В Приморье черный рынок кедрового ореха если и не превышает, то вполне сопоставим в объемах с легальным. Ресурсы утекают в Китай, основная контрабанда идет через Сибирь, под «левые» лицензии, когда огромные объемы дальневосточного ореха вывозятся под видом сибирского.

В России для заготовки пищевых лесных ресурсов и сбора лекарственных растений передано в аренду 342 лесных участка общей площадью 2 млн га. Основная их площадь сосредоточена на Дальнем Востоке (Приморский край — 697 тыс. га и Хабаровский край — 312 тыс. га) и в Сибири (Томская область — 444 тыс. га, Республика Бурятия — 123 тыс. га и Иркутская область — 112 тыс. га), следует из данных Союза переработчиков дикоросов.

Всероссийский фактический сбор ореха кедрового, по оценкам экспертов, составляет 40 тыс. тонн. Уникальные ресурсы приморской тайги широко востребованы в АТР. Основной потребитель шишек — Китай — мощный рынок сбыта с быстро растущим потенциалом. Правда, экспортные потоки отнюдь не цивилизованные.

«Официально сбор кедровых шишек населением разрешен с 1 октября, хотя шишка падает уже к 10 сентября, но сегодня китайцы в Дальнереченске принимают ее, еще зеленую, по цене до 15 рублей», — рассказал один из участников рынка.

«Зеленый орех собирать нельзя, до конечного потребителя он не дойдет все равно, его потом смешают с качественным товаром и будут пытаться продать, а в конце концов он будет выброшен переработчиком как непригодный к использованию», — говорит Алексей Карасев, директор ООО «Производственно-заготовительная база» (г. Арсеньев), координатор Ассоциации арендаторов кедровых лесов Дальнего Востока.

«Там, в тайге, огромные деньги, но рынок, сами понимаете, опасный, — рассказала Галина Голубева, директор ООО «Чугуевский райзаготохотпром». — Что касается местного населения, то в Чугуевском районе с работой большие проблемы, и часто люди пользуются единственной возможностью получить какие-то деньги».

Игра стоит свеч: один шишкарь в хороший сезон может заработать и до 50 тыс. руб., отмечают участники рынка.

Непонятная экономика

«Дальневосточный орех считается «премиум-классом» — он ценится выше, чем сибирский. В Китае, например, 1 кг ядра ореха кедрового сибирского стоит 90 юаней, нашего — 140. 50 юаней — достаточно большая разница», — говорит Оксана Ли, индивидуальный предприниматель (выпускает продукцию под маркой KEDRUS).

Причем таможенный регламент не предусматривает отдельных кодов для дальневосточного и сибирского ореха, что открывает лазейку контрабандистам, и тысячи тонн «таежного золота» утекают по сибирскому направлению в обход закона. «Решение лежит на поверхности — разделить коды, — комментирует Алексей Карасев. — Речь об этом ведется на всех площадках, где обсуждается проблема контрабанды, в том числе на недавнем Национальном лесном форуме, но пока дальше деклараций дело не пошло».

По словам экспертов, игроки черного рынка кедрового ореха — население, скупщики нелегального товара и коррумпированные чиновники. Но есть еще и четвертая сторона — заготовители дикоросов. При этом аукционная система предоставления арендных участков лесопользователям, введенная с 1 февраля 2018?г., вызывает массу вопросов. Через аукционы, по словам участников рынка, проходят баснословные суммы, не укладывающиеся в баланс «дебета и кредита».

Алексей Карасев: «Если перевести заявленные цифры на 1 кг кедрового ореха, то стоимость, которую придется заплатить в виде арендной платы, составит 130 рублей за килограмм — это не просто много, это какое-то сумасшествие. А если копнуть глубже, то кажется, что некоторые фирмы-участники не имеют даже нормального уставного фонда и вообще представляют собой сомнительные предприятия».

«В последнем аукционе принимали участие какие-то лизинговые, сибирские компании, суммы были заявлены огромные, для нас недостижимые — 9–10 млн за участок сбора ореха. А если в целом посмотреть на арендаторов участков, переданных с целью сбора пищевых лесных ресурсов, можно увидеть очень интересный расклад: за предполагаемый ежегодный сбор государству платят цену, которая делает такой бизнес (если он легитимный) нерентабельным. В то же время энные компании вывозят 500 тонн ореха ежегодно. А где их сборщики?» — рассказал другой участник рынка.

Сырьевой придаток

Тем временем предприятия, готовые развивать переработку кедрового ореха в Приморском крае, не имеют возможности легитимно закупать сырье у населения, которому де-юре разрешено собирать его только для собственных нужд.

Союз пеработчиков дикоросов причисляет к проблемам отраслевиков и отсутствие полной эколого-ресурсной оценки запасов, и ограниченность материально-технических ресурсов для заготовки, и низкий уровень промышленной переработки сырья. Самое печальное для всех игроков — сбор и переработка дикоросов не числятся в Общероссийском классификаторе видов экономической деятельности, а значит, какие-то конкретные «отраслевые» виды и формы государственной поддержки для них не предусматриваются.

