Михаил Гилев: «После перестройки разгребали бардак, устроенный государством»

У него внешность Николая Расторгуева, гренадерский рост и крепкое рукопожатие. Сделав стремительную карьеру в приморской промышленности, этот 30-летний выходец знаменитой Тимирязевской академии недавно стал самым молодым федеральным инспектором в России.

«В очередной раз я получил возможность взглянуть на мир с новой колокольни, — признался Михаил Гилёв в беседе с корр. «К». — Появился шанс для превращения вечно убыточного ЖКХ в прибыльное, нормальное хозяйство».

Из Москвы в Приморье на ПМЖ

— Как вы, студент уже с неплохой работой в Ярославле, оказались в Приморье и как объясняете себе сами свою столь быструю и уверенную карьерную поступь?

— Как сын военного, в детстве сменившего по долгу службы отца 10 школ, окончил еще одну — школу быстрой адаптации, выживаемости и приспособляемости. Поэтому к новой работе приступаю быстро и трудностей никогда не боюсь.

— Что же вас привело во Владивосток, да еще в то время, когда край сотрясали ожесточенные скандалы? Ведь от Ярославля рукой подать до благополучной Москвы.

— Ярославль — город с развитой промышленностью, но с низким темпом жизни. После окончания военной службы в 1988 году мой отец наконец осел на гражданке — во Владивостоке. Еще студентом я ездил к нему погостить и сразу влюбился в этот город. Здесь жизнь бьет ключом. Поэтому в один прекрасный день уволился с работы и махнул в Приморье.

Дважды чиновник

— Вы ушли из чиновников, пришли в бизнес, вновь вернулись на госслужбу, став заместителем главы администрации Артема Александра Терентьева. Достаточно странные передвижения?

— Начну с первопричины. Я активно занимался рынком финансовых зачетов. Схему по их проведению, целью которых была расшивка долгов, разработал тогдашний министр финансов Лившиц. Наверное, все помнят, как после перестройки, обмена денег и дикой инфляции, большинство предприятий имели долги вместо денег. Они должны и им должны, и никто не понимает, что с этим делать. Разгребали этот бардак, устроенный государством. В силу того, что мы на рынке зарекомендовали себя с лучшей стороны, у нас появился серьезный партнер — завод «Звезда». Нам удалось избавить предприятие от части долгов. Так в первый раз получили опыт работы с государственными финансами.

— Опасный был бизнес...

— Тогда нет. В ту пору он был вполне цивилизованным, но позднее, когда государство выключило из этой цепочки банки, действительно стало опасно. Устранение банков породило чудовищное взяточничество. Поэтому в 1998 году мы перестали работать в этом направлении.

Примерно в то же время познакомился с главой Артема. Скажу сразу, что до этого мы с ним никак не пересекались, мне от власти ничего не было нужно. Терентьев предложил должность заместителя. Так я вновь стал чиновником. Мне было тогда 23, намечался безусловный карьерный рост. Хотя, надо признать, этим все преимущества и исчерпывались, поскольку зарплата была копеечной и никаких предпосылок для ее роста не существовало.

— То есть потешили личные амбиции?

— Не только. Я получил возможность взглянуть на мир абсолютно с другой профессиональной точки зрения, приобрел колоссальный опыт, технологию решения задач нового уровня, участвовал в формировании безубыточного бюджета города.

«Расстрельная» должность

— Через два года вы перешли в «Дальэнерго». Как проторили дорожку?

— Все началось с установления дифференцированных теплотарифов для артемовцев. Мы пытались с максимальной пользой для всех заинтересованных сторон отрегулировать взаимоотношения администрации города и энергетиков. А со сменой команды в «Дальэнерго» я получил приглашение на работу и согласился, поскольку это был абсолютно новый этап, весьма, надо сказать, многообещающий.

— Неужто вас назначили директором «Дальэнергосбыта» без протекции? Должность-то хлебная...

— Я пришел в «Дальэнерго» с командой Юрия Лихойды. На тот момент в приемной дежурила налоговая инспекция, все движимое имущество было арестовано. Нам удалось избавить предприятие от большинства долгов, снять аресты с дебиторской задолженности, вернуть имущество.

Что касается должности директора «Дальэнергосбыта», то мне предложили ее занять в феврале 2001 года, когда энергокризис в Приморье, возникший в результате противостояния Наздратенко и Чубайса, достиг своего апогея. Поэтому сказать, что мне повезло, можно с большой натяжкой.

И вообще, я прекрасно понимал, что иду на «расстрельную» должность. В коммунальном хозяйстве, что бы ты ни сделал — всегда мало. Даже если ты достиг большого результата, его перестают замечать. Это воспринимается как данность, от тебя ожидают дальнейших подвигов.

Весь мир иллюзий мы разрушим

— Хочу спросить вас как экс-главу еще одного предприятия — «Примтеплоэнерго»: монополизация теплогенерирующих мощностей и сетей, которую мы видим на его примере — это благо для края?

