Крабопромышленники в США практически остановили добычу деликатеса из-за снижения численности популяций. В течение десяти лет Национальное управление океанических и атмосферных исследований США документировало продолжающееся сокращение оценочной популяции половозрелых самцов краба-стригуна, единственного разрешенного для добычи вида в Беринговом море. И несмотря на некоторое увеличение запасов краба в 2018 и 2019 гг., в этом году биология взяла свое. Департамент рыболовства и охоты Аляски впервые отменит предстоящий зимний сезон 2023 г. краба-стригуна в Беринговом море и второй год подряд запретит рыбакам ловить королевских крабов в Бристольском заливе из-за резкого сокращения их предполагаемой популяции. По данным ученых, полное исчезновение крабов в американских водах обусловлено даже не столько с промысловым воздействием (в последние годы объемы к изъятию ежегодно сокращались), а в большей степени глобальными климатическими изменениями.
Валерий Шегнагаев, один из самых старейших добытчиков краба. Он стоял у истоков современного промышленного освоения королевских крабов в России в 90-х. По его словам, из-за массового браконьерства уже был факт уничтожения запасов королевских крабов.
«Это побудило перейти на промысел глубоководных крабов, и сейчас, спустя 20 лет, то же самое я наблюдаю в отношении камчатского и других королевских крабов. Более того, посвятив значительную часть жизни промыслам различных крабов, я отслеживаю, как эти промыслы развиваются в других странах, и стал свидетелем того, как крабы практически исчезли в США, где было довольно жесткое регулирование промысла, что связывают с климатическими изменениями. Все эти факторы вызывают беспокойство, так как исчезновение этого ценного ресурса в России может сильно ударить по российской рыбной отрасли, приведет к остановке целого сегмента, простою десятков краболовных судов и колоссальной безработице среди моряков, которые работают и стали профессионалами на промысле краба», – говорит Валерий Шегнагаев.
Исчезновение краба в Беринговом море в зоне США заставляет российских промысловиков серьезно задуматься о целесообразности участия во втором этапе инвестиционных аукционов. О сохранности запасов краба и целесообразности наращивания флота должно задуматься и Росрыболовство.
Регулятор уже предупредил рыбаков, что вскоре можно ожидать вторые крабовые аукционы. Но остается открытым главный вопрос: будет ли краб в достаточном количестве для обеспечения рентабельной работы новых судов, которые должны будут построить победители новых аукционов?
Состояние запасов краба – ключевой вопрос с учетом текущих тенденций глобального изменения климата, естественных биологических процессов и циклов, а также варварского отношения к запасам краба со стороны человека. Споры, развернувшиеся вокруг результатов и срыва сроков постройки краболовных судов первого этапа, а также по срокам и условиям проведения второго, оставляют за бортом вопрос: «В каком состоянии популяция крабов и что получат инвесторы, которые рискнут выложить еще около 200 млрд руб. за право добывать краба. Готовы ли банковские структуры кредитовать будущих участников новый аукционов и вместо возврата многомиллиардных кредитов и процентов получить заложенные им и неликвидные краболовные суда, которым нечего будет ловить и которые никому не будут нужны?»
Периодическое введение российской наукой запретов на крабовый промысел в районах, подверженных наиболее интенсивному промысловому прессу, свидетельствует о том, что популяции краба чувствительны к перелову. Подобные примеры были совсем недавно. С 1999 по 2004 гг. вылов камчатского краба сократился с 33,25 до 1,98 тыс. тонн. Запрет на промысел камчатского краба был введен в Приморье. В 2005 г. был введен запрет на промысел в западно-камчатской и камчатско-курильской подзонах – основных районах его промысла. Итогом этой запретительной кампании стало то, что объемы общего допустимого улова камчатского краба сократились в 17 раз. В какой-то момент наука стала предрекать угрозу полного исчезновения камчатского краба.
Параллельно с прекращением официального промышленного лова этого вида запрет был введен и на крабов, совместно с ним обитающих, – стригуна опилио, синего, колючего и волосатого четырехугольного. Ресурсы этих объектов в тот период также были существенно подорваны интенсивным промыслом. Запрет вывел популяцию из депрессии. На Камчатке промысел краба был возобновлен только в ноябре 2013 г. Следовательно, для восстановления запасов камчатского краба до уровня, пригодного для промысла, потребовалось почти 9 лет.
В 2017 г. ФАР проводит аукционы и снимает запрет на вылов краба в подзоне Приморье. Однако уже в 2021 г. ФАР по рекомендациям ВНИРО запрещает в подзоне Приморья промысел камчатского и синего краба до 31 октября 2022 г. Причина – почти полностью уничтоженная промыслом популяция этих двух видов краба.
Более того, исследования крабов в подзоне Приморья говорят о том, что подобная участь может постигнуть и другие виды крабов. Получается, что хватило всего четырех лет агрессивного промысла, чтобы подорвать запасы краба до необходимости введения запрета на промысел. Если промысел уничтожил популяцию за четыре года, то нетрудно предположить, что за аналогичный период интенсивного промысла в любой подзоне произойдет снижение запасов, а в отдельных подзонах можно ждать серьезного истощения популяций.
Тихоокеанский филиал ВНИРО считает, что на Дальнем Востоке рыбаки осваивают промысловые скопления 10 основных видов краба. Речь идет о шельфовых видах – крабах камчатском, синем, волосатом четырехугольном, колючем, крабах-стригунах опилио и бэрди, равношипом крабе, а также о глубоководных крабах. Самыми массовыми дорогими и инвестиционно привлекательными являются королевские крабы: камчатский, синий, равношипый, запасы которого уже находятся в депрессивном состоянии.
