В 1918 г. Фадеев вступил в Российскую коммунистическую партию (РКП) и с поддельным паспортом на имя Александра Булыги был направлен агитатором в партизанский отряд. «Кругом была глухая тайга, — вспоминал будущий писатель. — Мы выкопали яму в три метра шириной, в четыре с половиной длиной. Углубили ее на один метр и вкопали стояки. Через неделю мы построили и обмазали глиной землянку. Принесенное с собой стекло вставили в сторону восхода, откуда и подходила тропа. Печку сложили из бутового камня».
Вскоре в горниле гражданской погиб его брат Всеволод, а раненый Игорь, чтобы не быть обузой отряду, застрелился. Этот выстрел оставил неизгладимое впечатление в душе Фадеева.
Закаленный в боях
В 1920 г. Фадеев принял участие в эвакуации вооружения и боеприпасов из Приморья на Амур. На пароходике «Пролетарий» с прицепленной баржей он проделал шесть рейсов по реке Уссури.
«Рейсы по Уссури — одно из самых счастливых воспоминаний моей юности, — говорил он позднее. — Мне было 18. Я поправлялся после ранения, полученного мною под Спасском. Еще хромал, но уже было ясно, что все будет хорошо. Постоянное напряжение, опасности, наши иногда кровопролитные схватки с дезертирами из армии, не раз пытавшимися овладеть пароходом, чтобы удрать за Амур, — все это только бодрило душу».
В детстве из-за вида крови из пальца Фадеев лишался чувств, но закалился в боях и закончил гражданскую войну в должности комиссара Спасского отряда. «Комиссар был совсем молодым — 18 лет. В его тонкой длинной шее, больших оттопыренных ушах было что-то совсем мальчишеское. Выглядел Булыга очень молодо. Чтобы казаться старше, брил голову. Это не помогало», — вспоминал один из партизан.
Фадеев написал несколько заметок в газету «Партизанский вестник» партизанского штаба в селе Фроловка. «Как писатель, — говорил Фадеев, — своим рождением я обязан этому времени. Я познал лучшие стороны народа, из которого вышел. В течение трех лет вместе с ним я прошел тысячи километров дорог, спал под одной шинелью и ел из одного солдатского котелка».
В 1921-м Фадеева, как боевого партизана и заслуженного большевика, избрали делегатом на X Всероссийский съезд РКП. Во время заседания вспыхивает Кронштадтский мятеж, и все делегаты прямо из зала идут на лед залива, чтобы взять Кронштадт. Идет и Фадеев. Получает ранения на льду и орден Красного Знамени. После лечения остается в столице. До конца жизни вспоминая дальневосточную тайгу.
Раб законов
В 1923-1924 гг. выходят в свет его первая повесть «Разлив» и рассказ «Против течения», посвященный памяти Игоря Сибирцева. Через два года издан его первый роман «Разгром».
Коллеги упрекали Фадеева в присутствии в романе ненормативной лексики. «Как у тебя партизан Пика говорит о Варе? Это же срам. Ты с ума сошел?» — наводили критику соратники по цеху. «В жизни ведь так говорят», — возражал Фадеев. Первая редакция «Разгрома» вышла в авторском варианте. Уже потом, под давлением Горького, Фадеев убрал весь ненорматив из романа. «Фадеев был интересным мужчиной, с шармом, нравился женщинам. В журнале работала прелестная девушка Оля Ляшко. Фадеев ее соблазнил. А когда она однажды пришла к нему, он даже не вышел, а в грубых, матерных выражениях велел гнать ее. Через несколько дней это повторилось, потом еще. А в Олю был по уши влюблен молодой, очень способный писатель Дмитриев. Ради нее он согласился на совершенное безумство. Они сняли номер в Доме крестьянина на Трубной площади, где Дмитриев застрелил Ольгу, а потом себя». Этот выстрел также оставил след в душе Фадеева.
Тем временем талант Фадеева заметили, он вошел в оргкомитет Союза писателей и был приглашен на встречу со Сталиным на квартире Максима Горького 26 октября 1932 г. Фадеев стал любимчиком Сталина, и тот предложил впоследствии именовать руководителя Союза писателей СССР генеральным секретарем и повелел избрать на этот пост именно Фадеева. В декабре 1939 г. Сталин пригласил его на свое 60-летие, которое справлялось в узком кругу.
Фадеев стал обладать огромной властью, разрываясь между литературой и бюрократией, оставаясь в душе все тем же Сашкой с оттопыренными ушами. Началась война соцреализма с декадентской литературой, и Фадеев стал солдатом Сталина на этой войне. «Мы слишком зависели от него, — вспоминал писатель Чуковский. — От него зависели пайки, жилье и возможность печататься».
