Черепков Виктор Иванович, 63 года, депутат Госдумы, член думского комитета по безопасности.
Родился в селе Казинка Рязанской области, с 1960-го по 1993 г. служил в ТОФ, закончил службу в звании капитана 1-го ранга, с 1990 г. — депутат краевого совета депутатов, в 1993 г. стал мэром Владивостока, в 1994 г. дважды смещался с этого поста (вследствие возбуждения уголовного дела, а затем — по указу президента), восстановлен в должности в октябре 1996 г. по постановлению суда, в декабре 1998 г. — вновь снят. В 1999, 2003 гг. избирался депутатом Госдумы. Ныне — член одного из комитетов думы, организатор и руководитель целого ряда политических и общественных структур — от партии «Свобода и народовластие» до «Федерации защиты предпринимателей», академик, доктор философии, кандидат экономических наук, заслуженный рационализатор РСФСР, изобретатель СССР.
Этот человек обладает неоднозначной репутацией. Для одних Черепков — «совесть России» и «бескомпромиссный борец за справедливость». Иные, недовольно хмурясь, вспоминают пресловутые «мусорные войны» во Владивостоке и странные увлечения инопланетянами и экстрасенсорикой. Однако никто, от ближайших союзников до откровенных врагов, не отказывает ему в масштабности видения и способности достигать намеченного. Самому Черепкову, как он считает, не повредит любая популярность — «всякий пиар, что черный, что белый, работает на мой рейтинг».
Цыплят по осени считают
В окружении журналистов и телекамер ВИЧ чувствует себя звездой — расправляет плечи, широко и приветливо улыбается. «Позабыли тут меня», — признается депутат Госдумы. Серьезный вопрос из зала: «Виктор Иванович, вы обещали, что губернатора осенью снимут?». — «Я же не уточнял, какой осенью», — сверкает улыбкой.
— На политический Олимп вы впервые взошли в 1993 году. Как вас угораздило пойти в мэры Владивостока?
— Я был тогда депутатом городского совета. Во Владивосток приехала читинская братва, хотела поставить на вакантное место «своего» мэра. Попробовали одного — не получилось, другого — тоже. Подходят ко мне: «Виктор Иванович, может, вы? У вас самый высокий РЕЙТИНГ». А я слова такого тогда даже не знал. С братвой, естественно, иметь дело отказался, но... Потом уже друг говорит: «Вот ты всю жизнь за права людей с властью борешься, а почему не хочешь взять в свои руки властные инструменты?» Это был самый большой поворот в моей жизни — я открыл рот, откинулся на спинку кресла и сидел так несколько минут, осмысливал: действительно, чем быть Дон-Кихотом, не лучше ли стать хозяином мельницы?
— Из вашего мэрства приморцам памятны более всего дорожные развязки и постоянные войны с Наздратенко...
— Да, воевать Евгений Иванович умел. $26 миллионов бросил на информационную борьбу со мной. Тогда появились эти купальники на пляжах, «голубые» моменты. Моей жене врачи запретили новости смотреть. Но ведь я боролся не с Наздратенко, а за свой город, за его бюджет.
— Зато нынешний губернатор и нынешний мэр ладят, и вроде бы все гладко.
— Что конкретно гладко? Посмотрите, как провели «монетизацию» проезда — просто заставили автобусников возить бесплатно. В мою бытность мэром Владивостока 270 «Икарусов» и 40 корейских автобусов перевозили горожан бесплатно. Сейчас на маршруты выходит 38 трамваев и 20 троллейбусов, при Черепкове их было 146 и 69. Скажите, как могут быть рентабельными перевозки, если 30 трамваев на линии? А морские перевозки как сейчас поставлены? У меня катера до 12.30 ходили, 10 рейсов на Чуркин, 20 — на Калининскую, каждые 25 минут — на Диомид, 8 раз в день на Рейнеке, 3 — на Попова. Причем городской бюджет не тратил ни копейки на финансирование водных перевозок.
При мне из десяти безработных шесть получили работу. Хотя краевая власть на 80% перекрыла поступления в бюджет города, я перевыполнил план по доходам на 128%! Сейчас я вижу, что доходы в бюджет Владивостока снова снижаются. Предприниматели из города бегут, все старые проблемы остаются. Что можно сделать, не имея денег в казне?
— Нынешнее руководство Приморья можно назвать вашими оппонентами?
— Ушел Наздратенко, но его система осталась востребованной Дарькиным. И если первый был несговорчив с московскими элитами в части раздела экономики, то нынешний глава края — совсем наоборот. Сегодня губернатор — один из богатейших людей. Насколько я знаю, он лично не садится за стол переговоров, если на кону вопрос меньше чем на $10 миллионов. Да что там говорить, если даже его советник покупает себе яхту за $1,5 миллиона? А эта «хабаровская грыжа» — иначе дальневосточное полпредство я назвать не могу — смотрит и участвует и пестует...
— Как вы относитесь к программам социально-экономического развития Дарькина и Николаева? Губернатор с бедностью вот борется.
— Ни одна из их ставок не имеет экономического обоснования. Да, власть хотела бы иметь как можно больше богатых сограждан, но с единственной целью — чтобы было что у них забрать.
— Посмотрите, на каких автомобилях сограждане ездят, какие магазины строятся. Оптимизма не внушает?
