Николай Родионов, бывший генеральный директор АО «Приморский газ».
Родился в 1945 г.
Окончил Дальрыбвтуз по специальности «инженер-механик», а также три международных академии по вопросам бизнеса, права, экономики и две академии в РФ.
Трудовой путь начал после окончания седьмого класса школы д. Кольцово Назаровского района Красноярского края. Работал на китобойных судах, танкерах, плавбазе «Посьет», затем стал ведущим инженером отдела теплотехники и замруководителя отдела охраны окружающей среды «Дальрыбы».
В газовом хозяйстве работал с 1983 г. как главный инженер, управляющий трестом, заместитель директора объединения «Примкрайгаз», генеральный директор АО «Приморский газ». С 1997 г. — генеральный директор ООО «Биорит Ко Лтд» и директор ООО «Газ ОСТ».
С именем Николая Родионова связана целая эпоха газового хозяйства Приморского края. Но сегодня он намерен навсегда покинуть регион.
— Николай Александрович, вы занимали руководящие должности в советское время и после перехода к рыночной экономике. Но практически ни на одной работе не задерживались больше трех лет. Это совпадение или такой стиль жизни?
— Я жил по принципу американцев, которые три года на одном месте работают, а потом или идут на повышение, или меняют вид деятельности. Вообще, что такое работа, я узнал в шесть лет, когда дома стал помогать по хозяйству: на мне были корова, бычок, овцы, куры, гуси, пчелы, которых мы держали во дворе. С 13 лет начал уже полноценную трудовую деятельность в колхозе «Восход» — трактористом, конюхом, даже сеял зерновые культуры.
В августе 60-го приехал во Владивосток. В 1978 г. начал свой путь в топливной энергетике, на должности главного инженера, директора котельной с тепловыми сетями ДВНЦ АН СССР.
— Программа газификации Приморья была принята более 20 лет назад. Почему не удалось ее реализовать, и что она дала бы нам, приди сюда большой газ?
— Не удалось реализовать, потому что никому ничего не нужно, а дала бы минимум 30% к росту производства. На самом деле, незадолго до того, как меня выпихнули из отрасли, уже понимая ситуацию, я знал, что после меня газовое хозяйство упадет в ноль, и оно действительно упало.
Да и в СССР коммунальное хозяйство обеспечивалось из рук вон плохо. Союз хоть и был могучим, но ресурсов не хватало, все они проходили через госплан, и порой приходилось лоб расшибить, чтобы чего-то добиться. Но мы добивались.
Приведу пример: еще до того, как возглавить «Примкрайгаз», с моим тогдашним руководителем Владимиром Лебедевым мы на болоте в Артеме создали базу газового хозяйства — двухквартирный дом, где разместили аварийную службу, диспетчерскую и т. д. Отапливался он газовым топливом. Построили групповую резервуарную установку, склады, гаражи для автомобилей, обнесли территорию забором. Болото надо было засыпать грунтом. А финансировать строительство никто не хотел, пришлось убеждать артемовский горисполком, что коллективу нужно обеспечить достойные условия. Убедили. Но когда работы были завершены, оказалось, что невозможно ввести объект в эксплуатацию, ведь зона-то промышленная. Нам заявили: «Нет, ребята, вы должны все разобрать и вернуть, как было». А у нас уже башни стоят под хранение газовых баллонов. Что было делать? Договариваться. Это я могу, быстрота реакции у меня мгновенная — сказывается опыт в боксе. Если передо мной закрывают один кабинет — иду в следующий.
Уже в должности заместителя директора производственного объединения «Примкрайгаз» я руководил строительством газонаполнительной станции в г. Суйфэньхэ, которая была сдана в эксплуатацию в 1993 г. Я курировал вопросы поставки газа пропан-бутана с заводов-поставщиков через «СГ-транс», строительство производственных баз и новых заводов ГНС в Арсеньеве и Лесозаводске. В ту пору и решился выставить свою кандидатуру на пост генерального директора АО «Приморский газ» на первом собрании акционеров. За меня проголосовало 98,8% присутствующих. Уже в этой должности я провел реконструкцию Уссурийской ГНС по увеличению мощности в два раза. Много было сделано и в социальном плане.
— Вы курировали внешнеэкономическую деятельность в «Примкрайгазе». Правда ли, что китайцам незаконно продавали российский газ?
— Было разрешение администрации края на продажу 180 тонн газа в Китай. К тому времени меня уже произвели из начальника отдела снабжения в начальники отдела внешних связей: «Давай, Родионов, работай с ближним соседом». Я подписывал контракты.
Выполнили мы поставки на 180 тонн, а что дальше делать? Край больше не разрешает с Китаем торговать. И мы придумали лазейку: баллон газа за 3,6 рубля население использует и сдает обратно, а по правилам все остатки нужно слить. Было принято решение этими остатками торговать с Китаем. Мы китайцам газ, а они нам — кроссовки, костюмы адидасовские, сахар, с которым тогда тоже было плохо.