Пока Фадеев руководил Союзом, было арестовано 39 870 писателей, из них 33 тыс. расстреляли. Многие застрелились. Приложил руку к этому и Фадеев, искренне считая произведения многих не соответствующими идеям коммунизма. Но все же это были его литературные братья, и Фадеев начал пить. Запойно.
«Я приложился к самогону еще в 16 лет, — вспоминал он, — когда был в партизанском отряде на Дальнем Востоке. Сначала я не хотел отставать от взрослых мужиков в отряде. Я мог тогда много выпить. Потом я к этому привык. Приходилось. Когда люди поднимаются очень высоко, там холодно и нужно выпить. Хотя бы после. Спросите об этом стратосферников, летчиков или испытателей вроде Чкалова».
«Он пил, почти не закусывая, — рассказывал Чуковский. — Было страшно смотреть, сколько водки он в состоянии поглотить. Пьянел медленно, лишь лицо его постепенно краснело и от этого становилось еще красивее под седыми волосами. Речи его не делались сбивчивыми, но в них появлялись трагические и даже жалобные нотки. На что он жалуется, нельзя было понять, он, казалось, хотел сказать нам: я не такой, как вы думаете, я такой же, как вы. И становилось жалко его. Мы-то думали, что он человек, творящий законы времени, а он еще больший раб этих законов, чем мы».
Бутылка водки, пистолет и записка
В 1953 г. Сталин умер. Фадеев тяжело переживал это, т.к. был сталинистом до мозга костей. Хрущевскую оттепель писатель не принял, а возвращавшиеся из ГУЛАГа писатели не приняли Фадеева. Писательница Берзинь демонстративно не подала Фадееву руки в клубе Союза писателей и на всех творческих встречах не переставала повторять: «Нас всех посадил Сашка!».
Сам Фадеев уже давно бросил писать. Его перестали принимать во власти. Он стал пить еще больше и уходил в запой на недели. По нескольку месяцев лежал в Кремлевской больнице, выходя из запоев, а потом опять «лечил депрессию». «Жизнь сложна, обрастает бытовыми трудностями, несчастьями, а главное — обыденностью, — писал он. — Но стоит потрясти душу каким-нибудь сильным, высоким переживанием, как вдруг снова, точно молнией, пронзит воспоминание юности, счастья первых лет».
Воспоминания, омрачаемые выстрелами войны, любви, ненависти. Иногда Фадеев уезжал в прошлое — на Дальний Восток. Он бродил по Владивостоку, но здесь в старых домах жили уже другие люди. Однажды его секретарь днем зашла в спальню Фадеева и увидела его лежащим в кровати, а рядом на столике — бутылка водки, пистолет и записка. Она забрала оружие, выругала его, после чего он успокоился. В марте 1955-го Фадеев вдруг бросил пить. Видимо, у него зрело какое-то решение.
13 мая 1956 г. писатель спустился на кухню, однако завтракать не стал, а велел позвать его к обеду. В 12 час. домашние услышали звук, словно упал стул. В 15 час. сын Миша пошел звать отца к обеду, но увидел его полусидящим высоко на подушках на диване, по пояс обнаженным. Фадеев застрелился. Пуля из нагана вошла точно в левый сосок. Выстрел был произведен через подушку. На столе стоял портрет Сталина, и лежала записка в адрес ЦК КПСС.
«Созданный для большого творчества во имя коммунизма, с шестнадцати лет связанный с партией, с рабочими и крестьянами, одаренный богом талантом незаурядным, я был полон самых высоких мыслей и чувств, какие только может породить жизнь народа, соединенная с прекрасными идеалами коммунизма, — было написано в записке. — Но меня превратили в лошадь ломового извоза, всю жизнь я плелся под кладью бездарных, неоправданных, могущих быть выполненными любым человеком, неисчислимых бюрократических дел.
Литература — это высший плод нового строя — унижена, затравлена, загублена. Самодовольство нуворишей от великого ленинского учения даже тогда, когда они клянутся им, этим учением, привело к полному недоверию к ним с моей стороны, ибо от них можно ждать еще худшего, чем от сатрапа Сталина. Тот был хоть образован, а эти — невежды.
Жизнь моя как писателя теряет всякий смысл, и я с превеликой радостью, как избавление от этого гнусного существования, где на тебя обрушивается подлость, ложь и клевета, ухожу из этой жизни. А. Фадеев».
Юрий УФИМЦЕВ, специально для «К»
