало кто знает, была, пожалуй, даже круче, чем у легендарного «Варяга», но так случилось, что ему, увы, не суждено было получить столько славы и почета, сколько выпало на долю варяжцев. Не повезло рюриковцам и после смерти: их братское захоронение на Морском кладбище в годы советской власти было стерто с лица земли. Нынче лишь известно, что именно рядом с их захоронением позже появилась братская могила нижних чинов крейсера «Варяг». Правда, в 30-х гг. глумились и над этим памятником краснофлотцы-связисты, чей пост тогда был расположен рядом. Они устроили тут отхожее место, проще говоря сортир, а с мемориала варяжцам сорвали и изувечили венчавший его Георгиевский крест. Слава богу, уцелели сам памятник и захоронение под ним (позже крест был восстановлен).
Вандализму и погрому в советское время подверглись практически все захоронения и надгробия дореволюционной эпохи, где покоились офицеры и нижние чины, разного ранга чиновники и их родные и близкие. А гранитные и мраморные надгробия и памятники были растащены советскими воинами и гражданским деловитым людом на различные хозяйственные нужды. Нынче на кладбище старых могил осталось считанные единицы. Так, в одном месте сохранилось надгробие, где значится: «Дочь подполковника 9-го Восточно-Сибирского полка Ксения Миглевская. 1891-1909». С небольшим сооружением типа часовенки над ним. К 1909 г. относится и еще одно захоронение, над которым каким-то чудом уцелел памятник в виде обломка корабельной мачты, выполненного из камня с прикованным небольшим адмиралтейским якорем. Надпись гласит: «Здесь покоится тело Евгения Панько-Максимовича. 10.09.1862 г. — 28.09.1909 г. Мир праху твоему, честный труженик».
Кстати, нынешний мемориальный участок Морского кладбища, где в советское время стали хоронить партийно-советскую и хозяйственную элиту города и края, других известных людей, да и просто так называемых блатных и представителей криминалитета, по сути «заселен» повторно. На этом участке прежде были первые захоронения защитников «Веры, Царя и Отечества», которых советские вандалы навечно предали забвению, растоптали их прах и память о них.
А вот памятник погибшим чехословацким легионерам, поднявшим мятеж во Владивостоке в 1918 г., против Советов, каким-то невероятным образом уцелел, правда, руку таки скульптуре чешского солдата кто-то обломал. Сохранились и каменно-бетонные небольшие надгробные столбики, где покоится прах иноземных интервентов: чехов, канадцев и других. Только имена их канули в Лету. Часть надгробий в последние годы реставрирована представителями тех государств, чьи подданные в годы Гражданской войны и иностранной интервенции нашли последнее упокоение в нашей земле.
Церковь «всех скорбящих»...
В 1908 г. на Морском кладбище состоялось знаменательное событие — 15 июня здесь была освящена и открыта церковь, строительством которой занимался инженер-полковник А.Исаков. Присутствие высокопоставленных военных руководителей, участие людей в погонах в строительстве церкви еще раз подтверждает тот факт, что Морское кладбище изначально замышлялось как чисто воинское. И только впоследствии тут станут хоронить и гражданский люд, причем разных вероисповеданий и конфессий: католиков, протестантов, иудеев и т.д. Правда, для каждой конфессии существовал строго отведенный специальный участок. Это потом, спустя годы, соблюдать установленный некогда порядок не сочтут обязательным. Но все это будет позже, а пока давайте вернемся к церкви.
...Церковь, задуманная как храм-памятник всем потонувшим и убиенным морякам на морях-океанах, была освящена во имя иконы Божией Матери «Всех скорбящих радости». Архиепископ Владивостокский и Камчатский Евсевий, успевший до торжественной литургии ознакомиться с новым храмом, полюбоваться им, выразил желание иметь чертежи и план его как образец для дальнейшей постройки церквей в епархии, правда, более крупных в размерах. Во время литии архиепископ обратился к присутствующим с пастырским назидательным словом, где обращал внимание всех собравшихся на важное значение храма для воина-христианина, сравнив его с кораблем для истинного моряка. Опять-таки, как видим, даже ориентация церкви на Морском кладбище в первую очередь на воинов, моряков. Это к тем рассуждениям, что, дескать, во Владивостоке не оставалось мест для захоронений, а посему на сопке в Гнилом углу и устроили новое городское кладбище. Не так все это. В то время действовали и другие кладбища: на Эгершельде, Покровское, где нынче одноименный парк, и ряд других.
Новый владивостокский храм был небольшой, всего на 150 прихожан. Но кирпичный, добротный, окрашенный серой краской. Расположился он верстах в четырех в южном направлении от города на сопке между территориями 9-го и 19-го Восточносибирских полков и б. Улисс (нынче на этом месте мемориальная зона Морского кладбища).
Первыми в 1908 г. тут были погребены командир крейсера «Аскольд» капитан 1-го ранга С.Глизян и юный мичман флота российского Коломийцев. О судьбе мичмана и причинах его смерти не удалось отыскать никаких сведений. А вот о капитане 1-го ранга Глизяне кое-что нашлось, в т.ч. и объясняющее, почему его душа «прискорбна была даже до смерти».
