Направляясь на встречу с Сергеем Жековым, вспоминал, как ровно три года назад мы общались в Фокино. Тогда кандидат в депутаты краевой думы Жеков руководил частной аптекой и все его предвыборные интервью «К» получались простыми, без лозунгов. Наверное, поэтому и выбрали его сначала депутатом, а позже председателем думы — за отсутствие чрезмерных личных амбиций. Во всяком случае, в явном публичном самолюбовании, коему подвержена часть приморского истеблишмента, Жекова не обвинить.
С первых минут понятно: Жеков остался таким же. Соблазну напустить на себя величие не поддался, саморекламной говорильней так и не увлекся. Простой какой-то, не «навороченный». Фотографии подводных лодок, где еще не так давно нес службу, флаги края и страны да книжка «Разговоры с Владимиром Путиным» с Конституцией в качестве закладки — самые примечательные детали в интерьере его кабинета на восьмом этаже «Белого дома».
— Интересно было бы узнать о ваших политических предпочтениях.
— Определенных пристрастий к тем или иным партиям у меня нет. Другое дело, что на моем посту нельзя не учитывать возможности того или иного движения, партии, например, в Государственной думе, чтобы в более полном объеме выражать интересы края.
Мое политическое пристрастие — к действующему президенту. Я сторонник жесткой вертикали власти, но при этом должны сохраняться те демократическое принципы, которые заложил Ельцин. Помните, как его критиковали, а часто попросту хаяли? Но он-то был выше, понимая, что демократия — это его ребенок. Он любил его, хоть ребенок и доставлял много проблем. То же самое происходит и с преемником Ельцина. Хотя, конечно, о Путине в таком тоне пока не говорят. Но заметно, что у Путина не проявляются жесткие желания: закрыть, удавить критикующих, хотя административный ресурс для этого, безусловно, имеется большой.
Свобода прессы — одно из наших важнейших завоеваний. Надеюсь только, что со временем все будет делаться более цивилизованно, в том числе и со стороны средств массовой информации. А пока, уверен, чиновникам не следует изо всех сил стараться не допускать появления в печати материалов даже откровенно клеветнических. Нет нужды навязывать свою точку зрения: читайте, к примеру, «Приморские вести», не читайте — «Арсеньевские». Потребитель сам разберется, кому верить.
— Однако именно вас в газетах ругают меньше, чем других руководителей соответствующего уровня. Интересно, почему?
— Может быть, потому что я не отягощен хозяйственной деятельностью, как мой предшественник? Но я не хочу давать оценки. Не делает ошибок тот, кто вообще ничего не делает. Знаете, как в армии: вышел на строевой смотр, и начинается, дескать, у тебя воротничок не подшит, гюйс не глажен, бляха не чищена и т.д. А не пришел на смотр — одно замечание: отсутствовал...
Вышла в одной газете статейка обо мне под заголовком типа «особое мнение об «особисте». Такая вот соответствующая статья. В общем, обидная для меня. Если бы ее прочли те, кто меня знает давно, они бы в лучшем случае плевались, наверное. Кажется, я был вполне демократичен даже на той сугубо фискальной должности, что занимал на службе. По крайней мере, в моей каюте переписывались и Розенбаум, и Высоцкий, я уж не говорю о запрещенной «Стене» «Пинк Флойд». Но эти моменты известны лишь тем, кто был со мной, тогда как охотники огульно что-то подобное сказать находятся сегодня. Впрочем, отношения с большими военными начальниками у меня всегда не просто складывались.
— Вы возглавили Законодательное собрание в тот момент, когда его раздирали противоречия, разгоревшиеся страсти, амбиции отдельных депутатов вели к роспуску думы. Вам пришлось гасить костры, сглаживать противоречия. Вы вообще компромиссный человек?
— У меня тоже есть эмоции, как у любого нормального человека, но я не даю им выхода. Наверное, накладывает отпечаток специфика моей службы. Я всегда стараюсь выслушать собеседника. Кто общался со мной, отмечают, что я всегда внимательно слушаю и мало говорю. Только с журналистами получается наоборот.
