Во Владивостоке прошел IV Восточный нефтегазовый форум. Традиционно любой регион с запасами нефти и газа попадает в число сырьевых провинций, которые могут себе позволить относительно безбедное существование за счет ренты в виде поступления от добывающих компаний налогов в местные бюджеты. Юго-восток континентальной части страны (Приморье, Амурская область, Хабаровский край) оказался в зоне азиатского сырьевого транзита, идущего в АТР из Северной Евразии, но при этом никаких особых выгод от него до сих пор не имел.
Газовая перспектива
Если первый день был посвящен обсуждению финансирования и технических деталей нефтегазодобычи, то нервом второго дня стал волнующий многих вопрос о том, как населенному югу Дальнего Востока заработать на протекающих по трубам потоках нефти и газа. Вариантов, собственно, немного. Продать свои ресурсы для строительства транзитной инфраструктуры — портов, дорог, складов и т. п. — мало кому удается, так как владельцам транзита, крупным операторам, кроме земли, от местных ничего не нужно.
Второй путь — развивать собственную переработку сырья — кажется очевидным и наиболее выгодным, но неизменно наталкивается на множество препятствий, главными из которых следует считать пустоту внутреннего рынка региона и консолидированное нежелание потенциальных покупателей (прежде всего, китайских) брать из России какие-либо переделы сырья, кроме первичных. Этим, в частности, можно объяснить заморозку проекта ВНХК, изначально ориентированного на поставку пропилена в АТР, и закрытие проекта завода СПГ в Приморье. На форуме был представлен очередной подход к снаряду: создание газохимического кластера в Амурской области, а также примеры монетизации нефтегазовых потоков силами малого бизнеса.
Анастасия Набатчикова, представитель Агентства Дальнего Востока по привлечению инвестиций и развитию экспорта, развернула перед слушателями оптимистичную картину нефтегазового будущего региона. Потребление газа в мире, по расчетам АПИ, будет опережать другие виды топлива, его доля к 2040 г. достигнет 26%, при этом 50% газа будет транспортироваться в виде сжиженного природного газа (СПГ). На Дальнем Востоке разведаны стратегические запасы в 1,3 млрд тонн нефти и конденсата и 4,3 трлн кубометров газа, построен нефтепровод ВСТО (мощностью 52 млн тонн), строится газопровод «Сила Сибири» (38 млрд «кубов»). Есть морские порты, развитая инфраструктура перевалки, сеть автодорог, рядом — крупнейший рынок Северо-Восточной Азии, импортирующей химическую продукцию на 200 млрд долларов ежегодно. В отрасли сегодня инициировано проектов на 50 млрд долл. Инвесторам предоставляются льготы в рамках ТОР и свободного порта, специальные инвестиционные контракты, поддержка институтов развития.
Главным местным бенефициаром газовой революции станет Амурская область, где планируется создание газохимического кластера по примеру Сингапура (он будет представлен на ВЭФ), где уже работают два крупных инвестора: СИБУР и Газпром. В кластер должны войти газоперерабатывающий завод (Газпром), газохимический комбинат (СИБУР), Амурский НПЗ (АЭК) и метанольный завод группы ЕСН. Правда, как сообщалось недавно, строительство Амурского НПЗ (инициатор проекта — компания с 90% китайского капитала) остановлено из-за отсутствия сырья. Источником газа для кластера должен стать газопровод «Сила Сибири», запуск которого планируется на конец текущего года.
Читайте также:
Проблему утилизации попутного газа Набатчикова рекомендовала решать посредством развития малотоннажных производств СПГ для моторного топлива и энергоснабжения. Потенциальными покупателями, по ее мнению, являются автотранспорт (1,7 млн тонн в год), железная дорога (0,75 млн тонн в год), сельхозтехника (0,4 млн тонн в год), карьерные самосвалы (1,2 млн тонн в год), суда (1,35 млн тонн в год). СПГ также может использоваться для электроснабжения и отопления изолированных районов. Нам пока сложно представить тепловозы и пароходы на газовом топливе, равно как и массовый переход на СПГ автобусов и грузовиков, но в отсутствие на форуме представителей РЖД прокомментировать этот пассаж было некому.
