Как признается сам интервьюируемый, толчком для его развития как «антикризисника» послужила атомная авария в Чажме. Затем в списке — сотни дел по вычищению «авгиевых конюшен» приморской экономики. Он многим перешел дорогу.
— Георгий Александрович, у вас техническое образование, служили офицером на флоте. Какими ветрами занесло в финансовые области?
— Тогда я управлял городом с 17 тысячами населения — Шкотово-22 (Дунай), отвечал в целом за состояние, жизнеобеспечение города. В 85-м там произошел очень тяжелый инцидент — выброс радиоактивных веществ в бухте Чажма. Процесс похорон, расследования происшествия был непростой. Работала государственная комиссия, количество жителей увеличилось на 5 тыс., размещали людей где только могли. Моя задача была обеспечить спокойствие, работу городских служб.
В Чажме у меня получилось, работа была сопряжена с серьезным напряжением. Это был толчок, после которого моя деятельность связана с проблемами безопасности, в том числе экономической. Ведь любая экономика — это постоянный кризис: где-то развитие, где-то провал.
Из Дуная меня перевели в администрацию Приморского края. Я работал в команде Карабанова, Луценко, Гагарова, Кузнецова, Дегтярева, Сурова. Курировал город Уссурийск, четыре района — Уссурийский, Надеждинский, Октябрьский и Пограничный при молодом выдвиженце-губернаторе Владимире Кузнецове, который пришел на волне демократических выборов, перешел в главное планово-экономическое управление. Занимался СЭЗ в Находке, банками, многими коммерческими предприятиями. Тогда не было Гражданского кодекса, все проходило через «белое здание» на Светланской. Кабинет на десятом этаже был завален уставами и учредительными документами, все требовало моей визы. В 90-е много сил посвятил биржам, когда происходил их расцвет, получил в Москве первую лицензию для Товарно-сырьевой биржи, а в 1997 г. взялся за первое дело как арбитражный управляющий.
— В 90-е и по их итогам в арбитражах рассматривалось немало заслуживающих внимание дел. Как завершилось одно из знаменитых — по Приморскому продовольственному благотворительному фонду Чернозатонского?
— Начав с 2007 г., дело я успешно выиграл в 2012 г. Судьи Соломай В. В. и Филатова А. П. приняли решение, и вкладчики получили деньги, которые суд по моему заявлению взыскал с администрации Приморского края и администрации Владивостока как с учредителей.
30 млн рублей распределили между 3294 вкладчиками. Самый старший вкладчик был 1917 года рождения, самому младшему было всего восемь лет (наследник мамы, который жил в детском доме). Процент гашения составил 80 — один из самых высоких в России по финансовым пирамидам: обычно вкладчики в таких случаях получают по минимуму или ничего не получают. Конечно, после деноминации, инфляции 30 млн рублей были уже не те деньги, что в начале 90-х. Но я до сих пор храню и получаю благодарности, вкладчики довольны результатом.
В 2011 г. на оглашении решения судьей Соломаем В. В. о взыскании в актовом зале заседаний арбитражного суда находилось около 100 человек, в том числе две группы моих студентов из ДВФУ. Потом устояли апелляция, кассация.
— Первое дело о банкротстве физического лица в Приморье заведено в отношении предпринимателя Сергея Граца. Об этом деле «К» писал. Прокомментируйте, почему оно тянется вами уже пять лет?
— Люди, которые вовлекаются в информационный поток, не всегда в состоянии правильно оценить ситуацию. Один сказал одно, другой — другое. Дело о банкротстве Граца неоднозначное, многоплановое и многослойное. Там завязаны различные правоотношения, Семейный кодекс, кредитно-залоговая история, служба судебных приставов, масса арестов на имущество должника, масса гражданских дел, в том числе по разделу совместно нажитого имущества.
К 2015 г. у бизнесмена образовалась задолженность перед кредиторами в размере 77 млн рублей. Было бы добровольное гашение, развитие событий, связанное с доброй волей предпринимателя, не было бы и такой вязкой процедуры банкротства. Могло появиться мировое соглашение или иное развитие, банки на это идут.
Сергей Грац — не новичок в процедурах банкротства, ее проходили компании, где он был учредителем. Нельзя сказать, что должник — неопытный хозяйственник. В деле на меня написано более 60 жалоб, по ним и тянутся тяжбы.
Но много куда более интересных историй!
— Каких, например?
— В 2012 г. у меня была процедура банкротства, уже завершенная, в Кировском районе — компании «Деликон-Продукт». Как раз прошел саммит АТЭС, была идея привлечь собственников вкладывать деньги в приморские предприятия. А какие были проблемы в то время прямо у нас? «Деликон-Продукт» был атакован административным ресурсом. Да, было за что, но и предприятие предлагало построить очистные сооружения для района за собственные средства! Ежегодный оборот действительно составлял до 3 млрд, там работали 1800 человек.
