В Дальневосточном федеральном университете отметили 60-летие журналистского образования на Дальнем Востоке торжественным мероприятием. Между тем в новом цифровом мире журналистика как профессия претерпела необратимые изменения. На этот счет теоретики отрасли ведут дискуссии, а суть в том, что человеком медийным сегодня легко может стать каждый, причем не только без высшего профильного, но и без какого-либо образования вообще.
Зачем же нужны журфаки в 21-м веке? На эту тему деловой еженедельник «Конкурент» побеседовал с Феликсом Ажимовым, директором Школы искусств и гуманитарных наук Дальневосточного федерального университета, доктором философских наук, профессором, который на прошлой неделе удостоился общенациональной премии «Декан года-2021».
– Феликс Евгеньевич, как выглядит современное журналистское образование в университете и зачем оно теперь вообще?
– Трудность организации журналистского образования заключается в довольно очевидной антиномии. С одной стороны, это, безусловно, практическая сфера и здесь важны определенные «ремесленные навыки», а с другой – журналистское образование – это не краткосрочные курсы, а полноценное классическое университетское образование.
Это противоречие традиционно решалось созданием условий для погружения студентов в производственную сферу: общение с представителями отрасли на практике и в аудиториях. Это очень важно, но самое важное сейчас в образовании – это профессиональное владение методикой преподавания. Ведь получить информацию обо всем, включая сведения о секретах журналистского мастерства, теперь может кто угодно и где угодно, но выстроить это системно, концептуально, под руководством наставника-практика, и при этом оставаясь в академическом контексте, можно только в университете.
Кстати, мы ведь можем сравнить журналистов, которые имеют профильное образование, с теми, которые его не имеют. Мы в этом случае сможем найти достоинства и недостатки как первого типа, так и второго. При этом нужно иметь в виду, что наличие журналистского образования не гарантирует, что человек будет работать в системе медиа. И заставлять его делать это – все равно что заставлять выпускника-литературоведа работать писателем.
– Планируются ли какие-то глобальные перемены в системе высшего образования в нашей стране в целом?
– Сейчас система отечественного образования готовится к переходу к более современной структуре образования. Условно эту модель можно назвать «2+2». В таком формате студент первые два года должен не столько получать будущую профессию, а погружаться в широкий интеллектуальный мир изучения общества, языка, культуры, человека и природы.
Динамика современного мира такова, что предсказать теперь его развитие и появление новых профессий невозможно. Именно поэтому лучше готовить не узких специалистов, а людей, которые способны к критическому мышлению и могут обучаться и переобучаться в перспективе всю жизнь.
В рамках же второго этапа своего обучения студент «надстраивает» профессиональные компетенции над имеющимся «фундаментом» университетского знания. При этом, учитывая, что фундамент примерно одинаковый у всех направлений подготовки или у группы направлений подготовки, у студента появляется возможность безболезненной смены образовательной программы не только на младших курсах.
– Насколько изменилось медиаобразование в вашей Школе искусств и гуманитарных наук за последние, допустим, 10 лет?
– Мы открыли для студентов, обучающихся на медийных направлениях подготовки, современную телевизионную студию, которая ведет свой Youtube-канал. Конечно, это не профессиональное СМИ, но все продукты, выполненные в учебной телевизионной студии, – это полностью студенческие проекты. От съемки, монтажа, сценария до продвижения и продюсирования готового продукта. За последние несколько лет количество просмотров видеоконтента составило около 2 млн, всего размещено более 1500 видео, время просмотров всех видео составило более 300 тыс. часов.
Мы открыли магистратуру по рекламе и связям с общественностью, в 2022 г. открываем набор в магистратуру по журналистике и на новое направление подготовки бакалавриата – «Медиакоммуникации».
ДВФУ впервые на Дальнем Востоке запускает образовательную программу «Медиакоммуникации». Медиаотрасль является частью креативных индустрий, и медиа сегодня – совокупность не только традиционных печатных каналов информации, но и кино, компьютерных игр, мобильных приложений, технологий виртуальной и дополненной реальности. В новой программе «Медиакоммуникации» выделены основные треки как раз по формированию у студентов навыков в области творческого проектирования, IT-технологий и управления процессами и медиапродуктом. Поэтому задача программы – готовить медиаспециалистов не только для профильной сферы, но и для других областей профессиональной деятельности, которые также нуждаются в презентации в цифровом и медиапространстве.