По отчетам ФАР, многие виды крабов добываются достаточно успешно. Однако ФАР фиксирует официальные отчеты предприятий и общий учтенный объем освоения Общего допустимого улова (ОДУ). Но что действительно происходит на промысле, какой реальный уровень изъятия ресурса и какие тенденции четко проявляются?
Эксперты считают, что реальное изъятие ресурса значительно выше. Официально и публично никто об этом не говорит, по разным причинам, и прежде всего потому, что никто не решается бросить тень на «столь успешные» инвестиционные аукционы. Однако браконьерство присутствует, и оценить его масштабы довольно сложно. Чего стоит повсеместная продажа «парного краба» с машин в портовых городах, ведь все это нелегальный краб.
Конечно, откровенное промышленное браконьерство, когда судно выходило на промысел без разрешительных документов и ловило краб без какого-либо ограничения, уже почти изжито. Но есть иная проблема – это переборка краба.
Именно в ней скрыта возможная причина будущего снижения ОДУ. Крабопромышленники, загнанные аукционами в финансовые тиски, поставляют на рынок наиболее востребованную крабовую продукцию с хорошим наполнением как в живом виде, так и в виде варено-мороженых секций. И чтобы быстрее отбить аукционные затраты на приобретение квот, за борт выбрасывается весь краб, который не соответствует запросу покупателя. В то же время большинство исследований ресурса указывает на то, что поднятый со дна (вырванный из естественной среды) краб, после незначительного пребывания на борту судна и последующего возвращения в воду, в большинстве своем гибнет.
Именно поэтому правилами рыболовства установлено требование о том, чтобы весь краб промыслового размера шел в обработку, а не только самые крупные его особи. Это позволяет минимизировать воздействие человека на запас. Но как уже было отмечено: многие рыбопромышленники в улове выбирают только наиболее ценный крупный краб, а остальное отправляют за борт, большая часть из которого гибнет. В результате по отчетности получается одно, а по факту ресурсу наносится вред: реальное изъятие ресурса осуществляется примерно в 1,5 раза больше.
Инвесторы осознают, что снижение ОДУ и введение запретов значительно подкорректируют выручку от реализации продукции в их планах. Но кто действительно думает об этом серьезно, кто бережно и рационально относится к ресурсам, опираясь на глубокий и долгосрочный анализ ресурсной базы? Нужно ли компаниям и инвесторам забивать себе голову научной биологией, когда вокруг ажиотаж по очередному сырьевому переделу?
Ответа на этот вопрос пока нет. Владельцы компаний и представители Ассоциации добытчиков краба считают, что прогнозы науки частично достоверны, а руководство ВНИРО публикует только оптимистичные прогнозы. В регионах, проводящих съемки крабов, особого энтузиазма нет. На Камчатке в последние годы снизилось пополнение популяции камчатского краба молодыми особями. В ближайшем будущем это может отразиться на величине промыслового запаса – привести к его сокращению. Негативная тенденция налицо, общий ОДУ по всем крабам с 2019 г. по 2022 г. снизился на 7,6 тыс. тонн или на 9,3%, а именно с 81,2 тыс. тонн до 73,6 тыс. тонн. ОДУ камчатского краба в Камчатско-Курильской подзоне за прошедшие четыре года сократилось в три раза, с 4,4 тыс. тонн до 1,4 тыс. тонн.
Но что самое интересное, на фоне явной тенденции сокращения запасов различных видов краба в последние годы, ОДУ крабов на 2023 г. вернулось на уровень 2019 г., года первой волны инвестиционных аукционов. Как будто рыбакам специально положили крабовую «обманку» в виде единовременного повышения ОДУ, чтобы они повелись на участие в торгах. Вот только не стоит ли ожидать последующего резкого снижения ОДУ крабов сразу после проведения второй волны аукционов?
Увеличение объемов вылова, безусловно, создает иллюзию благополучия с запасами краба и повышает аукционную стоимость лотов. Но, вероятно, последующая реальная картина станет неожиданностью для потенциальных инвесторов. Что еще хуже – завышенный на 2023 г. ОДУ спровоцирует интенсивное изъятие ресурса больше допустимого порога, это еще сильнее ударит и по без того снижающимся запасам крабов и ускорит процесс подрыва запасов.
Помимо антропогенного воздействия есть и другие факторы, которые могут существенно повлиять на состояние ресурсной базы. Это потепление воды в российских водах, которое фиксируют сегодня российские ученые и промысловики, добывающие треску. В районах, где были ее плотные концентрации, треска питалась мальками краба: но теперь в традиционных скоплениях краба рыбы больше нет, так как нет молоди краба. А ведь он через три года должен был составить основу крабовых запасов.
На парламентских слушаниях, прошедших 19 октября 2022 г., бывший министр сельского хозяйства Алексей Гордеев акцентировал внимание, что рыбакам не хватает ресурса для всех инвестиционных судов, которые должны быть построены. И нужно ли строить еще краболовные суда, если уже запланированный 41 краболов к моменту сдачи не смогут работать на полную мощность из-за отсутствия ресурса.
Можно, конечно, отвергать все эти биологические факторы. Но в Бристольском заливе условия, идентичные нашей западной Камчатке, запрещается добыча камчатского краба. Впервые в истории полностью запрещен и промысел краба-стригуна опилио в Беринговом море. Это говорит о том, что промысловики в США беспокоятся о сохранении ресурса краба и идут на потерю 200 млн долларов США, которые давали крабовые ресурсы Берингового моря. Возможно, и российская наука объективно рассмотрит угрозу потери крабового ресурса и выберет рациональный подход, учитывая все факторы оценки его запасов. Это и потепление морей, и условия обитания крабов, и человеческий фактор. Необходима независимость в выводах, корректность и объективность в установлении общего допустимого улова крабов, с учетом примеров других стран.
