Виктор Горчаков: «За границей наслушался о советской власти всякого»

«Питомец мод, большого света друг, обычаев блестящих наблюдатель», — слова, сказанные Пушкиным о знаменитом дипломате Александре Горчакове точно характеризуют и однофамильца последнего, вице-губернатора Приморского края. Виктору Горчакову присущи качества, наиболее необходимые для человека, проводящего внешнеэкономическую линию — умение четко заявить о намерениях, метко выразить свое мнение по поводу событий в стране и за рубежом, легко коснуться светских тем, непринужденно держаться в любой обстановке. Приятно удивило то, что человек с множеством званий и регалий, чей день расписан по минутам, доброжелателен и терпелив с представителями СМИ, философски относится к виражам судьбы и соответствует духу времени.

Падения и взлеты

— Как-то вы сказали, что с удовольствием вспоминаете школьные годы...

— Это был один из лучших периодов моей жизни, хотя случались и конфликты. Но учился я с удовольствием — выпустился с серебряной медалью, хотя шел на золотую. Мне поставили «четверку» по сочинению: где-то в нем не поставил запятую. Уже позже оказалось, что была такая разнарядка — столько золотых медалей, столько-то серебряных. Имело ли смысл отдавать районной школе еще одно «золото»?

— В детском возрасте несправедливость воспринимается порой болезненно.

— Тогда еще не понимаешь, что для многих вещей существует какая-то схема. Но с несправедливым отношением я столкнулся годом раньше — в 1956-м, когда старшеклассники Артема поехали на ВДНХ. Я, как человек, вырастивший какой-то особый сорт пшеницы (хотя сейчас не уверен, что его можно было бы воспроизвести, скорее всего он был генетически слабым), тоже был награжден поездкой. Все поехали, а я остался дома. По официальной причине — «не тот профсоюз», так как поездка финансировалась за счет профессионального союза угольщиков. А мои родители — мама, медсестра в инфекционной больнице, и отец, работавший там же завхозом, относились к другому профобъединению. Впрочем, со временем обиды забываются...

— На физмат ДВГУ вы пришли с мехфака ДВПИ. Легко ли было переводиться из вуза в вуз, сдавать разницу в экзаменах?

— Мне повезло: тогда, в начале 60-х, деканом физического факультета был профессор Ершов, один из видных специалистов своего времени, начинавший работу в костяке физиков, которые реализовали ядерную программу СССР. Профессор мастерски читал лекции, причем у него была своя так называемая «немецкая метода»: в течение первых 15 минут мы должны были изложить материал прошедшей лекции, потом он все проверял, точно (как оказывалось по итогам семестра) оценивая наши знания. Однако он лояльно относился к людям, поскольку прошел тяжелую школу жизни — в начале войны попал в плен и просидел 3 года в немецком лагере. Ершов определил мою биографию, и после окончания вуза я был оставлен на факультете, где проработал до 1988 года.

— Сколько раз студенты про себя завидовали преподавателям: «Везет же им, читают из года в год одно и то же»...

— Действительно, возникает определенная скука. Но я стараюсь избегать рутины, тем более, что мой лекционный «Курс концепции современного естествознания», который я читаю в таможенной академии, позволяет выбрать материал, разнообразить его.

— После работы в краевой администрации почти 5 лет заведовали кафедрой физики в морской академии, затем руководили таможенной академией. Не надоедало ли проверять рефераты, слушать вольные интерпретации своих же лекций в исполнении студентов?

— Это моя работа. И потом, каждый год к нам приходят разные молодые люди: один любопытен, другой хитер, третий ленив... То есть однообразия в любом случае нет. А кроме того, хотелось бы надеяться, что студенты ценят мое время.

Наши люди за рубежом

— Вы бывали за границей в те годы, когда к гражданам СССР относились с явным предубеждением. Сложно ли было реагировать на всякого рода выпады, или вы, говоря словами Остапа Бендера, как «молодой, длинноногий, политически грамотный» стажер были идеологически подкованы?

— Во время стажировки в институте Нильса Бора наслушался о советской власти всякого. Бывали стычки со студентами из Чехословакии накануне известных событий в 1968 году... В то время я был ответственным за ключи от всех аудиторий, у меня была возможность отпереть любую дверь института, в том числе и русскую библиотеку. И конечно же, мы, молодежь из Союза, пользовались возможностью прочесть запрещенную у нас литературу. Это могло деформировать психику, хотя мы и подходили ко всему с повышенной настороженностью.

— А наблюдались ли антисоветские настроения в Японии, когда вы были на стажировке в 1976 году? Обсуждалась ли тогда проблема возвращения Курильских островов и настолько ли бурно, как сейчас?

— Можно сказать, что демонстрации в Токио около советского посольства под лозунгами «Верните острова!» в тот период были довольно шумными.

Параллельные прямые пересекаются

— Вместе с университетской карьерой вы начали делать политическую...