В 2014 г. мы вошли в рейтинг отечественных вузов, занимающихся медиаобразованием, заняв в нем 11-е место. В 2020 г. стали членом очень престижной Европейской ассоциации журналистского образования. Имея в 2011–2015 г. 20–30 бюджетных мест на все медийные направления подготовки в университете, мы смогли на конкурсной основе увеличить количество контрольных цифр приема до 50 в 2021 г. А в 2022 г. для абитуриентов-медийщиков Школа искусств и гуманитарных наук ДВФУ предлагает 80 бюджетных мест в бакалавриате и 20 в магистратуре. Итого 100 мест только на бюджетной основе.
– Какой вы лично, не будучи профессиональным журналистом, видите медиаиндустрию будущего?
– В последнее время идет девальвация статуса эксперта. Многие позволяют себе высказывать суждения по поводу сфер, напрямую не относящихся к их профессиональной деятельности, но наблюдаемых ими в повседневной жизни. Гегель на этот счет проводил параллель между информацией о размере своей ноги и наличием у человека мыслительной способности: на основе первого мы не становимся сапожниками, но на основе второго почему-то не стесняемся занимать позицию эксперта в области мышления. Я принципиально воздержусь от суждений, поскольку могу отвечать за сферу управления образованием, гуманитарным образованием. По поводу перспектив существования и новых форм медиасферы вам лучше беседовать все-таки с экспертами.
– Как вы оцениваете тенденцию снижения интереса к высшему образованию в обществе?
– Положительно, если речь идет о снижении имевшего место в нашей стране конъюнктурного интереса к высшему образованию, когда многие поступали (да и сейчас эта тенденция отчасти сохранилась) в вузы для того, чтобы получить диплом, а не высшее образование. Хотя стоит отметить, что количество студентов в последние 20–30 лет выросло не только в нашей стране, но и во всем мире.
Высшее образование раньше было одним из важных критериев причисления себя к элите общества. Этот критерий никто не отменял, и в настоящее время ведущие университеты, понимая, что массовизация может привести к девальвации диплома о высшем образовании, предлагают отдельные, углубленные, уникальные образовательные «треки» внутри вузовских программ.
Я считаю, что за такого рода индивидуализированными продвинутыми траекториями – будущее всех университетов. Они (эти «треки») будут представлять из себя концентрацию всего того, что мы раньше вкладывали в понятие «классического» в университетском образовании в период его камерного существования. Кроме того, я, как «университетский человек», хочу обратить внимание многих практико-ориентированных абитуриентов, уже обеспокоенных своим трудоустройством, на очень развивающийся в настоящее время сектор среднего специального профессионального образования.
Если абитуриент не настроен на «игру вдолгую», а хочет быстрых и гарантированных результатов на рынке труда, то стоит рассмотреть колледж как место для получения конкретной профессии. Университет не должен быть идеальной целью всех выпускников школ, и это нормально. Университет не должен быть неизбежностью для старшеклассников, а может быть одной из возможностей. Критерий выбора между университетом и колледжем очень простой: если тебе не нравится наличие в расписании, на первый взгляд, «лишних», непрофильных предметов, то университет не для тебя. Если тебе интересны не только профильные дисциплины и, более того, если ты не видишь жесткой разницы между профильной дисциплиной и непрофильной, то ты просто обязан стать студентом университета.
– Обучаясь очно в ДВФУ на острове Русском, довольно сложно вливаться в производственные процессы редакций настоящих СМИ. Просто по физическим причинам. У профессионалов отрасли есть мнение, что прохождение полного цикла обучения по нашей профессии «в универе» – это потеря времени, которое лучше пустить на обретение практических навыков.
– Моя позиция заключается в следующем. Полное погружение в работу в годы учебы – это и хорошо, и плохо. Хорошо потому, что студент во время работы получает не только те или иные профессиональные навыки (даже не связанные с его будущей профессией), но и очень важные коммуникационные навыки, которые он не всегда в состоянии получить в академической среде. На этом плюсы студенческого трудоустройства заканчиваются.
Главная добродетель студента университета – обучение. Если учиться честно, погружаться полностью в университетскую академическую, исследовательскую и культурную среду, то времени на работу у студента оставаться не должно. Время, в которое он работает, – это время, которое он отбирает у университетского обучения. Я всегда предупреждаю первокурсников об этой опасности и даю наказ: «Не работать во время обучения. Это не обсуждается».