Страсти, что кипели в думе с лета 1999 года, имели место не потому вовсе, что депутаты такие непримиримые. Это было связано с выборами губернатора, как элемент предвыборной борьбы.
Если присутствовать на наших заседаниях, можно заметить: часть депутатов не рвется к микрофону по любому поводу, не стремится высказать одну и ту же мысль, которая и так всем понятна, другие же из кожи вон лезут, по десять раз одно и то же говорят. То есть одна часть депутатов настроена на конструктивную работу, другая, в моем понимании, ориентирована на рекламу своей деятельности в думе.
Председатель — это, с одной стороны, большая должность и полномочия, с другой, — к примеру, я в работе комитетов не могу принимать участия с правом решающего голоса. Мой же заместитель в комитетах может работать только с правом совещательного голоса. Это неправильно, это вредит.
— Политическая система страны в последнее время подверглась некоторому переустройству. Хватает ли парламентам краев и областей прав, возможностей, власти?
— Мы отмечаем, что федеральные законы зачастую грешат излишней детализацией. Думается, многие законопроекты Государственная дума должна принимать в «рамочном» виде, задавая в них только основное направление, а уже на уровне субъекта Федерации законодатели, исходя из местной специфики, внесут конкретику. То, что очевидно в Московской области, не подходит для Приморского края. «Рамочные» законы — это для такой большой и разнообразной страны, как Россия.
К вопросу о переустройстве власти. После того как президент представил свое ежегодное послание Федеральному собранию, и оно было распространено, звонит мне главный федеральный инспектор края Лысов и спрашивает: «А у вас есть план претворения в жизнь мероприятий, о которых идет речь в послании?». Тут, наверное, мы начинаем что-то с чем-то путать. Нужно выстраивать и укреплять вертикаль исполнительной власти? Ради бога. Я согласен также, что не должно быть у нас законов, противоречащих федеральному законодательству. Вот не так давно, не разобравшись, подняли шум вокруг того, что в Приморье, дескать, 11 нормативных актов «не соответствуют». Да на самом то деле их, может быть, и больше, потому что многие законы принимали в Приморье в интересах данной территории еще в то время, когда соответствующих федеральных законов попросту не было. Что ж, теперь, коли они появились, мы свои поправим. Но не надо лукавить и преподносить это населению как нечто криминальное! Госдума работает очень активно, она принимает законодательные документы, у нас выявляются определенные разночтения, и мы их приводим в соответствие. Это все естественно. Это нормальная законотворческая работа.
Когда же мне говорят «план, план»... Наверное, администрация края такой план Лысову представит. А у нас какой план? Должно быть единое правовое поле в государстве, должна быть диктатура закона — вот в каком направлении мы держим курс. И я не очень понимаю, почему мы должны составлять какие-то планы, как в старые партийные времена, и докладывать кому-либо из аппарата Пуликовского. Депутаты, на мой взгляд, должны отвечать прежде всего перед своими избирателями.
— За прошедшее десятилетие про изошла структурная перестройка всего хозяйства региона, роль флота и армии сильно уменьшилась. Какие основные процессы дня нынешнего, на ваш взгляд, определят жизнь в Приморском крае и на Дальнем Востоке в будущем? Что является стратегической задачей региональной власти сегодня, когда период тотального разрушения страны заканчивается?
— Что бы ни происходило в экономике и политической жизни страны, Приморье всегда останется форпостом России в Тихоокеанском регионе. Вот только в каком виде? Ощетинившийся пушками, закрытый Владивосток сегодня никому не нужен. Нынешний форпост — это не только военно-морская база. Прежде всего, мы должны быть центром экономической интеграции в регионе. Вместе с тем здесь необходимо сохранить мощное военное присутствие. Но чтобы оно никоим образом не мешало экономическому росту.