— Лет 10 назад во Владивостоке начала разваливаться бизнес-империя Евгения Оломского. И ведь банки не пошли навстречу и не стали ничего реструктурировать.
— Банкам тоже нужно развивать свой бизнес, осваивать рынки. Вопросы качественного подбора кредитзаемщика — существенный момент. Много знаю таких случаев, когда банки пострадали в связи с тем, что неправильно оценили риски.
Что касается рисков: обязательное условие для арбитражного управляющего — наличие страховки от нанесения ущерба кредиторам. До 10 млн рублей. А где страхование ответственности руководителя среднего, крупного предприятия? Тот ведет бизнес, как он захочет. Да, есть какие-то советы директоров, наблюдательные советы… Ну и что, все решает генеральный.
В 2015 г. меня пригласило руководство крупной камчатской компании «Камчатавтодор» для разработки плана по выводу предприятия из кризиса. К сожалению, поздно.
В 2012–2015 гг. на предприятии, собственником которого было государство в лице Росимущества, поменялись семь руководителей. Убытки компании выросли с 29,9 млн до 228 млн руб. Очередной назначенец — Ефимов, и. о. директора, в преддверии несостоятельности (банкротства) организации одним росчерком пера 21 января 2015 г. расторгает шесть госконтрактов на сумму 596 млн руб. Возможно, кому-то расчищал рынок? Уволился. Нами было подготовлено и подано заявление в УМВД по Камчатскому краю о возбуждении уголовного дела по ст. 196 УК РФ.
А вот если руководитель будет лично отвечать? Заплатит за ущерб либо сам, либо заплатит страховая компания. Нет страховки — вообще должность не займешь.
Сколько мы боролись с компаниями-однодневками, предоставлением адресов массовой регистрации, с номинальными, массовыми директорами, с серыми зарплатами. Точечно все эти проблемы надо лечить. Эти явления как были, так и остаются, с ними мы сталкиваемся в процедурах банкротства. Извините, вычищаем вонючие экономические конюшни.
— Что касается банкротства: арбитражному управляющему невыгодно «топить» предприятие или «физика»?
— Во-первых, между процедурами банкротства физических и юридических лиц есть существенная разница. Во-вторых, арбитражный управляющий должен действовать в интересах должника, кредиторов и общества одновременно. Цель должника — рассчитаться с кредиторами. Интерес кредиторов — в возврате средств. Цель общества — стабильность хозяйственного оборота. Если из данной триады что-то выпадает (к примеру, я не хочу рассчитываться с кредиторами), ничего хорошего и не получится.
Второй момент заключается в том, что в информационном потоке доминирует тренд: обращайтесь к нам, мы через банкротство спишем вам долги. Такой рекламы очень много. Я принципиально в этом не участвую, да ко мне и не подходят.
В законе пять процедур: наблюдение, финансовое оздоровление, внешнее управление, конкурсное производство, мировое соглашение. Для «физиков» реструктуризация долгов — то же наблюдение, реализация — конкурсное производство. Никто между тем не мешает применять мировое соглашение. Все процедуры, кроме конкурсного производства, — реабилитационные, нацелены на восстановление платежеспособности должника.
Если должник сопротивляется, позиционирует, что не будет работать на условиях закона о банкротстве, процедура не работает. Вы утаили активы, не предоставили сведений об имуществе, провели такие-то сделки, признанные недействительными? Значит, вы с этими долгами останетесь. И в течение всей жизни любой кредитор будет иметь право обратиться в суд и с вас требовать. Будете постоянно в «черных списках».
Сейчас в процедурах банкротства по России — десятки тысяч «физиков». У меня процедур «физиков» — 12 человек: от Нижнего Новгорода и Челябинска до Екатеринбурга и Приморского края. Мотаюсь по всей России, вижу, как работает система, и сопряженные с ней проблемы.
В 2018 г. в процедуру попала Александра Н. в Екатеринбурге. Активов никаких нет, женщина просто выступала поручителем по кредиту. Предоставила сведения об имуществе, сообщила, где работает, показала доходы, сказала, что готова рассчитаться. Я обратился к работодателю, тот перечисляет в конкурсную массу всю зарплату. Н. пишет заявление в суд: выдайте такую-то сумму на проживание, у меня дети, суд удовлетворяет ее требование. Человек не прячется, конкурсная масса тем временем растет. В том же городе есть Михаил П. — сын местного олигарха Игоря П., по которому сейчас ведется громкое уголовное дело о хищении 2,5 млрд рублей. Михаил банкротится, но при этом мне сведений о доходах не предоставляет. Непонятно, на что вообще живет.
