Лондон и Париж - два мощных полюса нынешнего европейского мира объединяются в нашем восприятии одним словом — «запад». Впрочем, они имеют гораздо больше различий, чем сходства. Особенно это заметно, когда посещаешь оба города в одном путешествии. В этом убедилась Ольга Шипилова, журналист, блогер и писатель:
- Париж — это город-гедонист. Чувство наслаждения жизнью охватило нас с первой прогулки. Вот так сразу и глобально. Звуки повсеместного общения, смеха, шума голубиных крыльев, церковных колоколов. Ароматы из булочных и кондитерских. И, конечно, картинки теснящих друг друга террас кафе, заполненных людьми. Как местные, так и туристы, за бокалом кира или вина, ловящие момент «ан кафе» или неспешно потягивающие свои вейпы…
Гектары городской территории выстланы полями кафешных столиков, не оставляющих вам шанса пройти меж ними, не задев кого-то. И притом стулья и кресла удивительным образом позволяют гостям удобно развалиться и без зазрения совести источать кайф от жизни и маленьких радостей, несмотря на все несовершенства вокруг: окурки и лужицы пролитого алкоголя под ногами, столешницы в жирных разводах, наглых воробьев и голубей, пасущихся прямо у ваших тарелок.
А эти парижские официанты! Почти сплошь мужчины, зачастую превращающие ваш обед или ужин в перформанс с комплиментами и шутками-прибаутками. «Россия? О-ля-ля, какая же она у вас огромная!» «Что? Большие порции, мадам-месье? Ну, посмотрите на нас: мы, французы, любим хорошо поесть, потому мы самые красивые!», и т. п. и т. д. Трапеза в Париже просто по определению не может быть безмолвной и скучной.
Официант подскочил с широкой улыбкой, картинно смахнул таракана голым пальцем с тарелки. «Вуаля! И никаких посторонних на вашем блюде!» — Он принял позу победившего тореадора. Все благодушно смеялись. Радовались жизни…
Апогеем парижского гедонизма для нас стал визит в один старый ресторан на улице Муффтар: ароматные бургундские улитки, нежная баранина гриль, искрометный юмор официанта, элегантная компания за соседним столиком. Дамы в дизайнерских колье и авторских перстнях заливались смехом от историй их спутников, пока не обратили внимание на нас. Узнав, что мы из России, они стали петь, как могли, «Очи черные», затем «Дорогой длинною». В итоге все мы уже горячо, по-братски обнимались, когда мужу подали палтуса — самую дорогую позицию в меню. Из-под румяной рыбы вдруг появился таракан. И спокойно стал гулять по тарелке. Официант подскочил с широкой улыбкой, картинно смахнул таракана голым пальцем с тарелки. «Вуаля! И никаких посторонних на вашем блюде!» — Он принял позу победившего тореадора. Все благодушно смеялись. Радовались жизни…
Лондон же — это город-перфекционист. Он с первых шагов будто призывал нас нести себя достойно между всеми этими безупречно великолепными зданиями эпохи короля Георга IV и соблюдать приличия в недрах строгой викторианской застройки. Вместо того чтобы растекаться в удовольствии по стульям на террасах кафе, лондонцы стоически принимают внутрь пинты пива на своих двоих, стоя толпами у входов в многочисленные бары.
«Настоящий джентльмен обязан все время держать свой зад сжатым». Сорри, но о таком жизненном принципе нам поведали коренные жители. Тараканы в тарелке и смех по этому поводу — такое, кажется, немыслимо в Лондоне! Официанты (мужчины — лишь в дорогих заведениях, а в простых кафе — все женщины) источают напряжение от переживания за то, чтобы все было в лучшем виде: и чистота текстильной салфетки, и сияние вилки, и оценка блюд гостями. Какие там шуточки! И боже упаси от любых вопросов гостям кафе-ресторанов, кроме одного: «Все ли вам понравилось, леди и джентльмены?» И чтобы свести на нет любые, самые нечаянные контакты незнакомых гостей заведений меж собой, столы делают довольно большими и ставят их на порядочном расстоянии друг от друга. Что до безупречности и качества, то мы нашли их как в пафосном старейшем рыбном ресторане «Шики», как и в дешевой столовой со шведским столом в Тауэре.
Квинтэссенцией лондонского перфекционизма стали для нас чайные церемонии в старинном «Ритце». Afternoon tea как совершенная жемчужина английской культуры: белые перчатки и выверенные поклоны персонала, шампанское в ожидании заказа, а также сверкающее, несмотря на исторический возраст, серебро чайников, ситечек, креманок, еще идеальной формы миниатюрные сэндвичи со свежайшими лососем, ветчиной, яйцом, великолепные сконы, живая арфа как музыкальный фон и даже… лакей туалете, оформленном по-королевски. Но только в мужском. А леди и сами могут справиться со всем в столь пикантной ситуации, видимо, полагают англичане.