Мы все сильнее ощущаем нехватку людских ресурсов. И если население Приморского края за годы реформ сократилось в общем-то незначительно, то некоторые дальневосточные области практически опустели. Там уже некому работать и жить! Поэтому предложение губернатора Приморья Евгения Наздратенко о разработке программы заселения тихоокеанского побережья я считаю очень своевременным. Нам тут нужны еще миллионов пять человек. Как это сделать — уже другой вопрос, который, как все понимают, региону самостоятельно решить не под силу. Заинтересованность и участие федерального центра необходимы. Сегодня уезжающему, допустим, с Камчатки человеку предоставляется ссуда, если он направляется в западные регионы, которые и без того уже достаточно населены, а если в Приморье — нет.
Очевидно, что возрождение и перспективный рост экономики Дальнего Востока возможны только в том случае, если государство разработает и примет соответствующую стратегию, которая затем будет реально проводиться в жизнь. И задача увеличения демографического потенциала территории, на мой взгляд, должна стать одной из важнейших.
Знаете, если бы все эти годы безудержного реформаторства отсюда не исходило определенное противодействие, которое создавал губернатор, здесь немногое осталось бы. А сейчас Приморье начинает восстанавливаться. Когда я три года назад пришел в думу депутатом, из окна своего кабинета на десятом этаже видел на причалах торгового порта лишь металлолом да бревна какие-то. А сегодня уже лес в пленке лежит, прошел свою стадию обработки. И нет в порту ржавых поникших кранов.
Конечно, интерес к Приморью существует немалый. Как у российских регионов, компаний, бизнесменов, так и у наших соседей по АТР. Но пока для полномасштабной реализации этих интересов у нас недостаточно условий. Тем не менее большой заслугой депутатов краевой думы нынешнего созыва я считаю принятие закона об инвестиционной политике на территории Приморья. Подобного нет в масштабах России. Конечно, в нашем законе есть белые пятна, у когото имеются нарекания, но мы готовы его совершенствовать. Это задел на будущее.
— Как вы, законодатель, смотрите на проблему «третьего срока» для губернаторов, все шире обсуждаемую в России?
— На сегодняшний день законодательство определяет губернаторам два срока. Поменять его можно. В моем понимании, этим не должны заниматься ни президент, ни Государственная дума, это может сделать только население. Должен быть проведен общероссийский референдум.
C другой стороны, необходимо разработать справедливый механизм отзыва высшего должностного лица на территории. Но только не такой, когда десяток-другой депутатов собрались и решили... Депутаты, вообще, не должны этим заниматься, по-моему. Подобное решение может принимать только население субъекта Федерации. Но этот самый механизм должен быть застрахован и от возможного воздействия законодателей, и от так называемого административного ресурса действующей власти, и от влияния любых политических движений, формирований. Если будет такой механизм, то снимать это ограничение не страшно.
Впрочем, как вы знаете, на сегодняшний день подобный законопроект был в Государственной думе задроблен, перспективы у него там мрачные. Хотя, что касается нашего края, я бы обе руки поднял за снятие ограничений.
— Три года назад вы шли на выборы под лозунгом «собираюсь отстаивать интересы тех, кому за 50». А сегодня?
— Я бы сейчас даже снизил возрастную планку до 35–40 лет. Возьмите объявления о приеме на работу. «Не старше 35» в большинстве случаев, редко — «не старше 40». О 50 уже и речи нет!
— Вы поддерживаете отношения с товарищами по службе?
— Служба на флоте мне по душе была всегда и по сей день нравится. У подводников ведь существует свое братство, рожденное общей опасностью. Там, на стратегических лодках, конечно, не летали пули, но, когда вахтенный офицер говорил: «На защиту государственных интересов СССР заступить!», у каждого офицера и матроса возникало внутри такое чувство, что словами не передать. Сигнал на пуск ракет мог поступить в любую секунду, и каждый понимал, что после того, как мы выпустим одну или десять, ответная ракета попадет в нас. Для этого мы и предназначались...
Я переписываюсь со многими из тех, с кем служили на Камчатке еще в начале 80-х.
— Наверное, они немало удивились, когда вы стали председателем краевой думы?
— Да мы больше о житейском пишем. Вот, на снимке, лодка на которой я служил. Пару лет назад, будучи в Большом Камне, я видел то, что от нее осталось. Такое тоскливое ощущение появилось, ведь она бы могла и по сей день бороздить океаны. Морская тема — это жизнь...
