Несмотря на заметное очищение избирательного процесса от засилья ранее судимых (в прошлогодних выборах всех уровней участвовали всего 350 таких персон), вездесущая партия «Единая Россия» решила в очередной раз отсеять неблагонадежных кандидатов на государственные (муниципальные) должности, когда-то преступивших уголовный закон.
Именно с ее подачи на свет появился Федеральный закон от 23.05.2020 № 153-ФЗ, существенно расширивший перечень исключений из принципа всеобщности пассивного избирательного права. Наряду с экстремистами досталось и бизнесменам.
Согласно закону, не имеют права быть избранными граждане, осужденные к лишению свободы за совершение отдельных преступлений средней тяжести и имеющие на день голосования неснятую и непогашенную судимость. При этом они не смогут избираться до истечения пяти лет со дня снятия или погашения судимости, которая по этим статьям, согласно УК, погашается спустя три года после отбытия наказания. То есть ранее судимый кандидат не покинет «скамейку запасных» в течение восьми лет!
До недавнего времени запрет на участие в выборах (так называемый криминальный фильтр) касался лишь осужденных к лишению свободы за совершение тяжких и особо тяжких преступлений, до истечения соответственно 10 и 15 лет со дня снятия или погашения судимости. Кроме того, не вправе баллотироваться на выборные должности лица, осужденные за экстремистские преступления или административно наказанные за пропаганду нацистской символики и распространение экстремистских материалов (ст. 20.3 и 20.29 КоАП). Последние караются штрафами с конфискацией.
Среди 55 статей Уголовного кодекса, которые могут закрыть россиянам дверь в «большую политику» (а по факту не дать возможность подзаработать во власти), оказалось немало экономических составов. В частности, ч. 2 и 5 ст. 159 («Мошенничество»), ч. 2 ст. 159.1 («Мошенничество в сфере кредитования»), ч. 2 ст. 159.2 («Мошенничество при получении выплат»), ч. 2 ст. 159.3 («Мошенничество с использованием электронных средств платежа»), ч. 2. ст. 159.5 («Мошенничество в сфере страхования»), ч. 2 ст. 159.6 («Мошенничество в сфере компьютерной информации»), ч. 2 ст. 160 («Присвоение или растрата»), ч. 3 ст. 174 («Легализация денежных средств»), ч. 2 ст. 189 («Незаконные экспорт из России или передача сырья и технологий для создания вооружений»), ч. 1 ст. 200.2 («Контрабанда алкогольной и табачной продукции»), ч. 2 ст. 200.3 («Привлечение денежных средств граждан в нарушение требований законодательства об участии в долевом строительстве»), а также ч. 1.1 ст. 258.1 («незаконная добыча и оборот особо ценных диких животных»). Ряд этих деяний встречались в анкетах будущих региональных политиков.
По подсчетам Судебного департамента при Верховном суде России, в минувшем году только по этим составам осудили в общей сложности более 9 тыс. человек. Большая часть из них – мошенники и растратчики. Правда, далеко не все осужденные отправились за решетку. Не знаю, скольким из них придет на ум баллотироваться в органы власти, но после принятия описываемого закона им явно придется повременить с этим.
Заинтересованность авторитетных бизнесменов в депутатском мандате обусловлена рядом мощных стимулов: желанием оградить себя от уголовного преследования за предшествующую и будущую преступную деятельность, получить многочисленные и весомые привилегии, укрепить деловые связи, обусловленные представительством в соответствующем органе власти, а также личными амбициями.
Не менее заинтересованы они и в установлении контроля над исполнительной властью (прежде всего для получения доступа к бюджетным средствам). Не случайно самые напряженные и «грязные» избирательные кампании как раз и были связаны с выборами глав регионов и мэров крупных городов. Особенно там, где есть чем поживиться. Исполнительная власть куда более привлекательна, нежели законодательная, поскольку может весьма ощутимо влиять на последнюю в плане отклонения законов (используя право вето), внесения в них выгодных поправок, полностью выхолащивая первоначальный смысл в угоду интересам отдельных кругов.
Между тем чистоплотность и законопослушность будущих вершителей судеб отнюдь не зависит от наличия у них судимости. Судите сами. По данным Следственного комитета РФ, за 2011–2019 гг. за коррупционные преступления привлекли свыше 3 тыс. муниципальных глав и депутатов, а также более 100 региональных депутатов. Ряд из них были дальневосточниками. В основном им инкриминировали крупное (групповое) мошенничество или взяточничество, реже – должностные злоупотребления. Оно и понятно: власть теряет все свое очарование, если ею не злоупотреблять!
На фоне очередного витка декриминализации выборов правительство почему-то забраковало майский законопроект коммунистов об ужесточении наказания за незаконные действия членов избиркомов при проведении выборов и референдумов (по ч. 1 ст. 142, ст. 142.1 и 142.2 УК, по которым их осуждают условно или штрафуют) и введении новой статьи за ненадлежащее исполнение ими своих обязанностей, повлекшее совершение преступлений третьими лицами. Наверху посчитали, что с них вполне хватит и 293-й статьи УК («Халатность»), да и загружать следователей СК новыми делами тоже нехорошо. Кстати, в пояснительной записке к несостоявшемуся закону упомянуты «художества» членов избиркомов Находки и Петропавловска-Камчатского, занимавшихся фальсификацией результатов выборов. Понятно, что не по своей воле и не за «спасибо».
Пару лет назад судья Конституционного суда Константин Арановский (преподающий в Юридической школе ДВФУ) выступил с особым мнением по делу о «криминальном фильтре» для судимых за тяжкие злодеяния. По его мнению, «доверие граждан к законной власти важно поддерживать», и оно в какой-то мере зависит от оценки «морально-этических и нравственных качеств» ее носителей, но это вовсе не значит, что ограничения пассивного избирательного права нужно и можно вводить с целью образования «нравственно безупречной власти». Ибо даже народ – источник власти – не является непогрешимым и не может «отпускать все грехи». Тем более недействительна «иллюзия беспорочной выборной или назначаемой власти».
Демократия не может исключить злоупотреблений среди обладателей мандатов и должностей. Поэтому она разделяет власть по ветвям, чтобы никто не мог ею владеть безраздельно, уклоняясь от правил и произвольно их меняя. И если демократия в целом не позволяет властям ставить себя «вне подозрения», то и «отдельные ограничения избирательного права не сделают их личный состав безукоризненным». А раз так – ограничения избирательных прав имеют целью «не наставления или опеку избирателей, а защитные меры». И они допустимы, только если «имеют основания в действительных, а не умозрительных угрозах и рисках». В этой связи вспоминается одна весьма уместная русская поговорка: «Когда власть делили, нас позвать забыли!»
