В условиях возникшего дефицита федерального бюджета (650 млрд руб.) и сопутствующего этому роста расходов на межбюджетные трансферты любая дополнительная копейка, в том числе ранее выбывшая из этого самого бюджета благодаря находчивым коррупционерам, пришлась бы весьма кстати. Однако не тут-то было.
Согласно отчету об исполнении бюджета Пенсионного фонда (№ 962479–7) за 2019 г., недавно внесенному в Госдуму, общая сумма конфискованных денежных средств, полученных в результате совершения коррупционных преступлений и переданных в фонд, составила всего 338,6 млн руб. Как утверждает сам ПФР, указанные средства будут использованы для выплаты страховых пенсий и решения тех задач, которые стоят перед фондом в свете изменений пенсионного законодательства.
Как-то негусто получается, учитывая многомиллионные (а иногда и миллиардные) суммы, регулярно изымаемые в ходе обысков у разномастных чиновников. Выходит, что далеко не все из арестованных до суда сокровищ впоследствии отошли государству. По подсчетам Судебного департамента при Верховном суде России, в минувшем году конфискация имущества была применена всего к 305 осужденным (в 2018 г. — к 296) за коррупционные преступления. В основном досталось погоревшим на крупном взяточничестве и коммерческом подкупе. При этом прошлогодний размер причиненного коррупционерами материального ущерба превысил 55 млрд руб.
В принципе ПФР могло бы достаться и больше из награбленного коррупционерами, но изъять оное даже по приговору суда — весьма непростая задача. Судите сами. В прошлом году суды присудили к взысканию свыше 3,3 млрд руб. с лиц, совершивших коррупционные преступления. Из этой внушительной суммы 1,8 млрд руб. — госсобственность, 543,2 млн — муниципальная, 679,4 млн — частная (юрлиц), 236,1 млн — личное имущество граждан. При этом общая сумма по исполнительным листам, переданным судебным приставам или выданным взыскателям, составила 3,1 млрд руб. В итоге кубышка ПФР пополнилась лишь 11 процентами этой суммы. Впрочем, инициаторы идеи раздачи пенсионерам коррупционных заначек и прогнозировали подобный исход.
Примечательно, что региональные чиновники ПФР оказались и сами не без греха, частенько становясь фигурантами уголовных дел (из последних отметились Дагестан, Красноярский край, Северная Осетия и Сахалинская область), а причиненный ими материальный ущерб в ряде случаев исчисляется десятками миллионов рублей.
.jpg)
Одной из приоритетных целей развития до 2024 г., обозначенных президентом Владимиром Путиным в майском указе № 204, является обеспечение роста уровня пенсионного обеспечения выше уровня инфляции (к этому времени средняя пенсия неработающего пенсионера должна превышать 20 тыс. руб.). Однако, по мнению аудитора Счетной палаты России Светланы Орловой, реализуемая с 2013 г. Стратегия долгосрочного развития пенсионной системы никак не повлияла на уровень пенсионного обеспечения граждан, ибо коэффициент замещения (отношение пенсии к зарплате) так и не достиг 40%. Хотя ратифицированная Россией в 2018 г. Конвенция МОТ от 28.06.1952 № 102 обязывает нашу страну сделать это. Применяемая с 2015 г. новая формула расчета страховой пенсии, когда ее размер зависит от индивидуального пенсионного балла, вообще не стимулирует население работать дольше в силу установленного ограничения облагаемой базы. Не принесла ожидаемого эффекта и отмена с 2016 г. индексации страховых пенсий работающим пенсионерам (сделано это было для сокращения дефицита бюджета ПФР), поскольку количество «вечных тружеников» неуклонно снижается (менее 10 млн чел.).
В этой связи возникает резонный вопрос: зачем было осенью 2018 г. думцам от «Единой России» пороть горячку с передачей коррупционного конфиската в дефицитный бюджет ПФР? Полагаю, что эта новация имела не столько практический, сколько идеологический смысл. Власти попытались хоть как-то сгладить недовольство населения маловразумительной пенсионной реформой и стремительно богатеющими семьями чиновников (совокупный доход всего лишь 100 госслужащих и депутатов по итогам декларационной кампании 2019 г. достиг почти 71 млрд руб.).
Куда более весомым вливанием в бюджет ПФР стал бы перевод средств, выручаемых от реализации имущества, ежегодно изымаемого у чиновников в рамках прокурорского контроля за соответствием их расходов полученным доходам. Так, в 2019 г. суды удовлетворили исковые требования прокуроров о взыскании в доход государства имущества (автомашин, земель, недвижимости) более чем на 21 млрд руб., а всего за семь лет реализации этих полномочий — почти на 33 млрд руб. Кстати, с августа 2018 г. изымать имущество стало можно и у бывших чиновников (в течение полугода после их увольнения). Осенью прошлого года Конституционный суд России узаконил изъятие неподтвержденных активов не только у коррупционеров, но и у их родных и знакомых. В результате ставшее традиционным переписывание имущества на подставных лиц утратило практический смысл. Правда, судя по свежим декларациям, далеко не для всех!
