Всех российских бизнесменов по убеждениям можно поделить на два лагеря: в одном те, кто сегодня зарабатывает деньги здесь, но персональное светлое будущее связывает, к примеру, с Америкой, в другом — решившие почему-то, будто именно они должны «построить заграницу дома». Сергей Горшенин, президент топливной компании «Форвард», относится ко вторым. Не только на словах, иначе он не стал бы отвлекаться от торговли нефтепродуктами, чтобы начать осваивать «продовольственную программу». Тем более эта его программа не строится на перепродаже, допустим, австралийского молока. Горшенин вкладывает деньги в производство.
— Сергей Борисович, говорят, вы, как и многие нынешние «бензиновые короли», начинали «с одного бензовоза».
— Активно работать я начал в 92-м году. Арендовал военный бензовоз, занял деньги и купил топливо. Я ничего не понимал в этом деле, и у меня возникли определенные проблемы. Так что пришлось спешно учиться правильно торговать, оформлять документацию. Само время мне помогало. Тогда, в начале 90-х, бензин был в дефиците, поэтому по-настоящему работать на продаже не приходилось.
Все шло легко, бизнес развивался очень быстро. Я начал думать о своих АЗС и поставил первые заправки контейнерного типа. Потом встал вопрос хранения топлива, приема. Надо было строить нефтебазу. Взяли землю в аренду, построили. В то же время мы искали надежного иностранного партнера — я решил сделать ставку именно на качество нефтепродуктов и работать с импортом. Перебрали несколько фирм, пока не вышли на японскую Nichino Corp. И вот уже не первый год мы поставляем во Владивосток топливо с Окинавы.
— Что представляет собой сегодня компания «Форвард»?
— У нас 12 АЗС во Владивостоке и одна в Хасанском районе. Продаем нефтепродукты оптом. Кроме того, занимаемся переработкой топлива на морской нефтебазе. Нашими услугами пользуются многие компании. Переработать — значит принять топливо с танкера. Хранение? Нет, к сожалению, у нас еще мало емкостей для этого. Пока.
— Насколько перспективен топливный бизнес в Приморье? В свете того, что в крае планируется строительство нефтеперерабатывающего завода. Некоторые топливники связывают с этим определенные опасения.
— Я думаю, тот, кто уже владеет заправочными станциями, без куска хлеба не останется.
О заводе. Считаю, что нефтеперерабатывающий завод краю не нужен. В мире вокруг нас очень много нефти, мощностей по ее переработке тоже достаточно. НПЗ — это, кроме всего прочего, очень серьезная вещь в экологическом смысле. Такой завод дает огромное количество отходов — битум, мазут, которые придется куда-то пристраивать. Из нефти выходит только 80% нефтепродуктов, остальное — отходы.
Известно, что предполагается купить американский мини-НПЗ. Но мировая практика показывает, что такие заводы выгодны, если их ставят в местах добычи нефти. В Приморье ее нужно транспортировать. Я уверен, что у продукции этого завода будет очень высокая себестоимость. А тот, кто уже работает на топливном рынке, имеет своих поставщиков. Я, например, менять партнеров не собираюсь. Заводу будет трудно. Так что, я боюсь, строительство НПЗ — это неправильный шаг и в экономическом смысле, и в экологическом.
— Президент конкурирующей с «Форвардом» компании «Сфера» Олег Малаховский в интервью «К» сказал, что считает неправильным, что топливники, заработав деньги, начинают вкладывать их в другие виды бизнеса. Вы построили завод по выпуску мороженого. Явно придерживаетесь другого мнения.
— Я считаю, что бизнес нужно диверсифицировать. Если мы встанем, образно говоря, на две ноги, то окажемся более устойчивыми. Так поступают все крупные японские компании, они развивают сразу несколько направлений, совершенно различных. Эту стратегию я избрал и для своего бизнеса. Хотя, возможно, это не самый правильный ход — начинать производство продуктов питания с мороженого.
— Каковы же первые впечатления?
— Это гораздо тяжелее, чем топливо. Не хочу сказать, что если бы я знал, как будет, то никогда бы не взялся, но мороженое — это очень не просто. Потому что его надо продавать. В этом смысле бензин продавать не надо. Строишь АЗС в любом районе города, и какая-то часть потребителей тебя все равно найдет. А в торговле мороженым все сложнее. Приходится покупать собственное торговое оборудование, к примеру.
— Вы долго не могли запустить свой завод. Почему?
— Вы представляете, сколько требовалось получить согласований, разрешений и тому подобного? Это было большой проблемой. Из-за чего? Да потому, что у нас все привыкли работать нечестно. Если, скажем, делаешь кому-то подарки, даешь деньги, все решается очень легко: есть норма такая-то, но ее можно занизить... Вроде бы всем хорошо при этом. Но теперь попробуйте сделать что-нибудь честно!
Но я не сворачивал с этой трудной дороги. Правда.
— Вы сами это придумали — делать мороженое?
— Друзья в Соединенных Штатах подсказали. Когда-то они занимались мороженым и смогли убедить меня в том, что эта ниша в России не заполнена. Вот в Америке потребление мороженого составляет 25 килограммов на чело века в год, в России — от трех до пяти. Стратегический рост тут явно виден.