— Замечу, что мы не сделали ничего нового, просто воссоздали советскую систему. Прекратили тот бардак, что получили в ЖКХ края после экономических реформ и политических войн.

В рамках «Примтеплоэнерго» мы смогли сконцентрировать все ресурсы. На момент создания предприятия комплектность персонала составляла 60%, задолженность по зарплате достигала 10 месяцев, сбыт по тепловой энергии составлял не более 30%, не было даже перечня технологического оборудования. Развал был полный! О формировании тарифов я уже и не говорю.

Нам удалось сохранить удельный расход топлива на 12%, укомплектовали персонал более чем на 85%. Может быть, мы не всего достигли, но скажу честно — мы сделали все что могли.

— Не обидно ли было, когда главы администраций прилюдно обвиняли вас во всех смертных грехах?

— Еще бы. Классика жанра: не успевали мы подписывать договора с муниципалитетами о начале работы, как нас тут же обвиняли в развале коммуналки, разваленной задолго до нас. Моя позиция не менялась. Один вопрос, когда бьют за дело, и другой — просто так. И при этом бьют те, кто ничего не понимает в ЖКХ. Замечу, что мы ни с кем не ссорились, а объясняли свою позицию и настаивали на правильных, пусть самых жестких, решениях. Я убежден: если вести себя честно, то можно решить любые, даже самые сложные вопросы.

— В чем, на ваш взгляд, корень зла в коммуналке?

— В том, что она живет в мире иллюзий. Эта отрасль подчиняется политическим законам, но никак не экономическим.

— А применимы ли технологии менеджмента в государственном управлении?

— Думаю, да, но в трансформированном виде и до некоторой степени. Мне пригодился опыт работы чиновником из-за системности подхода. Я — системщик, как по образованию, так и по определению.

Задарма мы работаем лучше, чем за деньги

— Ваша карьера имеет скачкообразный характер. В советское время таких называли «летуны»...

— Мне интересно работать там, где есть система нерешенных вопросов, конфликтов.

— Предпочитаете решать одну проблему за другой?

— В «паузах» мне становится неинтересно. Есть своего рода взвинчивание темпа. Как только ты поставил перед собой определенную планку и преодолел ее, нужно идти дальше. Хотя иногда хочется выстроить систему и воспользоваться плодами своего труда, получив итоговый результат.

— И чего вы хотите? Материальных ценностей или общественного признания?

— Наверное, того и другого. Такие люди, как я, воспитаны еще при Советской власти, и — хорошо это или плохо — задарма мы работаем лучше, чем за деньги. Для нас важен задор, как сейчас говорят, «драйв» в работе, и результат.

Подъем по вертикали

— Как вы думаете, чем обусловлено создание территориальных управлений Госстроя? Боязнью не успеть к дележу коммуналки, ведь «Российские коммунальные системы» достаточно активно вторгаются в зону ответственности вашего ведомства?

— Не стоит все упрощать. Есть два стратегических момента. Первый — необходимо восстановить вертикаль управления. Ведь большинство федеральных ведомств давно уже потеряли всякое влияние на местах. И второе. Президент поставил задачу увеличить ВВП в 2 раза. Очень серьезная задача, решать которую необходимо совместными усилиями регионов и Федерального центра.

— И готов ли к этому Госстрой?

— По итогам 2003 года — да. Мы готовы, как минимум, анализировать ситуацию, разрабатывать и принимать нужные решения для выхода из кризисной ситуации. И самое главное — Госстрой располагает схемой финансирования на возвратной основе. Это длинные и дешевые, на 3 года, беспроцентные деньги, которые выделяются под гарантии субъекта Федерации. Сегодня всем совершенно понятно, что поднять ЖКХ без финансового участия государства невозможно. А у Госстроя средства есть — так, только в середине прошлого года были распределены 5 миллиардов рублей.

БЛИЦ

— Ваш идеал руководителя?
— Прагматик, который доверяет подчиненным, дает им возможность себя проявить. Сделавших что-то неправильно наказывает — люди это понимают. И как бы судьба ни бросала, нужно быть человеком, не оскотиниваться. Самое страшное — это не огонь или вода, а медные трубы.
— Ваши отношения с алкоголем?
— Трепетными их не назовешь, хотя я не ханжа — могу иногда и выпить. Не люблю, правда, когда настоятельно зовут попариться, чтобы «там все обсудить». Как правило, это треп, за которым никогда не стояло никакого дела. И надеюсь, никто не может сказать, что Гилёв злоупотреблял гостеприимством.
— Как решаете дома проблему обеспечения горячей водой?
— С помощью бойлера. Маленькие дети, без этого никак. Что касается холодной воды, то с ней тоже проблем нет. Просто повезло, живу в низине.
— Одежду каких марок предпочитаете?
— Ношу то, что подходит по размеру. Во Владивостоке, к сожалению, нет одежды моих габаритов. Раньше было проще, поскольку часто бывал в Москве, где с костюмами для гулливеров полегче.