Задача археологии – изучить древнюю и средневековую историю Дальнего Востока, восстановить периоды, которые канули в века. Любая находка может сыграть ключевую роль. И могу сказать с абсолютной уверенностью, что среди моих коллег нет никого, кто способен присвоить артефакт и продать его сторонним лицам в корыстных целях. Что делают черные копатели?
Сейчас мы закончили работать на территории краскинского перехода, где два года назад был найден новый археологический памятник, обнаруженный методом дистанционного зондирования земли на территории Приморья. Спутниковые снимки высокого разрешения в сервисе Google дали возможность выявить ранее неизвестный объект археологического наследия на территории с ограниченными доступом – в пограничной зоне.
По анализу керамического материала, обнаруженного на городище, памятник был датирован бохайским временем (VII-X вв.). Его месторасположение приурочено к самому узкому месту долинного прохода, находящегося между горными массивами. Городище представляет собой квадратной формы укрепление, углами ориентированное по сторонам света, с воротами, смещенными от центральной части валов. Ворота южной и северной части укреплены башенными выступами, как и углы укрепления.
Изучение оборонных сооружений, остатков жилища и планиграфии памятника позволили определить его функциональное назначение как укрепление, построенное для охраны средневекового дорожно-транспортного пути. Памятник находится на узловом месте, с которого хорошо просматривается движение, как речное, так и дорожное.
Изучение памятников бохайской культуры на Северо-Востоке Азии ведется не одно десятилетие. В Приморье были исследованы городища, могильники, культовые сооружения, но дорожных станций или укреплений на путях сообщения не было известно. «Городище Конгорова падь» – пока единственный памятник бохайского времени, который дает возможность проследить пути сообщения центральных районов государства Бохай с периферийными зонами, а также выявить инфраструктуру транспортных коммуникаций.
Но работа Приморской археологической экспедиции еще не закончилась. На днях мы выезжаем в Партизанский район для исследований Шайгинского городища. В этом году исполняется 60 лет с момента начала его исследования. Шайгинское городище уже давно признано эталонным памятником для средневековой археологии Северо-Восточной Азии. Широкомасштабные раскопки дали возможность не только собрать уникальный археологический материал, датируемый чжурчжэньским временем (XII-XIII вв.), но и реконструировать экономическую и политическую обстановку в данном регионе в средние века, заложив основы чжурчжэневедения в России.
И любая находка, которую находит археолог, проходит серьезную процедуру: по ней составляется соответствующий отчет, предмету присваивается инвентарный номер, и артефакт ставится на госохрану. То есть становится достоянием государства. А вся вещевая часть, т. е. полученный при раскопках археологический материал, передается в фонды музеев для научной обработки, с дальнейшим использованием для экспозиций музеев. Кроме того, мы можем передавать свои коллекции в сторонние музеи, например в краеведческий. Такое взаимодействие происходит в случае обоюдной договоренности между Академией наук и ведомством музея, который обеспечивает финансирование экспедиции.
Однако сегодня появилась «промежуточная» группа людей, которые не являются в прямом смысле «черными копателями», но и по пути законной археологии идти не спешат. Это активисты, которые ищут исторические ценности не ради наживы, а в силу собственного любопытства. Среди них немало грамотных, тех, кто при желании мог бы объединить с нами усилия и принести пользу науке и своей стране. Но пока мы идем разными путями. В итоге такие нужные науке вещи уходят в частные коллекции.
Часто вещи средневекового периода имеют высокую стоимость на рынке коллекционеров. Но многие даже грамотно оценить их не могут! Например, на прилавках антикварных магазинов можно встретить редкие монеты по цене 50 руб., в то время как их реальная стоимость в десятки раз выше.
В Приморье очень мало профессионалов, способных проводить экспертизу и давать правильную историческую и физическую оценку артефактам. Что касается нас, научному сообществу не важна материальная ценность находки, потому что мы рассматриваем каждый артефакт через призму научного поиска, в разрезе которого та или иная вещь может стать подсказкой для решения определенной задачи. Например, одному известному «товарищу» черные копатели продали древнюю печать – ценный артефакт, которую он просто использовал в качестве развлечения: макал в чернила и баловался оттисками на бумаге. А ведь была возможность ее исследовать, расшифровать надписи и, возможно, применить как недостающее звено в исторической цепочке.
Самое печальное – это уничтожение археологических памятников в результате грабительских раскопок. Предотвратить уничтожение археологического наследия кладоискателями, поисковиками и всевозможными «любителями истории», используя нормы действующего законодательства, пока не удается. Деятельность грабителей полностью обезличивает объекты археологического наследия, приводит к потере научной информации, как о недвижимых, так и движимых памятниках.
Масштабы грабительских раскопок за последние годы возросли в десятки раз. Сейчас в нашей стране не осталось практически ни одного памятника археологии, который не был бы затронут грабительскими «закопушками», шурфами или раскопами. По разным оценкам, в год уничтожается до 500 памятников археологии. Представление о масштабах бедствия дает мониторинг интернет-сайтов, на которых осуществляется торговля артефактами, добытыми незаконным путем.
Что касается преступной деятельности так называемых черных археологов, в России замечательные, на первый взгляд, законы в последнее время почти не работают. Научное сообщество нередко самостоятельно отслеживает и купирует работу «копателей», хотя это в наши обязанности не входит. Существуют же группы оперативного реагирования, специальные органы охраны археологических памятников и истории культуры, ФСБ, полиция. Когда наше с ними сотрудничество находилось в активной фазе, тогда и черные копатели притихли. Но сейчас преступность расцвела буйным цветом, так как металлодетекторы продаются в открытом доступе и по доступной цене.
Пока у нас в Приморье процветает частное коллекционирование в лице любителей развешивать артефакты на стенах и украшать ими свои дома и пока такие люди готовы покупать предметы, имеющие историческую ценность, черные копатели будут продолжать свою деятельность, осознанно нарушая закон ради выгоды. Росту незаконных грабительских раскопок способствуют в первую очередь инертная позиция общественности, несовершенство законодательства, экономические причины. Но при всем несовершенстве действующего законодательства существуют механизмы влияния на эти процессы. И не последнее место в этом играет гражданская позиция профессионалов-археологов, деятельность по изменению общественного сознания и изменения отношения к проблеме грабительских раскопок в обществе.
Пока мы будем ждать изменения законов, не останется памятников, которые необходимо этими законами защищать. Активная пропаганда, разъяснения в электронных и печатных СМИ, на телевидении и радио о том невосполнимом уроне, который наносят грабительские раскопки нашей истории, письменные обращения в организации, уполномоченные решать эти вопросы, борьба за прекращение пропаганды «народной археологии», кладоискательства – все это в итоге позволит обратить внимание на проблему. И в рамках действующего законодательства компетентным органам придется решать ее совместно со специалистами.
Если реальная разрушительная сила грабительских раскопок не будет осознана обществом и не получит мощного противодействия, в ближайшие 10 лет Россия лишится основной части своего археологического достояния и своей истории. Это очень серьезная проблема, решать которую необходимо на правительственном уровне. Должна быть разработана комплексная программа защиты археологических памятников, в рамках которой необходимо заниматься преследованием не только черных копателей, но и тех, кто покупает у них незаконно добытые артефакты: такие «собиратели археологических вещей» катализируют преступную деятельность и наносят не меньший урон науке, чем сами преступники.
