В 1233 г. Приморье входило в состав независимого чжурчжэньского государства короля Пусянь Ваньну – Дун Ся – Восточное Ся, когда подверглось вторжению монгольских орд.
«Во второй луне (15 февраля) Угэдэй удостоил посещением земли Тэлэту. Он созвал всех князей на совет по карательному походу на Пусянь Ваньну. Затем было приказано царевичу Гуюку вместе с его чжуваном Алчидаем вести левое крыло армии и покарать его – Пусянь Ваньну». Монголы «подняли лагерь» – повозки и юрты пришли в движение.
Вся монгольская армия состояла из трех частей-крыльев: левой (джунгар) – восточной, правой (барунгар) – западной и центральной (гол). Каждая часть также делилась на левые и правые крылья, из которых левое крыло считалось старшим. Так как левое крыло считалось восточным, оно и оперировало преимущественно на востоке – в Китае. Возглавляли левую часть, как главную, всегда братья и другие ближайшие родственники Чингисхана.
В левом крыле армии «во главе десяти человек был поставлен один (и он по-нашему называется десятником), а во главе десяти десятников был поставлен один, который называется сотником, а во главе 10 сотников был поставлен один, который называется тысячником, а во главе 10 тысячников был проставлен один, и это число называется у них тьма».
Осенью 1233 г. эта черная тьма опустилась на Приморье. Нам кажется, что Монголия, – это где-то далеко. Но в 2014 г. корр. делового еженедельника «Конкурент» находился в Монголии и видел по телевизору, как желтый песок из пустыни Гоби, несомый бурей, покрыл автомобили жителей Владивостока толстым слоем. Монголия на самом деле – близко, и, мчавшиеся «быстрее ветра», конники предводителей монголов – Гуюка довольно быстро появились под стенами приморских крепостей. Вместе с осадными метательными машинами.
Первым пал оказавший сопротивление врагу военный гарнизон охранно-сторожевой крепости Сопка Любви, призванной контролировать северо-восточную границу чжурчжэньского государства Восточная Ся. На городище местные жители до настоящего времени находят железные наконечники монгольских стрел. Путь на столицу Дун Ся с севера был открыт.
Самое южное оборонительное укрепление Дун Ся — Гусевское горное сторожевое городище тоже продержалось недолго. Путь с юга был свободен. Окруженное валом с 4-метровой стеной с 14 башнями Ананьевское городище встретило монголов ощетинившись. Монголы приступили к осаде. Как они это делали, можно увидеть на примере взятия ими корейской крепости годом раньше.
Затем монголы очень быстро атаковали южную стену города с помощью пятнадцати больших катапульт. Оборонявшиеся также построили платформы на городских стенах и, установив на них катапульты, швыряли камни и отгоняли нападавших. Монголы пропитывали хворост человеческим жиром, накопили много этого хвороста и стали забрасывать им крепость. Обороняющиеся пытались потушить его водой, но огонь горел еще сильнее. Защитники смешали грязь с землей и водой и, бросая ее в костры, потушили их. Монголы также подожгли повозки, нагруженные травой, атаковали башни над городскими воротами. Оборонявшиеся заранее набрали на башнях воду и вылили ее на эти повозки. Пламя у городских ворот потушили.
Монгольские войска отступили, а затем повторили атаку. Начальник обороны поставил кресло-трон, чтобы руководить боем. Монгольская катапульта перекинула ракету через стену, и она попала прямо ему в спину, разбив головы его охранников. Все умоляли начальника передвинуть трон, но он сказал им: «Это было бы неправильно. Если я сдвинусь, то сердца всех солдат тоже сдвинутся». Выражение его лица было спокойным, и он не пошевелился.
В течение 30 дней монголы осаждали город, нападая на него сотни раз. Но всякий раз, когда они нападали, защитники приспосабливались к ситуации, чтобы защитить город. Монголы отступили, но привели новых солдат, выставили тридцать катапульт в линию и вновь атаковали, проломив стену в пятидесяти местах…»
Ананьевское укрепление было взято, а за ним был взят и столичный город Кайюань (нынешний Уссурийск). Оставивший нам скелеты участников того боя, их оружие и шлем с вмятиной от смертельного удара монгольской булавы.
