Недолгая история Владивостока является при этом весьма насыщенной. Для искателей приключений, славы и богатства, для творческих людей Дальний Восток России на рубеже XIX–XX веков был весьма притягателен. Известный краевед Нелли Мизь рассказала, о своих открытиях нашего здесь прошлого.
Главная улица
— Обращаясь к старым зданиям, мы вспоминаем людей, которые создавали тот исторический Владивосток, который любят его современные жители, туристы, потомки эмигрантов и первостроителей, время от времени навещающие наш город.
Естественно, мне интересно собрать и передать малоизвестные факты. К примеру, одна из глав моей новой книги «Прогулка по Океанскому проспекту» называется «Дом Демби», о здании на пересечении Океанского проспекта и ул. Фокина, где сейчас «Арт-Этаж». Сам рыбопромышленник Георг Демби жил и работал преимущественно на Сахалине, в Маука (сейчас г. Холмск). Женился на японке, у них было четыре сына, про судьбу каждого из сыновей я написала. «Дом Демби» — часть бизнеса семьи, гостиница, которая называлась «Немецкая», потом «Националь».
В годы Русско-японской войны рыбопромысловое хозяйство было разрушено. Демби отправился в Париж, где в то время находилась российская дипломатическая делегация. Встретился с главой миссии министром финансов Сергеем Витте, доходчиво объяснил, что значит для России потерять какую-то часть акватории и рыбные запасы. Демби понравился Витте, тот включил его советником в состав делегации при заключении Портсмутского мира.
История повторяется. Не секрет, что и сегодня японцы бьются не столько за Курильские острова, сколько за ресурсы моря. Кто там, что кому обещал и не отдал, я не знаю — этими вопросами должны заниматься дипломаты. Знаю, что много предков японцев, которые посещают Сахалин и Курилы, там похоронены. 20 лет назад еще стояли на островах заводы, которые соорудили японцы.
— Как вообще появился Океанский проспект во Владивостоке и почему получил такое название?
— После Русско-японской войны, со сдачей Дальнего и Порт-Артура, город стал больше финансироваться и активнее развиваться. Резко увеличилось население, появились рабочие слободки: Рабочая, Нахальная, Голубиная и т. д. Дума Владивостока поручила городскому землемеру Николаю Старожилову соединить эти окраины с центром города. По плану землемера, там, где сейчас находится кольцо Инструментального завода, предусмотрена была парадная въездная площадь, к которой шел Центральный проспект (дублер Светланской), ныне проспект «Красного знамени». В слободках были предусмотрены другие площади, к которым вели радиальные улицы. Строго говоря, во Владивостоке нет и не было проспектов. Старожилов назвал так улицы, которые более прямые и широкие, чем обычные.
Один из таких проспектов — это северная лучевая трасса, ведущая к железной дороге. Почему проспект назвали Океанским? В 1907 г. Европа отмечала 400 лет открытия Тихого океана. Поскольку у океана было 4 разных названия, выбрали нейтральный вариант. Тогда же ближайшую к Владивостоку ж/д станцию Хилкова назвали Океанской. А в 1964 г. городской совет принял решение: продлить проспект от района «Дальпресса» до соединения с улицей Китайской и дать последней название Океанский проспект.
— Нелли Григорьевна, что вы имеете в виду, когда говорите: каждый старинный дом стоит, как не включенный телевизор?
— У города очень богатая история. В какие окна ни загляни, если коснешься, увидишь людей самых необыкновенных. Стоит «дать электричество», и оживают картины прошлого. Старинные здания, безусловно, связаны с памятью о людях, которые их строили, которые там жили. К счастью, дома сохранились.
Француз Август Менард приехал во Владивосток, женился на японке, у них было пятеро детей. Французу принадлежал остров Попова, сохранился дом Менарда, где сейчас располагается островная администрация. Но у Менарда было и подворье в самом Владивостоке, где он продавал лошадей, телят. Это единственный старинный дом на Семеновской, который сохранился.