Белые и черные
Оба этих западных города являются издавна настоящими мегаполисами, так как они — столицы некогда колониальных держав. И в Париже, и в Лондоне полно людей всех цветов кожи, от белого до черного. Но даже в этаких глобальных котлах наций есть свои особенности. Такого количества рыжих и веснушчатых людей, как в Лондоне, мне не доводилось видеть более нигде. «Это все ирландцы, это они заразили Англию рыжестью», — считают некоторые англичане. Зато Париж соперничает с Кавказом и Балканами по количеству впечатляюще больших и выразительных носов средь аборигенного населения.
Парижский и лондонский стили в одежде очень отличаются. Темные, бежевые тона одежды или их сочетание, неброская обувь, но очень высокого качества. И вдруг на этом поле сдержанности — оригинальный браслет, многоцветный шарф, яркая сумка и нарочито (очень творчески) нечесаная шевелюра — это парижане. Светло-серая рубашка под темно-серым пиджаком, нейтрально-серые брюки или юбки, серебристо-серая сумка, черные боты, а в волосах идеальный пробор — это лондонцы. Притом что в данном ряду можно заменить все оттенки серого на все оттенки синего, например, или коричневого. А уж если и угораздило лондонскую модницу нарядиться в пестрое платье, пестрыми будут и ее сумка тогда, и сандалии, и палантин. Total look намного солиднее и надежнее, считают в Лондоне, чем неожиданные акценты и сочетания по-парижски.
Обескураживает то, что армия побирающихся на улицах Лондона состоит в основном из людей европеоидных, часто молодых и вполне физически здоровых на вид. Из-под слоя немытости на прохожих чаще всего смотрят голубые глаза под светлыми бровями… Душевнобольные либо нигилисты, осознанно выбравшие бродяжничество, — поясняют местные. В Париже все прозаичнее: в толпе побирушек «председательствуют» цыгане, выдающие себя за сирийских беженцев, за ними идут собственно сирийские беженцы, французские, польские и тому подобные алкоголики в возрасте, бездомные с африканскими корнями. Но ни одного азиатского лица не довелось увидеть среди попрошаек ни в Лондоне, ни в Париже.
Интроверты и экстраверты
В Лондоне в первую же нашу поездку в метро в сопровождении английских друзей случилось маленькое приключение. Одному из наших англичан, очень красивому юноше и очень скромному, пришлось испытать психологическое потрясение. Поезд метро несся между станциями, когда две прелестные и тоже юные испанки из шумной группы туристов подошли прямо к нему. «Вы англичанин? Мы бы хотели с вами сфотографироваться», — прямо так, с ходу, и заявили девчонки молодому человеку, выбрав его, видимо, как самого привлекательного из окружающих парней. «Нет, извините», — только и смог вымолвить наш красавчик. Испанки гордо подняли подбородки и направились к своей группе. Через секунду они уже громко обсуждали произошедшее с такими интонациями, что все смотрели на них и понимали — уши у юноши вот-вот загорятся.
Далее он стал, конечно же, объектом шуточек всей нашей компании: «Ну разве тебе сложно было сказать yes вместо no и уделить полминуты таким симпатичным девчонкам?!» Молодой англичанин смотрел на нас как на сущих глупышей и взволнованно пояснял, что мы, на минуточку, в метро, где и так мало личного пространства. А эти две взяли и столь бесцеремонно вторглись на его психологическую территорию. «Когда с нами заговаривают незнакомцы, тем более на глазах у других, мы чаще всего ощущаем это как настоящую катастрофу», — сказал он.
Сложно представить что-то подобное в метро Парижа. Там только и успеваешь отвечать на улыбки и нежные «бонжуры» тех, кто обратил на тебя внимание. И сам начинаешь провоцировать зрительный контакт с другими, кокетничать с мужчинами и женщинами, белыми и черными. Молодой (да и старый!) француз, конечно же, благодарно принял бы сей дар жизни — сразу двух прелестниц из жаркой Испании, вспомнил бы непременно все два слова, которые знает на испанском, признался бы в любви после фотосессии или как минимум предложил бы этим же вечером заглянуть вместе на дискотеку.
В общем, при слове «Лондон» сразу возникает ассоциация с Букингемским дворцом, где королевская жизнь протекает за красивым, но высоким забором и за толстыми стенами. Хотя побывать на экскурсии туристам можно и там — при определенных условиях. А при слове «Париж» возникает в мыслях другой дворец — Лувр. Он весь ваш! Из него давно удалились короли с их церемониями и тайнами. Лувр широко распахивает свои двери и выставляет напоказ культурные сокровища всем любопытствующим. А подрастающим поколениям из разных стран — даже совсем бесплатно.