В известных так называемых революционных событиях 17 октября 1907 г., выразившихся в пьяных погромах и поджогах зданий и домов города, приняли участие и полтора десятка матросов с крейсера Сибирской флотилии «Аскольд». Спустя несколько дней после усмирения погромщиков на кораблях начались аресты причастных к этому делу матросов, других, с подмоченной репутацией, просто списывали на берег. 28 ноября 1907 г. по приговору военно-полевого суда на берегу б. Тихой были расстреляны 19 нижних чинов Сибирского флотского экипажа. Среди них было семеро моряков из экипажа крейсера «Аскольд». Сам командир, обвиненный в том, что не принял решительных мер 17 октября «по предотвращению беспорядков», также подлежал суду. Нынче трудно сказать, что конкретно подтолкнуло к роковому нехристианскому уходу из жизни капитана 1-го ранга С.Глизяна, можно только предполагать, что слова об офицерской чести для него были не пустой звук, и 25 января 1908 г. в каюте командира «Аскольда» раздался выстрел из револьвера...
Капитан 1-го ранга С.Глизян и мичман Коломийцев были погребены в центральной части Морского кладбища по соседству с покоящимся уже здесь прахом моряков с крейсера «Россия», броненосца «Император Николай I», военного транспорта «Иртыш», солдат 4-го и 8-го Восточносибирских полков, погибших во время русско-японской войны 1904-1905 гг.
17 декабря 1911 г. тут же предали земле прах погибших нижних чинов крейсера «Варяг», доставленный по железной дороге из Кореи во Владивосток. Так постепенно обживалось-заселялось новое Морское кладбище.
...и женский монастырь
Мало кто знает, что на Морском кладбище рядом с церковью располагался также и небольшой монастырь — женская иноческая община — «Одигитрия Смоленская». «Одигитрия» (Путеводительница) — величайшая святыня, почитаемая всенародно, — икона Смоленской Божией Матери. Это перед ней русский полководец М.Кутузов вместе с армией совершал молебен, прекрасно описанный Львом Толстым в романе «Война и мир». Под сенью этой иконы и обитала иноческая община: несколько монашек и послушниц, два священника, всего — около 20 человек (впоследствии эта гора, где расположились Морское кладбище и женская монашеская обитель, получит официальное название Монастырская). Ее настоятельницей была матушка игуменья Руфина. Стараниями и заботами игуменьи весной 1920 г. после одобрения военного начальства здесь началось строительство женского монастыря. Правда, задумку до конца не удалось воплотить в жизнь.
В 1921 г., уже на официальной основе, кладбище было передано общине под заботу и опеку приказом командующего Сибирской военной флотилией, в котором говорилось: «Военно-морское кладбище со всеми находящимися там сооружениями на основании утвержденного мною акта за №333 передано согласно условиям от 13 апреля с.г. в ведение Владивостокской «Одигитрия Смоленской» иноческой женской общины, причем означенная община обязана отводить бесплатно участки для погребения умерших — служащих морского ведомства и членов их семейств, а также безвозмездно отпевать их, производить бесплатный уход за могилами, почему при необходимости в кладбище необходимо обращаться непосредственно в названную общину».
И инокини добросовестно поддерживали порядок на кладбище, пока осенью 1922 г. до берегов Тихого океана не докатилось Красное колесо. Вместе с ним хлынула и волна вандализма. Погрому и осквернению подверглись места последнего уединения почивших людей — погосты, надгробные памятники, а также церкви, храмы, монастыри. Так случилось в те окаянные годы и на тихом скорбном месте — Морском кладбище.
Чекистская зачистка
Говорят, еще в субботу была всенощная. После окончания службы богомольцы разошлись по окрестным домам Гнилого угла. А наутро монастырь и кладбищенский храм были без признаков жизни — чекисты и милиция произвели «зачистку» и увезли с собой «чуждый классовый элемент» — насельниц и священников. Однако матушке Руфине и еще нескольким монахиням удалось скрыться (впоследствии ей удастся в Харбине открыть новый женский монастырь Тихвинской Божией Матери). И навсегда смолк звон колоколов церкви «Всех скорбящих радости», сработанных мастеровыми военного порта. Опустела-осиротела иноческая обитель. Обезлюдел храм.
«...Нужно белогвардейскому духовенству противопоставить красноармейское духовенство и отнять у контрреволюционеров возможность прикрывать духовной хоругвью свои классовые чисто материальные интересы», — витийствовал в те дни в листовке сотрудник политотдела 70-й отдельной стрелковой бригады Красной армии революционный священник В.Красницкий, напрочь позабыв, что Христос, осуждая пристрастие к деньгам, богатству, как страсти и цели жизни, не учил и не мог учить совершать насилие, отбирая и растаптывая без всякого права и повода чьи-либо достоинство и жизнь.
А на Морском кладбище Владивостока, как и повсюду, между тем продолжалось мракобесие: погрому и осквернению подверглись уже даже могилы героев русско-японской войны 1904-1905 гг., в т.ч., как мы уже говорили, и памятник нижним чинам легендарного крейсера «Варяг», погосты других моряков-героев.
Таковы некоторые штрихи к истории Морского кладбища, которое вот уже более 100 лет является неотъемлемой частью летописи города нашенского.