Приморские крепости Дун Ся падали один за другим. Разборные мосты и рвы древнего города Сучэн (ныне – Николаевка) не спасли от разрушения его красивые здания, украшенные глазурными фениксами. Следующей была горная крепость Шайга (ныне с. Сергеевка).
«Люди ушли из Шайги, оставив в домах даже предметы первой необходимости, – рассказывают приморские археологи. – В дымоходах мы находили спрятанные мечи, а также посуду, утварь и зеркала. Мы полагаем, что город пал в результате измены. Измором взять его защитников не получилось бы – у них имелась вода, а амбары были полны зерна (значит, дело было осенью). Кроме того, городские ворота не были взломаны, так что, скорее всего, их просто кто-то открыл и впустил врага».
При взятии городов монголы пользовались тактикой осадной толпы – хашар. Это описывается в исторических хрониках: «Всякий раз при наступлении на большие города они сперва нападают на маленькие города, захватывают в плен население, угоняют его и используют на осадных работах. Тогда они отдают приказ о том, чтобы каждый конный воин непременно захватил десять человек. Когда людей захвачено достаточно, то каждый человек обязан набрать сколько-то травы или дров, земли или камней. Тартары (монголы) гонят их день и ночь; если люди отстают, то их убивают. Когда люди пригнаны, они заваливают крепостные рвы вокруг городских стен тем, что они принесли, и немедленно заравнивают рвы; некоторых используют для обслуживания колесниц, напоминающих гусей, куполов для штурма, катапультных установок и других работ. При этом тартары не щадят даже десятки тысяч человек. Поэтому при штурме городов и крепостей они все без исключения бывают взяты. Когда городские стены проломлены, тартары убивают всех, не разбирая старых и малых, красивых и безобразных, бедных и богатых, сопротивляющихся и покорных, как правило, без всякой пощады. Всякого, кто при приближении противника не подчиняется приказу о капитуляции, непременно казнят, пусть даже он оказывается знатным.
Во всех случаях, когда тартары разбивают оборону города и захватывают добычу, то распределяют ее пропорционально. Каждый раз все от высшего до низшего независимо от количества добычи оставляют одну часть для преподнесения императору Чингису, а остальное раздается повсюду чиновникам в зависимости от рангов. Получают свою долю также министры и другие лица, которые находятся в Северной пустыне и даже не приезжают на войну».
Захваченное монголами Приморье, как часть поверженного Дун Ся, было передано в качестве жалованного надела младшему брату Чингисхана Темуге – «мужественному, властному и быстрому в бою». Независимое государство Восточная Ся прекратило свое существование.
«Тысячи погибли в несчастных сечах с новыми, неумолимыми завоевателями… Города, облитые кровию, дымящиеся пожарами, остались в руках победителей; весь восток Маньчжурии, превращенный в одну провинцию, сделался достоянием юаньской династии. Опустошенная из края в край, утратившая большую часть народонаселения, лишившаяся самобытности, Маньчжурия погрузилась в прежнее, полудикое состояние, и одне развалины напоминали о недавнем величии», – констатировалось впоследствии в трудах Российской духовной миссии в Пекине.
«Когда мы с Татьяной Дмитриевной Скрынниковой заканчивали нашу книгу об империи Чингисхана, – сказал директор Института истории, археологии и этнографии народов Дальнего Востока ДВО РАН Николай Крадин, – мы закончили ее такими словами, что монголы способствовали средневековой глобализации XIII в. Однако эта глобализация в конечном счете стала причиной катастрофы средневековой мир-системы XIV в. И в наши дни, когда средства коммуникации позволяют связываться с другими полушариями Земли в считаные секунды, а расстояния между континентами измеряются в часах пути, этот вопрос приобрел особенную актуальность. Поэтому, помня о той далекой эпохе, когда копыта коней монгольских воинов топтали просторы Евразии, мы должны извлечь главный урок: как хрупок наш человеческий мир и как легко он может быть разрушен собственными руками».
Юрий УФИМЦЕВ
