Валерий Королев, владелец страусиной мини-фермы в Фокино
Родился в 1953 г. в г. Фокино.
Закончил Дальневосточное высшее инженерное морское училище им. адмирала Г. И. Невельского (ДВВИМУ). Два года отслужил в армии, в Лесозаводске.
Работал в Дальневосточном морском пароходстве, на Камчатке в рыболовецком колхозе «Красный труженик» был старшим механиком. В 1983 г. вернулся в Приморье, где также связал свою жизнь с морской профессией. В 2000-м попал под сокращение и занялся фермерством.
Женат, имеет двоих детей.
Романтик и экспериментатор по натуре, Валерий Королев рассказал «К», что означает быть настоящим крестьянином, почему люди дичают в городах и как пережить кризис в деревне.
— Валерий Николаевич, как вы стали хозяином страусиной фермы?
— Я был старшим механиком на судне, рыбачил лет 12 на Камчатке, потом вместе с женой вернулся обратно в Приморье, в Фокино, где жили мои бабушка с дедушкой. Когда они умерли, дети говорили: «Папа, давай дом продадим». А я сказал им: «Родина не продается». Сначала разводил свиней, содержал коров, и в один прекрасный момент решил попробовать экзотику.
Плохая примета
— Наверное, непросто было раздобыть страусов в то время?
— На самом деле не так сложно. Есть такой сайт подмосковной фермы «Русский страус», через него я все и делал, а москвичи — ушлые, хоть атомную бомбу тебе привезут. Сложности возникли только с доставкой. В «Аэрофлоте» заявили, что клетка должна быть не выше 1,6 м — это значит, птицу пришлось бы посадить. А я до этого читал книжку одного известного орнитолога и даже созванивался с ним, он объяснил, что страус в сидячем положении такой полет скорее всего не перенесет — сердце не выдержит от стресса. Пришлось заказывать военный самолет.
— Вот так запросто?
— Конечно. Военные самолеты часто летали в Воздвиженку, что за Уссурийском. И мне сразу сказали: «Да хоть слона перевезем, плати деньги — и поехали!» Сама доставка стоила $18 тыс. Каждая птица — ценой в 3 тыс. евро. Один страус приносит до 40 яиц в год, в среднем 1 тыс. рублей за яйцо. Страусиное перо идет по 50 и 100 рублей. На хлеб с маслом хватает, но дело это оказалось хлопотное, 19 особей только кормов съедали больше, чем на 1 тыс. рублей в день. В содержании страусы сложные.
— Сейчас, зная о сложностях, повторили бы этот опыт?
— Нет. Мне всегда интересно что-то новое. Вот у меня сейчас коза на сносях — скоро должна родить козляток. Недавно я забрал из ветлечебницы сову с перебитым крылом. Выпускать ее на волю уже бесполезно — погибнет. Кролики бегают по огороду, весь дом подрыли, плодятся с сумасшедшей скоростью. А страусов стало меньше каждый год кто-нибудь погибает. Сейчас скользко — гололед, вроде бы и посыпаешь все, а к вечеру мороз ударит, и снова скользко, а они начинают бегать в это время, драться, весна же скоро, в итоге получают тяжелые травмы. Точную цифру, сколько осталось страусов, не назову. Как говорила моя бабушка — никогда не говори, сколько у тебя чего, плохая примета.
— Туристический интерес к вашей ферме не ослабевает?
— В этом плане все стабильно — сейчас туристов нет. Сезон начнется в марте. Самый пик обычно приходится на август, когда хабаровчане сюда едут. Найти меня не проблема. Навигатор показывает поворот на страусиную ферму. Кто-то даже поставил указатель у дороги — причем я даже не знаю, кто это был.
«Хоть грибы выращивай…»
— Вы считаете себя крестьянином?
— Я крестьянин и есть. Меня так и называли — судовой механик с сельскохозяйственным уклоном. Это уже образ мыслей такой. Мы ведь все, на самом деле , от земли, Россия всегда была аграрной страной. А сейчас растет поколение, которое вообще ничего не знает о земле, ему и корова скоро будет в диковинку. Ко мне привезли детей на экскурсию, и девчушка одна спрашивает шепотом: «Валерий Николаевич, а вы можете показать, где у коровы молоко берут?»