Петр Нестеров, который первым сделал «мертвую петлю», служил во Владивостоке, а свою дочь крестил в Седанкинской церкви. Здесь много прожил знаменитый поэт Константин Бальмонт, чья близкая родственница была женой Янковского. Во Владивосток приезжал со шпионскими целями британский писатель Сомерсет Моэм
С домом на Суйфунской (сейчас Уборевича, 36) связана интересная история. Павел Тенчинский — первый главный врач Владивостока, возглавлял больницу на Алеутской с момента основания, построил это здание для любимой женщины, которая была балериной. Там есть большая комната для выступлений, где устроен подиум. Можно было подняться вверх, во флигель, и полюбоваться панорамой Золотого Рога.
По рассказам очевидцев, после революции эта самая артистка приезжала и ходила по дому, что-то пытаясь найти. «Доброжелатели» доложили в НКВД, приехали чекисты — и балерину увезли.
Женщина на тракторе
— В вашем трудовом списке геология вполне может поспорить с краеведением, необычное сочетание.
— Я закончила школу с медалью и могла поступить куда угодно. Идти на геолога меня отговаривали, говорили, что это тяжело, особенно для девушки. В Артеме мой отец встречался с директором школы, где я училась, и тот посоветовал избрать для меня путь историка или журналиста. Не знаю, почему он так решил.
Закончила институт с красным дипломом. Мне предложили целевую аспирантуру в Ленинграде, с тем, чтобы я затем вернулась преподавать в ДВПИ. Сидеть в аудитории? Ни за что в жизни. Муж получил распределение на Колыму, и я поехала с ним. На прииске работало много зэков. Начальник указал: «Смотри за ними, прячут золото». А как я проконтролирую заключенных?
Мне выделили двухэтажную драгу. Шлиховое золото искали на пяти разведочных участках, где копались шурфы, получали на девяти промывочных приборах. Сушили, отдували от пыли, запаковывали, писали, в каком месте образец добыт. Золото с разных участков — разное.
Там научилась водить трактор. Поехали в тундру, водитель по дороге напился. Пришлось самой сесть за руль, заехала на ствол дерева, трактор встал дыбом. Но мужики вытолкали.
Во время учебы бывала в приморской тайге. Встречались с медведями. Один раз из-за разлива рек не пришел обоз с продуктами, а еда закончилась. Начальник приказал всем лежать по палаткам и не двигаться, экономить силы. Обошлось, скоро еду доставили.
Потом занималась углем, разведкой в шахтах, меня там приваливало. Все это было интересно и нескучно.
Сейчас Покровский парк уродуют. Подпорная стенка со стороны Океанского проспекта разрушается и в определенный момент рухнет. Городские власти собираются ее разобрать, почистить камень и снова сложить. Я в это не верю
— Как вы пришли к тому, что вас стали считать лучшим экскурсоводом края?
— Однажды ко мне зашла в гости младшая сестра. Нашли объявление: принимаем на курсы английского языка и экскурсоводов при Владивостокском бюро путешествий и экскурсий. Английский мы более-менее знали, а вот на экскурсоводов решили пойти. Из любопытства, не думала, что буду там работать.
В 1972 г. я заканчивала курсы, требовалось придумать и защитить маршрут. На тот момент их работало во Владивостоке всего-то два: обзорный и вечерний. Ну что за примитив? Я ходила в Общество изучения Амурского края (ОИАК), листала подшивки старых газет. Предложила свой первый маршрут «Театры старого Владивостока». В последующие годы появились «Памятники архитектуры Владивостока», «Владивосток в огне революции», «Колокола нашей памяти», «Легенды пригорода» и многие другие.
Прошлый опыт мне очень пригодился. Именно геология пробудила у меня интерес к авантюристам, путешествиям и поездкам, которыми так богата история Приморья. Жизнь первых русских поселенцев была связана с добычей ресурсов: пищевых и топливных. Первую электростанцию во Владивостоке построили те еще искатели удачи Кунст и Альберс, она снабжала током их универсальный магазин, Алексеевскую гимназию.