— Да, продвижение на служебных должностях было неотделимо от партийных. Условно говоря, необходимо чтобы должность соответствовала званию. Так получилось, что я оказался самым молодым ректором в СССР. И когда я в этом качестве полетел на совещание в Гонолулу, меня заочно выбрали на партийную работу. Моя семья узнала о назначении из газет... А в 1985 году я был избран депутатом Верховного Совета РСФСР и пробыл в этом качестве до 1990 года, одновременно возглавляя владивостокское отделение «Советского комитета солидарности с народами Азии и Африки» и отвечая за внешние связи и международную политику с 1989 по 1991 годы.

— Это был непростой период.

— Тем более, если учесть, что в 1991 году расформировали КПСС, и нас прогнали. В здание крайкома нас уже не пускали — кругом стояла милиция. Мы с коллегами, договорившись, проникли туда ночью, чтобы забрать вещи из сейфа. Естественно, они были опечатаны, хотя ничего ценного там не было.

— За чем же вы тогда отправились?

— За спортивной формой и кедами. Жалко было оставлять их там.

— В позапрошлом году вам предложили возглавить созданный при губернаторе департамент международного сотрудничества. Как писали газеты, это было второе пришествие Виктора Горчакова в администрацию.

— Почти вся моя предыдущая деятельность была сопряжена с международными делами, поэтому я согласился поработать в АПК. А когда начались «осенние движения» в 2002 году — вице-губернатор Игорь Иванов был избран в Совет Федераций предствителем Законодательного собрания от Приморского края и переместился в Москву — меня назначили на его должность. Сейчас я занимаюсь тем же, чем и в течение всего прошедшего года. Естественно, расширился круг обязанностей: на мне сейчас замыкаются комитеты международного сотрудничества, по туризму, по инвестициям, региональной политике и департамент транспорта.

— Сейчас вы являетесь человеком, который озвучивает международную линию Приморского края в Москве и за рубежом. Не сложно ли?

— Поднаторел — сказывается преподавательский опыт и борьба со студентами. (Смеется). Конечно, у нас есть определенные задачи, о которых мы говорим и выполняем, но существуют и такие вопросы, которые нельзя решить сразу. Хотя бы потому, что иногда не можешь сказать: «Да будет так», и проблема исчезнет.

Опережая президентов

— Спорт был неотъемлемой частью вашей жизни?

— До 2001 года я активно им занимался, сейчас же пришлось перестать по соображениям безопасности — должность обязывает. Раньше у нас в университете (в ДВГУ. — Прим. авт.) команда преподавателей всегда играла против студентов. Они, конечно, ликовали, когда побеждали. Ведь мы, преподаватели, брали, в основном, дисциплиной и организованностью, а они — молодостью и задором.

— Помнится, в девяностых наступила эра большого тенниса...

— В большой теннис я пробовал играть до того, как его взялся пропагандировать Ельцин. Но все-таки больше мы с друзями играли в волейбол и бегали на лыжах — по 20-30 километров на скорость в Шмаковке. Также нам довелось пройти все маршруты Арсеньева по рекам на спасательных резиновых плотах. Конечно, легкомысленно было так рисковать, но сейчас я вспоминаю о тех походах с легкой грустью.

Прo имидж

— Сейчас, когда имиджмейкеры при VIP-персонах стали чуть ли не вторыми людьми после адвокатов, все больше чиновников и бизнесменов обзаводятся консультантами «по образу». А кто занимается вашим имиджем?

— Несмотря на то, что, по собственному мнению, я умею одеваться, иногда мне дают советы доброжелательно относящиеся ко мне люди. Однако часы марки Tissot, которые ношу сейчас, купил себе сам — сделал подарок. До этого из элитных хронографов у меня была Omega, приобрел ее на свой 35-й день рождения в Японии, но проносил недолго — расстегнулся браслет, часы ударились об асфальт и приказали долго жить. Потом ими играли мои дети. А у Tissot — ремешок кожаный, надежный.

— В кругу влиятельных людей наметилась некая традиция проводить выходные в семейном кругу. Как часто вам, при нынешней занятости, это удается, куда обычно выбираетесь?

— Раньше мы с семьей ходили в лес, выезжали на море, была охота и рыбалка. Сейчас в основном общаюсь с внучкой, которая еще не обманывает, ничего не просит, не занимается интригами.

БЛИЦ

— Согласно модному ныне понятию time-management, во сколько оцениваете свое время?

— Сложно сказать, так как непонятно, по какой шкале считать ТМ: если по западной — это будут большие деньги, но и от меня будут ожидать ценных рекомендаций; если по российской — то она еще точно не определена.

— Ваш источник информации о событиях?

— Черпаю ее отовсюду. Телевизор, газеты — утром и вечером, люди — днем, Интернет — ночью.

— Сколько иностранных языков вы знаете?

— Английский. Японский — немного, и, наверное, уже его подзабыл.

— В какой из стран, где вы побывали, хотели бы прожить вторую жизнь?

— Ни в какой.

— Будь вы дипломатом, в какой стране хотели бы служить?

— В Японии.

— Как человек, наблюдавший не одну смену власти в администрации Приморского края, могли бы (и хотели бы) написать мемуары?

— Думал об этом и даже начинал, но сейчас нет времени для этого занятия.