Оксана Ли: «С внедрением системы ХАССП нам пришлось строить новый завод. И если на старом оборудовании мы перерабатывали 600 кг в день, или в районе 20 тонн в месяц, сейчас наше предприятие способно выдавать порядка 40 тонн переработанного ядра кедрового ореха. Соответственно, большие объемы продукции потребуют новых рабочих мест, ведь за нами тянется целая цепочка: мы сотрудничаем с несколькими компаниями, заказываем коробки, этикетки, упаковки, бутылки под кедровое масло — двигаем сразу несколько отраслей, но не работаем на полную мощность, потому что невозможно сегодня продать на экспорт столько товара.

А спрос, безусловно, есть — в Китае, Японии. Когда присутствуем на различных выставках, европейцы интересуются — говорят, покупали бы. В КНР много заводов работают на российском сырье. Наши люди тоже бы работали, дай им такую возможность. Сейчас мы преследуем цель присвоить готовой продукции таможенные коды для возможности экспорта очищенного ядра ореха кедрового».

Но Приморье остается сырьевым придатком: сибирский и дальневосточный орех перерабатывается в Китае и оттуда экспортируется уже в Америку, Европу, Малайзию. «Только в этом году, согласно моей информации, было вывезено свыше 3 тыс. тонн», — сетует Алексей Карасев.

Чтобы развивать глубокую переработку кедрового ореха (и других дикоросов), по мнению участников рынка, необходимо упростить производителям оформление документации на реализацию товара, открыть доступ к сырьевой базе — например, разрешив закуп в определенных объемах у населения без официального оформления трудовых отношений (на данный момент этот аспект требует оформления трудовых договоров) — и жестко контролировать потоки экспорта.

КОММЕНТАРИЙ

Евгений Лепешкин, ведущий координатор проектов отдела по устойчивому лесопользованию Амурского филиала Всемирного фонда дикой природы: «Многие помнят большую «кедровую охоту», когда в крае вырубалось до 900 тыс. кубометров кедров ежегодно, и древесина уходила на экспорт в Китай вплоть до введения запрета на вырубки 2011 г. Мы ратовали за то, чтобы остановить эту вакханалию, а ресурсную базу использовать на долгосрочной основе в целях заготовки пищевых лесных ресурсов, к которым и относится орех кедровый — большое благо для населения. Как и в других регионах России, кедровая шишка позволяет заработать тысячам жителей в сельской местности, особенно ее таежной части, где проблема трудоустройства стоит очень остро.

По нашим данным, урожай 2014–2015 гг. принес в село очень большие деньги — свыше 4 млрд рублей, что практически равно трехгодичному бюджету всех сельских поселений Приморского края. Само собой, как раньше, так и сейчас есть негативные проявления этой деятельности, когда нерадивые заготовители в погоне за наживой собирают незрелый орех и ломают верхушки деревьев. В 2014–2015 гг., по всем экспертным оценкам, было заготовлено до 20 тыс. тонн кедрового ореха. Часто за еще зелеными шишками охотятся люди, которые первый раз идут на сбор, надеются что-то выгадать, а в итоге набивают себе шишек, потому что пытаются сдать незрелый орех, мало востребованный на рынке, либо их плохо высушенный «урожай» пропадает.

Есть гораздо более серьезная проблема. Весной этого года в Приморском крае было принято постановление, ограничивающее сроки сбора кедрового ореха населением с 1 октября по 15 ноября. Мера отчасти правильная, но, на мой взгляд, она может привести к очень негативным последствиям. Почему? Потому что ломать и спиливать верхушки кедров глупо и неразумно, однако еще глупее и неразумнее бороться с этим методом ограничений не только раннего, но еще и позднего сбора, когда шишка буквально летит под ноги тысячам людей, которые, не имея другой работы, кормятся лесными ресурсами. А в Приморье постановили — шишка висит, но заготовка запрещена.

К чему могут привести такие меры? К разрастанию теневых схем. Соответственно, возникают предпосылки для усугубления нечестной конкуренции. У того же китайского бизнеса достаточно денег, чтобы организовать по серым схемам вывоз этого ресурса либо какой-то его оборот внутри Приморского края, а участники рынка, которые соблюдают букву закона, окажутся в еще более проигрышной позиции. Ни в каком другом регионе, например, в Сибири, где часто сбор продолжается вплоть до конца весны, похожих ограничений не принималось — там население не в меньшей степени завязано на этот бизнес, и, думаю, подобный запрет вызвал бы настоящие бунты.

Совершенно очевидно, что здесь требуются другие методы: в первую очередь, надо усилить меры по противодействию нарушителям, лучше следить за порядком в тайге. Государству надо научиться правильно извлекать прибыль из таких ресурсов, как кедровый орех».