2015 г., процедура банкротства в ЗАТО Озерск, завод АО «Атомспецмаш». Весь завод принадлежал одному человеку. Провели наблюдение, в конкурсном производстве должник не передавал мне документы. Суд выдал мне исполнительный лист о передаче, я отдаю его приставам, приставы не работают (в России они вообще работают плохо). В офис пришли представители спецслужб для изъятия документов. Произошла стрельба: должник — бывший десантник, у него полкабинета завалено саблями и помповыми ружьями. Закончилось все для него печально. Документы изъяли, нашли сделки, когда и куда выводились десятки миллионов рублей через подставные компании. До сих пор арбитражный суд рассматривает мой иск о взыскании с Физико-энергетического института им. А. И. Лейпунского в Обнинске (по фальшивым документам) 8 млн рублей по незаконной сделке. А до того все концы были спрятаны.
В результате все активы, предприятия, здания у должника забрали, сам он попал под уголовную статью, потерял семью. Что сказалось на здоровье: отняли у него правую ногу. Сейчас человеку новые хозяева разрешили жить в сторожке, в которой когда-то сидели охранники его заводов. А мог бы совершенно по-другому все сделать. Заключить мировое соглашение, позиционировать волю на взаиморасчеты, совместную работу с кредиторами, арбитражным управляющим и судом, сохранить какое-то имущество и доход.
Мы призваны не топить, а помочь выплыть. Если это внешнее управление — составляется план, который утверждается судом и реализуется. Но внешнее управление — довольно редко востребованная в РФ процедура. В год по стране — 34–37 тыс. процедур банкротства, к управлению приходят в долях процента.
— Но ведь, вообще говоря, бывает такое, что арбитражный управляющий злоупотребляет своими полномочиями?
— Мало кто знает, как арбитражник оказывается на той или иной процедуре. В 1997 г. по рекомендации главы Уссурийска Ведерникова я зашел на заводы «Темп» и «Омега». В 1998 г. закон сменился, а в 2002 г. надо было включаться по рекомендации СРО. С 2002 г. процедуры отбора арбитражных управляющих еще ужесточились, требовалось сдавать экзамены, получать лицензии Минюста, проходить стажировки помощником арбитражного управляющего.
В ДВФУ я уже 15 лет преподаю антикризисное управление, банкротство по направлению подготовки студентов «экономическая безопасность». Кроме того, пять лет преподаю на курсах повышения квалификации арбитражных управляющих. Система разрастается, требования растут.
Да, раньше мы сталкивались даже с такими вещами, что в управляющие попадали люди с уголовным прошлым. Их специально внедряли криминальные структуры для вхождения в ту или иную процедуру банкротства, чтобы вытащить деньги. Заводились уголовные дела, я и сам привлекал арбитражных управляющих к уголовной ответственности. Впервые подал заявление на бывшего руководителя АО «ОНР 281» Лепетюха в 2006 г. в Дальнереченске за преднамеренное банкротство. Глубинка. Как мне казалось, следственный аппарат эти вопросы не потянет. Подследственный — заслуженный строитель, построил почти весь город, считался там неприкосновенным. Но суд Дальнереченска дал подсудимому 3,5 года реального срока. Дело «выстрелило».
— Повлияла ли эпидемия на вашу преподавательскую деятельность и каким образом?
— Я преподаватель старой закалки, люблю общение «глаза в глаза». Сейчас ведем вебинары, перестраиваем свою работу. Возможно, и защита дипломов будет проходить дистанционно. В прошлом году были очень интересные дипломные работы. Уже защищена на красный диплом работа «Раскрытие коррупционных схем хищений бюджетных средств при строительстве космодрома Восточный». Сейчас готовятся очень глубокие исследовательские работы по банкротству совместного с Южной Кореей предприятия DAEWOO SHIPUILDING CO «Звезда-ДСМЕ» из Большого Камня.
— Каких изменений требует процедура банкротства, работа арбитражных управляющих?
— С 2015 г. идет нарастание процедур банкротства, поскольку появился институт банкротства физических лиц. Долговой пузырь «физиков» нарастал и составлял уже триллионы рублей, ему не дали лопнуть. Пока этот механизм осваиваем более или менее успешно.
Во втором чтении Госдума приняла новый закон о банкротстве на 448 листах. Сейчас обсуждаем документ на профессиональных площадках. Будет все иначе. Вместо пяти процедур останется только две. Изменяются и требования к арбитражному управляющему, и к оплате его услуг. Ведь арбитражный управляющий — по сути лицо, предоставляющее услуги государству. Вознаграждение мы получаем из бюджета или от кредиторов.
Какие функции выполняет управляющий? Выявляет имущество, делает запросы, готовит анализ финансового состояния должника, оспаривает сделки, проводит торговлю имуществом на электронных площадках. Все это появляется в публичном пространстве. Каждый шаг арбитражного управляющего проходит через судебные акты, кредиторов. Мы мало что можем самостоятельно, особенно в процедурах банкротства физлиц. Хотелось бы расширения функций. У меня устойчивое мнение, что с системой судебных приставов работать тяжело. Мы могли бы исполнять функции судебных приставов: искать имущество, накладывать аресты, изымать активы, выставлять на торги. Процедура будет более мобильной. Ведь все равно мы ведем розыск активов, а потом обращаемся в суд.