В элитный клуб нефтегазовых регионов России от Дальнего Востока, помимо Сахалина, с недавних пор вошла Якутия: на республику приходится 47% разведанных запасов угля РФ, 35% запасов нефти и газа Дальнего Востока и Восточной Сибири, готовится к запуску Чаяндинское газовое месторождение. Пример благотворного влияния наличия газопровода на развитие среднего бизнеса продемонстрировал Олег Роженцев, исполнительный директор «Якутского газоперерабатывающего комплекса» (ЯГПК).
ЯГПК ведет проект производства метилового спирта для китайского рынка, где потребление этого продукта в 2018 г. составило 65 млн тонн, а к 2035 г. достигнет 153 млн тонн. Совокупный объем импорта метанола в Китай, Корею и Японию — 4,5 млн тонн в год. Производство будет размещено недалеко от железнодорожной станции Нижний Бестях, в 12 км от магистрального газопровода, вывоз сырья планируется через Находку в Шанхай. Несмотря на раннюю стадию проекта (инженерные изыскания), будущая продукция уже по большей части продана: подписана почти половина долгосрочных контрактов, еще треть готова к подписанию.
О проблемах, встающих перед малотоннажным производством СПГ, рассказал Олег Баранов, директор хабаровской компании «Дальгазресурс», работающей на небольшом (2 млрд куб. м) месторождении газа в Верхнебуреинском районе. Производство СПГ вынужденное, поскольку расстояние до Комсомольска-на-Амуре — 900 км, до Хабаровска — 600, газопровод не окупится. Сам район с мизерным населением и дешевым чегдомынским углем газифицировать нерентабельно: газ не продашь дороже угля. Окупается газификация отдельных изолированных поселков, где топят мазутом, и его стоимость достигает 70–80 руб. за литр; здесь уже СПГ оказывается конкурентоспособным. В случае использования СПГ как газомоторного топлива производитель, по словам Баранова, оказывается перед необходимостью сначала построить все производство на свой страх и риск: основные потребители (железная дорога, угольщики, добытчики олова) на словах согласны купить произведенный им СПГ, но не готовы это гарантировать. Третий канал сбыта — экспорт СПГ в Китай, где дефицит этого топлива в северо-восточных провинциях составляет 5 млн тонн в год, и за Амуром в любой деревне его купят в любом количестве, но этот путь ограничен монополией на экспорт газа со стороны «Газпромэкспорта». Приморцам докладчик посоветовал не искать месторождения у себя в крае, а брать газ в Якутии или на Сахалине, где его более чем достаточно.
Есть ли нефть в Приморье
Давняя мечта каждого жителя России — найти на своем огороде месторождение нефти или газа. О поисках углеводородов в Приморском крае рассказал заведующий кафедрой нефтегазового дела и нефтехимии Инженерной школы ДВФУ Александр Гульков.
По его словам, искали еще с 30-х годов прошлого века, и некоторые признаки наличия нефти даже были найдены на Борисовской скважине, а при выравнивании стволов шахты в Артемовском угольном бассейне даже произошел выброс попутных газов, после чего шахту забетонировали. Интерес к приморскому нефтегазу упал после открытия в 1960 г. богатых тюменских месторождений, и эти работы в крае была заморожены. В 80-е геологоразведка была продолжена и установила четыре перспективные нефтегазоносные территории: Раздольненский, Бикинский, Приханкайский и Партизанский участки. По мнению Гулькова, на доразведку месторождений в течение 1,5 лет нужно 250 млн руб., что потенциально даст открытие нескольких небольших (по сибирским меркам) месторождений нефти мощностью 3–5 млн тонн и газа около 1 млрд куб. м. Попутно докладчик усомнился в рентабельности больших сырьевых проектов вроде «Силы Сибири», поскольку, например, в угольном северном Китае цена газа не поднимается выше цены угля, и выгоднее было бы продавать его на юге или перерабатывать на территории России.
Анатолий Обжиров, руководитель лаборатории газогеохимии Тихоокеанского океанологического института, в свою очередь, обратил внимание на такой вид газового сырья, как газогидраты. Это снегоподобная субстанция, которая формируется из метана при высоком давлении и низких температурах на морском дне и в осадочных породах суши. Океанологи насчитали 17 площадей проявления газогидратов в Охотском море вокруг Сахалина и даже придумали, как собирать их со дна. Способы использования газогидратов в качестве химического сырья на форуме, к сожалению, не обсуждались, хотя в развитых странах такие наверняка есть.