Технологически первый шаг был относительно прост: оборудование для завода закуплено в США, ингредиенты оттуда же. Кроме того, мне хотелось заниматься чем-то — как бы это сказать? — радостным, что ли. Я принципиально не хочу делать бизнес на спирте, допустим, или на сигаретах. А мороженое — это ведь сплошное удовольствие.
— Понимаю вашу идею: под одной торговой маркой «Ханкай» выводить на рынок разные продукты питания, так? Кстати, откуда это название?
— Поиск названия был долгим, занял целый год. Перебрали почти полсотни имен, прежде чем остановились на нем. Торговую марку «Ханкай» мы зарегистрировали в России и за рубежом. Это тоже потребовало времени.
— Денег вам хватит на безбедную жизнь в какой-нибудь цивилизованной стране. А бизнесом можно и оттуда руководить.
— Я за границу езжу часто, но только по делам. И это для меня не самое приятное занятие. Там меня не покидает ощущение, что я совершенно чужой. В Америке, Австралии и где угодно еще — везде нам плохо, лучше всего дома. Я никуда из Владивостока не уеду, пусть даже стану здесь банкротом.
Безбедная жизнь за рубежом... Красивая сказка. Я знаю многих, кто в свое время уехал отсюда с большими деньгами. Что с ними там стало? Сидят в вожделенном Сан-Франциско без средств к существованию.
Я здесь не временщик, я думаю об этой стране. Конечно, можно было бы сейчас купить огромный коттедж, «Хаммер» за $100 тысяч. А потом что? Я живу ради будущего.
— Но в коттедже, пусть и маленьком пока?
— В двухкомнатной квартире в хорошем районе, которая оборудована так, как мне хотелось. Этого достаточно.
— А джип?
— «Чероки». Мне нравятся его дизайн, скоростные качества. «Чероки» — это нечто среднее между легковой машиной и джипом. Тяжело обслуживать «Чероки» во Владивостоке. Запчасти можно купить только в Москве, но я в командировках там часто бываю.
— Сейчас модно на охоту ездить.
— Нет, меня охота не интересует. Я музыку люблю. Хард-рок. Такие команды, как «Назарет», «Дип Перпл», «Пинк Флойд». Когда «Назарет» был во Владивостоке, мне удалось пообщаться с Дэном Мак Каферти — я даже и не мечтал о таком когда-то.
— Чем занимались до бизнеса?
— Я окончил ДВПИ в 1984 году. Инженерно-строительный факультет. Работал на разных стройках в Приморье, мастером был. Потом встала острая проблема нехватки финансов. Да еще по характеру я лидер, должен был утвердиться в жизни.
— Вы мягкий в душе человек?
— Да, я мягкий. Это качество мешает. В бизнесе нужно быть жестким. Однако я живу по законам Библии и обязан быть гуманистом.
— Все уверены, что в топливном бизнесе криминала больше, чем в любом другом. А тут Сергей Горшенин — такой человечный...
— Я уверен, что люди выживают только потому, что в большинстве своем, рано или поздно, они обращаются к тем основным заповедям, что записаны в Библии. Мы можем отрываться от этого, заблуждаться, позволять себе что-то ужасное, но потом все равно каемся.
Может, я не верю в бога как некое существо, которое откуда-то сверху за нами следит, но в то, что необходимы какие-то основополагающие принципы общего жития, верю. От них нельзя отходить. Нельзя отрывать от людей путем насилия, убийств. Следует уважать друг друга. Не нужно думать, что, если ты кого-то обманул, это сойдет тебе с рук. За все придется платить.
Взять топливный бизнес. Конкуренция сейчас велика, таких прибылей, как раньше, он уже не приносит. Что ж, я предпочитаю искать новые пути зарабатывания денег. Зарабатывать нужно не обедняя, не уничтожая окружающий мир. Вот мой принцип.
— Вообще-то совсем немного времени прошло с тех пор, как вы начали заниматься бизнесом и разбогатели. У вас было ощущение эйфории, мол, теперь все можно, все доступно?
— Было и прошло. Считаю это нормальным, все-таки. Мы ведь все из нищеты в этой стране. Нам всегда хотелось купить то, что мы не могли купить.
Я преодолел этот этап в своем развитии быстро, может быть, благодаря тому, что потерял тогда много денег. Это и научило меня жить по-другому, думать о будущем, больше думать о людях.
Деньги меня, однако, не избаловали. На себя лично я трачу немного — в сравнении с тем, что зарабатываю. Я вкладываю деньги.
— Всегда ли человек достоин своих денег? Можно ли уважать откровенно криминальных личностей за то, что они смогли пробиться на верхнюю ступеньку жизненного пьедестала?
— Еще неизвестно, наверх такие пробились или вниз. Думаю, что некоторые недостойны того, что имеют. Но есть хорошая поговорка о деньгах: «Как при шли, так и ушли». Деньги нужно зарабатывать — это принцип. Незаработанные деньги всегда дают плохую отдачу.
Но нельзя завидовать тем, кто зарабатывает своим трудом. Спекуляции ценными бумагами на бирже — это нормально! Чтобы ими заниматься, нужно очень много знать, к тому же есть риск все потерять в одночасье.
Иногда приходится слышать: «Он такой богатый, ездит на джипе, а массы — нищие. Как ему не стыдно?». Да думаем мы об этом, думаем! И «Форвард», кстати, многим помогает, только не афиширует это. Помог — твое дело, я считаю. В моей компании работают 200 человек, у большинства — семьи. Вот вам пример социальной роли бизнесмена.