Приезжал во Владивосток внук Лейбы Шимоновича Скидельского. Его дед первый стал разрабатывать Артемовские угольные копи, а потом копи в Липовцах. Липовецкий уголь перенасыщен смолой, сама рассматривала под микроскопом. Скидельский первый додумался построить перегонную установку и получал сетепропиточное масло, светильный газ — нефтехимия тех лет. Во время Великой Отечественной в районе стадиона «Динамо» липовецкий уголь перегоняли на керосин, на котором ездили военные машины.
— Когда-то, будучи депутатом горсовета, вы добились постановления: объявить Центральный парк культуры и отдыха мемориальным Покровским парком. Судя по всему, борьба за эту землю не прекратилась?
— В 1990 г. в ОИАК мне предложили баллотироваться депутатом Владивостокского городского совета. Конкуренты чуть ли не взятку давали, чтобы отказалась, но я прошла. Приняли постановление, которое до сих пор действует. Из парка убрали памятник Ленину. Восстановили Покровский собор — на старинном фундаменте взорванной церкви, который очень хорошо сохранился.
Парк — место захоронения многих поколений владивостокцев, здесь могилы 500 тыс. человек. И каких! Герои Русско-японской войны Берлинский, Бойсман и другие, потомок Пушкина, Лев Анатольевич Пушкин, норвежский ученый Йохан Корен, редактор первой городской газеты «Владивосток» Соллогуб. Здесь лежат первый городской голова Михаил Федоров; Михаил Суворов, который построил почти весь город, в том числе Восточный институт. Установлено место захоронения городского архитектора Постникова, который считается основателем пожарной дружины Владивостока.
Мы четыре года просили поставить в парке памятный камень. Того, чего не удалось добиться от городской власти, удалось получить от церкви, которая пошла навстречу. Это единственное, что напоминает о кладбище.
Существует схема подземелий, входов и выходов, которые пронизывают эту сопку и связаны с застенками НКВД
Сейчас Покровский парк уродуют. Мне назвали фамилию предпринимателя, которому выделен гектар земли в парке под двадцатиэтажный жилой дом. Это значит, от парка ничего не останется. Подпорная стенка со стороны Океанского проспекта разрушается и в определенный момент рухнет. Городские власти собираются ее разобрать, почистить камень и снова сложить. Я в это не верю. Ограду вокруг парка уже убрали. Если мы так будем относиться к своей природе и истории, как сейчас, скоро и японцам наша земля будет не нужна.
«Зато» на сопке Крестовой (Эгершельд) захотели поставить статую Иисуса Христа, как в Рио-де-Жанейро. Мне позвонил чиновник проконсультироваться, заявил, что это сакральное место. Между тем до революции на Сопке стояла мачта с опознавательными знаками для судов, которые заходили во Владивосток. Так, к примеру, сообщали, что в городе эпидемия. Никакого креста там не стояло. Потом — с какой стати католический символ должен находиться на сопке? Владивосток — город многонациональный, многоконфессиональный, все живут в согласии.
Французы и американцы
— На самом ли деле иностранцы интересуются историей Владивостока?
— С советских времен. Главное — прежде чем идти на экскурсию, надо знать, кто будет в группе: рабочие, бизнесмены, их жены… Не всегда это, впрочем, помогает.
Посетил город посол Франции с женой. Французская история Владивостока — огромная, я к этому готовилась. Но, как оказалось, посла интересуют чжурчжэни и бохайцы. Хорошо, я в этом разбираюсь, недаром водила экскурсию «Дорогами Средневековья».
Недавно приезжала американка, выигравшая грант на фотографирование мест массовых репрессий. Хотя американцев жило во Владивостоке много, ей было это неинтересно. Показала ей станцию Вторая речка: «Сюда приходили эшелоны с заключенными», предоставила планы лагерей НКВД, другие материалы.
— Четыре объекта Владивостокской крепости передаются в федеральную собственность. Послужит ли создание музея сохранению этой достопримечательности?