О судьбе завода СПГ в Приморье удалось кое-что узнать в кулуарах: хотя Газпром отказался от проекта крупнотоннажного завода на 10 млн тонн в б. Перевозной, в настоящее время разрабатывается инвестиционное обоснование проекта среднетоннажного завода мощностью в 1–1,5 млн тонн на побережье Уссурийского залива, недалеко от газопровода «Сахалин — Хабаровск — Владивосток», ориентированного на тех же потребителей (КНР, Япония, Республика Корея). Стоимость и сроки строительства пока неизвестны.
Нефть в Арктике
Заметное внимание на форуме было уделено Арктике. Причина проста: Северный морской путь — кратчайший маршрут для доставки углеводородов из Ямало-Ненецкого АО в Восточную Азию. Нефть и газ должны составить существенную долю грузов в планируемых ежегодных 80 млн тонн перевозок по СМП.
Сергей Монинец, декан МГУ им. Невельского, предложил концепцию инфраструктуры безопасности нефтегазовых проектов шельфа Арктики и Дальнего Востока. Концепция включает экологические риски (выбросы нефти и газа при бурении, разливы, аварии судов) и меры по ликвидации последствий. Управление рисками означает готовность к устранению последствий от аварий и снижение их негативного эффекта. В рамках этой концепции авторы рассчитали уязвимости нефтегазовых проектов, построили карту наиболее уязвимых участков: например, зимой в Арктике нет привязки концентрации животных к береговой линии, они сосредоточиваются около полыньи. Зато разлившаяся нефть зимой замерзает за полдня, и до весны есть время придумать, что с ней делать.
Затраты на ликвидацию разливов в Арктике усугубляются большими расстояниями и отсутствием инфраструктуры, добираться до места аварии приходится сутками и неделями, тогда как действия нужны в течение нескольких часов. Кроме того, недостаточно эффективны технологии ликвидации и слабо развита инфраструктура безопасности: в каком-то виде она есть на Сахалине, а на Севморпути ее пока нет совсем. В качестве примера Монинец привел известную аварию нефтяной платформы ВР в Мексиканском заливе, в ликвидации которой единовременно было занято до 40 тыс. человек и сотни судов, включая «москитный флот». В российской Арктике нет такого количества людей и флота, местами просто нельзя подойти к берегу, так как побережье Восточного сектора Арктики — это отмели, где глубина в 10 м может находиться в десятках миль от уреза воды.
Читайте также:
ыход, согласно расчетам специалистов МГУ, в дрейфующем характере рисков: в Охотском море зимой они концентрируются на севере, летом — на юге. Поэтому база обеспечения безопасности должна дрейфовать вместе с ними. В качестве прототипа предлагаемой мобильной базы ресурсов выбрана модель, применяемая в США, она включает средства локализации и уборки нефти с воды, химические средства (диспергенты и сорбенты), суда и вездеходы, способные работать в прибрежной зоне, вертолетную площадку и топливо, емкости для собранной нефти, а также жилой блок для персонала. Стоимость подобного проекта не приводится.
Еще один доклад на арктическую тему, посвященный ледовому обслуживанию проектов на шельфе Охотского моря и курильском участке Севморпути, сделал руководитель группы ледовых технологий управления технологического развития института «РН-СахалинНИПИморнефть» Валерий Романюк. Институт с 2001 г. обслуживает проект «Сахалин-2», отслеживая лед по спутниковым снимкам и составляя ледовые карты. Доклад больше походил на лекцию по климатологии, поскольку описывал дрейф льда в Охотском море, где он ежегодно перемещается с севера на юг. Здесь лед скапливается в трех местах: Ямской губе (отрезая Магадан), Сахалинском заливе и на юге Японского моря, создавая большие помехи судоходству, так как формирует большие ледовые поля и торосы в десятки метров высотой. Дальневосточный лед, как оказалось, опаснее арктического: если в Арктике он сухой и колется, то в Охотском и Японском морях он более влажный и хорошо прилипает к судам, из-за чего происходит много аварий, связанных с обледенением судов.
Оператор Севморпути Росатом недавно объявил о создании ситуационного центра в Арктике, такой же центр, по мнению Романюка, нужен и в Северо-Тихоокеанском бассейне. Функции центра — отслеживание и координация водных транспортных потоков на Дальнем Востоке, разработка рекомендованных маршрутов и актуализация ледовых прогнозов, ледовое сопровождение морских работ, изучение ледового режима, содействие поисковым и спасательным работам.