— Более-менее обеспеченно живут 23% населения. Большей части, и самой заслуженной, — выжить бы. Хорошо тем, кто занимается торговлей, перевалкой, контрабандой. Разве развиваются строительная отрасль, культура, промышленность? Простой пример. Рыба тут дороже и по качеству хуже, чем в Москве. Жена укладывает чемодан, когда я собираюсь во Владивосток, кладет пакет с рыбой: «Ну ты же знаешь, Витя...». В Приморье остаются только те «отбросы», которые не идут на экспорт, и на них рыбная мафия держит цены.
— А что, по вашему мнению, нужно, чтобы Владивосток и Приморье развивались?
— Во-первых, необходимо декриминализировать бизнес. Ведь деньги извне не вкладывают, а местные капиталы — мизерны. Предпринимательству нужно создать систему безопасности. Во-вторых, власть должна иметь интеллигентное и привлекательное лицо. В-третьих, необходимо использовать те первоочередные направления, которые сам Бог подарил Приморью. Никогда народы, живущие у моря, не знали нужды! В-четвертых, 35—40% бюджета можно делать за счет туризма и рекреации. Здесь прекрасные морские, грязевые ресурсы, памятники старины — это постоянная инвестиционная река.
Суд да дело
Виктор Черепков красиво, но с некоторой усталостью констатирует: «Глупо и бессмысленно ждать улучшения жизни от сегодняшней власти. А ведь сами мы ничего не делаем ради того, чтобы добиться лучшего. Я стараюсь пробиться к человеческому сознанию — это самая главная дорога в жизни».
— Видите предпосылки к «оранжевой революции» в России?
— Она начнется на Северном Кавказе. Знаете, что там творится? В Чечне все автозаправки принадлежат Кадырову, всем владеют его люди. Да, когда приезжают журналисты, проходят выборы, все хорошо, спокойно, все «за Путина». Но скажите, как могут быть «за» федеральную власть люди, когда «конституционный порядок» наводится такими методами, когда ежедневно убивают...
Если раньше политика была грязным делом, то теперь стала кровавым. Если раньше власть была коррумпированной, то теперь просто бандитская. Из стадии безнравственности мы перешли в стадию жестокости.
— Известно, что вы часто выступаете в судах в защиту людей, известных и не очень. Что вас мотивирует?
— Судилища половину жизненного ресурса отнимают. Ведь тезис о том, что в судах рождается справедливость, — просто издевательство по отношению к людям и их надеждам. Куплено все, что можно и нельзя. Я чувствую себя удовлетворенным, когда загоняю судью и прокурора в угол, заставляю принять то решение, которое они не хотят принимать, но которое законно.
— У народных избранников все-таки большие возможности. Почему депутаты Госдумы от Приморья не лоббируют сообща интересы региона, как это успешно делают, например, московские и питерские депутаты?
— Разная политическая и социальная окраски не позволяют быть вместе ради интересов народа. Потом, между приморскими депутатами существует не совсем здоровая конкуренция.
Человек толпы
Звонит мобильник. Виктор Иванович подносит к уху трубку, через секунду: «Американское консульство? На сколько господин консул назначил встречу? Где обедаем? «Челси»? Не беспокойтесь, найдем».
— Часто приходится разговаривать по мобильному телефону?
— Правое ухо уже болит. Последствия контузии сказываются, а тут еще десятки звонков... Но вообще на здоровье не жалуюсь.
— А как насчет прямого общения? Со сколькими людьми встречаетесь в течение дня?
— Посетителей бывает 200—250. Я визитки когда себе заказывал, назвал количество — 100 тысяч штук, и приемщик обалдел совершенно. Сколько помню себя, всегда был окружен людьми, общался, помогал, договаривался. Спросите, как я отдыхаю? Да никак — не могу себя представить, допустим, загорающим на пляже. Помню, служил на Патрокле, отличное место отдыха, только выйду на песочек — появляются коллеги с проблемами, просьбами.
— Депутат Черепков одевается от кутюр?
— Некоторые думают, что я заказываю одежду у модельера. На самом деле приобретаю вещи на Черкизовском рынке, на «Динамо». Мой самый дорогой костюм стоит 3,5 тысячи рублей. Недавно Брынцалов мне туфли свои демонстрировал — 4 тысячи «баксов», а ничего особенного... на мой взгляд. И знаете, когда покупаю вещь, стоящую 200—300 рублей, Черепкову отдают ее бесплатно, а что подороже — костюм, рубашку, туфли — по себестоимости.
— В Бога верите?
— Как ученый, я не очень доверяю религиозным догмам, хотя к религии отношусь положительно, как к инструменту, необходимому обществу для нравственного удержания. Не доверяю церкви. Ее высшие чины передвигаются в бронированных автомобилях, с охраной, а как же «на все воля божья»?
Я верю в идеалы. А то, что человек может быть наделен определенными экстрасенсорными способностями, связываю с инопланетными цивилизациями.
— Кто для вас является идеалом?
— Может, это покажется наивным для моего возраста. Павка Корчагин, герой книги «Как закалялась сталь», — это звезда, по которой я строил и строю свои дела и поступки. Я стал таким, какой есть, благодаря времени, в котором вырос, людям, которые воспитали во мне дух борца. С кем служишь, с кем работаешь — очень важно.
Лишь немногие знают, что я ведь очень чувствительный человек, плачу, когда вижу чужую боль, страдания. Когда на службе устраивались коллективные просмотры кино, а многие советские фильмы такие трагичные... я уходил за несколько минут до окончания, чтобы матросы, старшины не видели накатывающихся слез.