— Я, может быть, сгущаю краски, но, как таковой, крепости уже нет. К примеру, на «Заре» находится 7-й форт. Арендатором был Попов, который обустроил объект, поставил генератор, сделал свет, просушку, хороший подъезд. Экскурсии проходили замечательно. В один прекрасный день начальник агентства по использованию памятников истории решила передать форт в руки молодых предпринимателей. Поставили смотрителем человека, которому ничего не надо. В последний раз водила туда на экскурсию японца. Грязь, ступеньки осклизлые, света нет. Японец бежал в ужасе. А это самый посещаемый форт!
На острове Русский, разумеется, ситуация не лучше. К примеру, уникальнейшую Ворошиловскую батарею закрыли «на лопату».
— О чем еще хотите написать книги?
— Собраны материалы, на основе которых можно было бы сделать интересные книги. Во-первых, о семье Сухановых. Широко известен революционер Константин, но у него было два других замечательных брата. Будучи гимназистами, они решили жить вместе, на земле, коммуной. Община на Сидими просуществовала до тех пор, пока не дошло до создания Устава. Старший брат, Григорий, предложил возможность выделения того из братьев, который женится, другие возмутились: коммуна есть коммуна.
Григорий уехал в Кангауз (Анисимовку), построил там дом, привез и стал разводить овец-мериносов из Англии, элитных коров. С приходом власти Советов все отдал колхозу в Петровке, работал в барсовом заповеднике. В 30-е его арестовали по доносу. Вытащила из тюрьмы и спасла Суханова женщина, которая руководила заключенными-золотодобытчиками на острове Аскольд. С сыном Григория Суханова, Александром, я была хорошо знакома. Во время войны Александр служил летчиком, потом преподавал физику в ДВГУ, как раз на улице Суханова. Существует схема подземелий, входов и выходов, которые пронизывают эту сопку и связаны с застенками НКВД.
— Злободневная тема — фальсификация истории. Что касается Приморья, насколько она актуальна?
— Актуальна. Недавно один из историков издал книгу, в которой сказано, что на полуострове Де-Фриза жил Джеймс Корнелиус Де Фриз. Якобы его дочь хотела выйти замуж за пастуха, отец не разрешил, та бросилась в море и утонула. Этот мыс называют мысом Утопленников, потому что туда прибивает утонувших течением. Отец похоронил дочь, насыпав сверху большой холм, спрятав туда сокровища.
В действительности землю на одноименном полуострове Де Фриз купил, но никакого хозяйства там не вел, трудился капитаном и строителем в самом Владивостоке. Курган там есть, но средневековый, что подтверждают раскопки. Я написала в свое время книгу о Де Фризе, где изложена вся его биография. Похоронен капитан и его вторая жена Элизабет на Покровском кладбище. Никто из его детей нигде не тонул, а дочери были только от первого брака и жили в Германии.
— Мы, как и вы, не довольны отношением к культурно-историческому наследию в городе.
— Посмотрите, как преобразовали дом Лангелитье, где располагается ТЦ «Центральный»! На фронтоне некогда были башенные часы, первые и единственные во Владивостоке, по которым сверял время весь город. Стеклянная «нахлобучка» изменила облик старинного здания. Немецкие экскурсанты, видя это, спрашивают: как мы допустили такое безобразие?
На постаменте Василия Завойко, единственного адмирала, выигравшего сражение в Крымской войне (Камчатские события), стоит Лазо.
Мне кажется, Завойко заслуживает того, чтобы занять свое историческое место на постаменте. Как и Петр Нестеров, который первым сделал «мертвую петлю», служил во Владивостоке, а свою дочь крестил в Седанкинской церкви. Здесь много прожил знаменитый поэт Константин Бальмонт, чья близкая родственница была женой Янковского. Во Владивосток приезжал со шпионскими целями британский писатель Сомерсет Моэм. Японец Фтабатэй Симэй, который некоторое время прожил в нашем городе, оставил интересные дневники. Кого здесь только не было!