Но однажды работники газоотправительной станции заполнили баллончики не остатками, а чистым пропаном 96% и отправили эшелоны на границу. Машины заворачивают назад, причем через некоторое время история повторяется. Нас штрафуют. Возбуждают уголовное дело — пропан-бутан в то время был стратегическим сырьем, торговать им было нельзя.
Еще момент — чтобы понять, какие были времена. Прихожу к одному вице-губернатору, а перед ним чемодан денег. На этом вице-губернаторе лежала ответственность возить доллары и рубли на заводы в Комсомольске-на-Амуре и Хабаровске — рассчитываться наличными за топливо, мазут, дизельное топливо для Приморского края. Товар приходил вовремя, край не замерзал. 90-е годы, напоминаю. Говорит мне вице-губернатор: «Родионов, на тебя катит бочку ФСБ». И началось. Вызывают нас, участников этого дела, на допрос — каждого допрашивают по очереди, друг с другом не дают общаться. Мне грозит минимум 10 лет, потому что всю вину спихнули на меня.
Следствие идет год, второй. За меня заступаются: «Что вы Родионова мусолите, у него сейчас собрание акционеров, он выставляет свою кандидатуру на генерального директора, положительный человек со всех сторон». А прокурор говорит: «Ничего, пусть посидит на будущее».
Меня спасло только то, что федеральный центр принял решение вывести из состава стратегического сырья пропан-бутан.
— При каких обстоятельствах вы покинули должность директора?
— Когда у меня началась самая настоящая депрессия, да такая, что пришлось обратиться в закрытое лечебное учреждение. Я зашатался от перенапряжения в 1997 г. Был утомлен нагрузкой, подчиненные слабые, а работать надо было — ответственность очень высокая, нельзя коллектив подводить. За три года, что я занимал должность директора, один раз возникли проблемы с выплатой зарплаты сотрудникам — бюджет в крае плохо пополнялся, плохо работали предприятия, все разбалансировано, и, куда бы я ни шел, везде приходилось стучаться в закрытые двери. Связывался с Росгазификацией, писал письмо с просьбой выделить предприятию беспроцентную ссуду 300 млн рублей на приобретение газа. И мне выделили. Работал как мог. Но здоровье подвело. Пришлось временно удалиться от дел. А те, кто под меня копал, только того и ждали.
В общем, меня предали. На мое место давно хотели поставить «своего человека»: были шантаж, угрозы, и вот предоставилась возможность. Я проходил лечение в военно-морском госпитале, куда от совета директоров поступил запрос, в каком состоянии находится Родионов и когда выйдет на работу. Ответ подписал генерал Щукин, командовавший в то время всеми медучреждениями Министерства морского флота Дальнего Востока.
Сообщалось, что «ваш генеральный директор у нас наблюдается месяц. У него изношена нервная система, и ему требуется длительный отдых, как минимум четыре месяца». На самом деле эту историю можно рассказывать долго. Самое активное участие в ней принял Константин Толстошеин. Скажу так: если бы в 1997 г. мне позволили работать дальше, уже давно Приморский край был бы газицифицирован.
— Однако вы остались «верны газу»?
— Да, организовал «Газ ОСТ», который занимался торговлей бытовым жидким котельным топливом, газом в баллонах, углем, древесным топливом, топливным торфом. Предприятие задумывалось как нечто такое, чего нет нигде в мире. Вот у меня на столе лежит штатное расписание концерна «Газ ОСТ», где прописаны все уровни управления. 12 департаментов — сельского хозяйства, нефти, газа, угля, социальный департамент и так далее, даже уровень зарплат в долларах. Я знал, как организовать это, чтобы все работало. Но не нашел ресурсов, готовых меня поддержать.
В итоге нашел себе занятие — это общественная работа, плюс пишу книги о боксе. Первую издал в 2014 г. на сбережения, которые скопил, сейчас заканчиваю вторую и третью. Смотрите, здесь написано (показывает рукопись): «Бокс — это искусство побеждать не только на ринге, но и в жизни, или Как я умел держать удар».
— Если вы умеете держать удар, то почему решили уехать из Приморья?
— На ПМЖ в Зальцбург, город, с которым меня многое связывает, позвали друзья. Владивосток люблю, но здесь негативная энергетика. Посмотрите, в каком мире мы живем. Это не та страна, которую я хотел построить. Бывает, слышу от близких людей: «Да угомонись уже. Кто ты теперь? Никто!» Но я знаю, чего стою. И больше всего мне хотелось бы тот опыт и накопленные знания, которыми я обладаю, не унести с собой в вечное небытие, а передать людям, молодым.
Юлия ПИВНЕНКО