Здесь от меня недалеко дорога Владивосток — Находка, и вижу однажды: коза пасется, мимо машина едет, тормоза свистят, выскакивают ребята лет за 20 и начинают эту козу фотографировать. Я смотрю и думаю: «Господи, как же вы там одичали в своем городе». На природе душа поет: ты выходишь утром, смотришь — солнце из-за сопочки выходит, птички щебечут. И такая благодать. А в городе выходишь из подъезда — шум, гам, машины звенят, шумят, ничего не понятно, люди какие-то не все в себе, не смотрят в глаза. Сейчас на «Ютубе» много историй, когда молодежь, наоборот, из городов уезжает в села. Думаю, этот процесс набирает обороты.
— Есть мнение, что в деревне нет работы…
— Работы много. Купи несколько коз и продавай молоко — сейчас на него большой спрос. Когда я держал коров, у меня было около 100 квартир, куда я возил молоко. Главное — найти рынок сбыта. С этим сейчас не проблема — есть интернет. Посмотрите, сколько появилось ребят, которые занимаются сырным делом, мясо продают и т. д. Да хоть грибы можно выращивать! Купил мицелий, посадил, получил «урожай». Мицелий — это такие белые паутинки внутри трухлявых пней. Вот тот же самый эффект можно получить дома, правда, по своей технологии.
При этом я не считаю себя инноватором. Я просто смотрю, что можно сделать интересного, и делаю. Увидел в передаче «Наш сад» сюжет про вьетнамских вислобрюхих свиней — завел. Прочитал про лесных коричневых свиней — позже приобрету. Хочется попробовать что-то новое и посмотреть, что будет. Вот, например, в интернете люди пишут, как сажают клубнику в вертикальные грядки. Их можно сделать с помощью труб. И я организовал у себя на участке что-то подобное. Ягода получается чистая, травы нет, потому что труба стоит вертикально, спину не нужно гнуть. Правда, труба оказалась тонковата, поливать клубнику нужно каждый день. В этом году усовершенствую технологию, возьму трубу большего диаметра.
«Узнать можно все…»
— Кризиса вы, судя по всему, не ощущаете?
— В чем кризис заключается? Доллар вырос? Так я никогда не пользовался этим долларом и никогда не буду. Я выпускаю продукцию свою, покупаю все у отечественных производителей.
— Как вы думаете, можно ли пережить кризис в деревне?
— Конечно! Живи тем, что вырастил, и все! Я в магазин хожу только за хлебом. Сын так и вовсе хлеб печет в хлебопечке — душу вкладывает, сам все делает, жене не доверяет. У меня и куры, и утки, есть и южноамериканские. Продаю их. Потому что с годами становлюсь сентиментальным — не хочу никого убивать, лучше продам.
— Кто-нибудь из ваших детей, внуков продолжит фермерскую династию?
— Если захотят. У меня пять внуков, но зацепило пока одного. И неважно, будет он кузнецом или нет, молоток в руках держать научится — это точно. Когда мне было года три-четыре, я возле ульев рядом с дедом ходил и ничего не боялся. А лет в 50 купил два улика, потом у меня их стало 28, начал заниматься пчелами, и все быстро у меня пошло, потому что в генах заложено. Мед хорошо расходился. Правда, потом стало тяжело, труд-то нелегкий, приходится поднимать килограммов по 50 за раз. Я лет в 25, когда на судне работал, всю судовую библиотеку изучил — там было 5 книг про пчел. Заинтересовался, сделал конспекты. А когда потом разговаривал с пчеловодами, они поражались: «Ты чего, техникум пчеловодов заканчивал?» Узнать можно все, главное, чтобы было интересно. Когда ко мне привозят школьников на экскурсию, я всегда им говорю: «Интернет — не для того, чтобы в игры играть, а чтобы получать информацию».
