Бывший собственник известной в Приморье компании «Окна-Эталон» Антон Скорик рассказал KONKURENT.RU, как продал предприятие и как оно могло опуститься на финансовое дно.
Громким скандалом, в который втянуты сотни обманутых клиентов, и уголовным делом о мошенничестве обернулась история одного из самых успешных в Приморье предприятий по производству и установке пластиковых окон — «Окна-Эталон». На проблемы с выполнением обязательств по договорам со стороны компании ее клиенты начали жаловаться еще в конце лета. К зиме накал страстей достиг апогея. Устав от бесконечных «завтраков», которыми кормили их менеджеры компании, клиенты, так и не дождавшиеся своих давно оплаченных окон, обратились в прокуратуру. Бывший собственник компании Антон Скорик пролил свет на ряд важнейших деталей этой запутанной истории.
— Антон Олегович, компания «Окна-Эталон» более 15 лет на рынке. Многомиллионный оборот в год и вдруг банкротство. Как вы это объясните?
— История не такая простая, как кажется на первый взгляд, и, чтобы разобраться, начну сначала. В Приморье я был одним из первых, кто стал заниматься установкой пластиковых окон. В начале 2000-х на них, что называется, «пошла мода» и появился колоссальный спрос. Компания росла, развивалась, мы заработали хорошую репутацию по всему Приморскому краю. Однако с годами этот рынок вырос, а объемы заказов сократились примерно вдвое. С нашими мощностями, которые нужно было постоянно загружать, платить людям зарплату, рентабельность бизнеса снизилась практически до нуля.
— То есть решение продать компанию назревало давно и по вполне понятным обстоятельствам?
— Это бизнес, и к таким моментам нужно относиться с пониманием. В январе 2019?г. я объявил менеджменту, что не намерен более заниматься этим направлением, оно себя изжило, поэтому компания будет ликвидирована. Однако руководство компании, в том числе Александр Громницкий, Евгений Евдокимов, Андрей Бурдюжа, Виктор Мельник, обратились ко мне с просьбой продажи им компании.
— Вы предвидели, что проданная компания может обанкротиться?
— Нет! Основным условием сделки по продаже компании было то, что покупатели не допустят ее банкротства. Финансовое состояние на апрель 2019 г. (дата моего фактического выхода) требовало денежных вливаний для увеличения оборотного капитала, так как текущая задолженность по клиентским предоплатам превышала оборотные активы компании (запасы сырья) на 21,5 млн рублей. Я предоставил при выходе эту сумму. То есть в апреле компания еще могла полностью выполнить все текущие обязательства перед клиентами, а через девять месяцев уже не может. Отсюда резонный вопрос: куда направили деньги?
— Одна из претензий нынешних собственников в том, что вы в ноябре этого года якобы вывели залоговую массу, которая была одной из договоренностей сделки и не являлась собственностью компании. Прокомментируйте этот момент.
— По условиям сделки до конца августа 2019 г. покупатели брали на себя обязательства перевести мои личные поручительства перед кредиторами компании на себя, предоставив необходимые залоги. На мои неоднократные запросы о том, сделано ли это, я не получал ответов с августа. А в октябре мне пришло уведомление из банка, что компания допустила просрочку и банк требует досрочного гашения данного кредита. Обеспечением по нему являлось мое личное имущество. Кроме того, я был также поручителем как физическое лицо, не имея уже отношения к предприятию. В результате мне пришлось погасить порядка 13 млн этого кредита. О чем это говорит? Проблемы у компании с выполнением своих обязательств начались еще летом, однако менеджмент старался замалчивать эту тему.
— Новые владельцы компании заявили, что именно вы заложили фугас в продаваемый бизнес, оставив его без оборотных активов, когда вывели около 70 млн рублей на строительные проекты в 2014 г. Говорят, что у вас не получилось с кредитованием стройки через банки, и вы решили собрать средства с клиентов, заказывающих окна. Вы можете опровергнуть эти претензии по существу?
— Это все неправда. В 2014 г. предприятие действительно располагало накопленной прибылью в серьезных размерах, которую я реинвестировал в строительные объекты. Но накопленная прибыль и клиентские предоплаты — это абсолютно разные источники. Клиентские предоплаты всегда обеспечены запасами сырья, во всяком случае, так было при мне. Более того, даже если такое и предположить, то как компания жила еще четыре года, справлялась с текущими обязательствами? Однако если допустить какую-либо ошибку, уже через месяц все «ляжет». Бизнес ведь сезонный, и объем предоплаты кратно снижается каждую зиму. Это наглядно проявилось после продажи мною бизнеса новым собственникам.
— На встрече с заказчиками окон в администрации края 18 декабря вы сказали, что составляете реестр, внося туда всех, кто авансом оплатил свои заказы до вашего выхода из компании. Сколько фамилий в этом реестре? Когда и как вы намерены рассчитаться с этими людьми?
— Пока около 15 человек, большинство получили услугу, но не в полном объеме. Сейчас я отправил запрос в компанию на подтверждение этого реестра, ответа пока нет. Однако в любом случае их количество несоизмеримо с теми, кто заключал договоры уже после моего ухода.
— Теперь в истории вопроса разбираются правоохранительные органы. Но что делать обычным людям?
— Набраться терпения: скорее всего, это будет долгая история, как я понимаю, связанная с распродажей активов предприятия. Однако людям нужно вернуть деньги, а виновных — наказать.
— Как вы оцениваете собственные потери в этой истории? Насколько они для вас серьезны?
— Морально, конечно, тяжело наблюдать, как разваливается некогда сильнейшее предприятие в отрасли, да еще и с таким треском.
— Общаетесь ли вы напрямую со своими бывшими партнерами?
— До недавнего времени общался и даже где-то пытался помочь, хотя формально мог просто отстраниться, так как у нас вместе с договорами купли-продажи компании подписывалось заверение об обстоятельствах, в котором четко были определены границы ответственности. Но сейчас, когда они выбрали тактику перекладывания ответственности, я не контактирую с ними.