Однако было бы глупо формулировать ортодоксальные максимы, живя в современном динамично развивающемся обществе. Вы знаете, что полное овладение предметом – это знание не только правил, но и исключений. Какие тут могут быть исключения? Во-первых, есть действительно привлекательная работа по специальности, но тут важно соблюдать меру, отдавая приоритет все-таки учебе. Напомню, что учеба на программах бакалавриата длится всего четыре года, а последующая работа – всю жизнь. Во-вторых, есть много рабочих предложений для студентов в каникулярный период времени. В-третьих, внутри самого университета есть много вакансий для студентов, позволяющих, работая, продолжать вращаться в университетской среде. И в-четвертых, студенты имеют уникальную возможность участвовать в волонтерских практиках, которых в Дальневосточном федеральном университете в силу его геополитического положения и в силу его спортивной и конгрессно-выставочной инфраструктуры более чем достаточно.
– Ваше отношение к ЕГЭ? И есть какие-то закономерности между результатами ЕГЭ и успехами в обучении?
– Я, поступавший сам в университет в те годы, когда были только внутренние испытания, являюсь горячим сторонником ЕГЭ.
Единый экзамен напрочь смел все существующие границы для абитуриентов. Сегодня поступают в Дальневосточный федеральный университет практически из всех субъектов Российской Федерации, а доля студентов, поступающих в вуз не из Приморского края, превышает 50%. У абитуриентов теперь есть выбор, есть не просто право, но и реальная возможность поступить в тот вуз и на то направление обучения, которое соответствует уровню его подготовки и уровню его талантов.
Разумеется, в связи с выросшим благодаря ЕГЭ статусом абитуриента вузы теперь находятся не только в позиции «выбираем лучших», а в позиции активного поиска талантов. Вузы кардинально перестраивают приемную кампанию, больше внимания уделяют бренд-менеджменту, делают образовательную среду более открытой, что в конечном счете положительно сказывается на качестве образования.
Вместе с тем я прекрасно понимаю, что не существует совершенной системы оценки знаний, а измерение успеваемости в школе и вузе всегда будет носить отчасти субъективный характер. Причем, думаю, это хорошо. Кстати, можно провести интересный эксперимент: преподаватель заходит в студенческую аудиторию с одним средним баллом ЕГЭ, а потом – с другим. Уверяю вас, что он в течение получаса семинарского занятия может определить, в какой группе средний балл выше.
Что касается корреляции между баллом ЕГЭ и фактической успеваемостью в вузе, то вопрос, на мой взгляд, требует глубокого изучения, так как на успех студента в процессе обучения в университете работает очень много факторов. Мы можем вспомнить, когда в «доегэшные» времена иногда золотые медалисты становились троечниками, а школьные троечники – вузовскими краснодипломниками. ЕГЭ не дает никаких гарантий, не ставит диагноз, а показывает оценку студенческих способностей в той или иной сфере на конкретный момент времени.
– И последний вопрос. Ваша научная работа носила название «Методологическая роль метафизических оснований в гуманитарном познании». Раскройте суть простыми словами.
– Пересказать диссертацию в двух словах невозможно, иначе бы их и не писали. Как и нельзя в двух словах объяснить философию Аристотеля или мировоззрение Достоевского. Но можно обрисовать в популярной форме проблему, которой занимался тот или иной исследователь.
Вообще мне очень приятно, что мы завершаем наше интервью обращением к философии. Философия – это итог любого процесса познания. Что я имею в виду? Мы знаем, что есть принципиальные и временные пределы наших познавательных способностей. Проще говоря, познать все до конца невозможно. Но значит ли это, что мы должны воздерживаться от каких-либо выводов? Напротив, человеческое сознание устроено таким образом, что оно хочет объять то, что не может вместиться в него. То есть сам человек хочет все время быть чем-то большим, чем он является сейчас. Для этого ему необходимо мыслить таким образом, чтобы в его картине мира укладывалась уже познанная часть и еще не познанная (или принципиально непознаваемая) часть.
Часть философии, которая согласовывает два этих элемента, называется метафизикой. В классической философии (а это философия до конца первой трети 19-го века) ядром выступала метафизика. В неклассической философии был сделан акцент на невозможности метафизики, поскольку для нее попросту нет ни эмпирических, ни научных, ни этических оснований.
Мой тезис заключался в том, что философия без метафизики невозможна, потому что метафизика является атрибутом человеческого мышления, человек все время вынужден «достраивать», «догадывать», «дополнять» картину мира, и несистемная философия и наука как таковые невозможны. Таким образом, разрушая метафизические основания, неклассическая философия создавала новые. Современная и классическая философия – это единый феномен.
