Альпинизм для большинства людей остается лишь эффектным кинозрелищем. И попробовать себя в этом экстремальном виде спорта решается не каждый. Александра Ищенко вело дикое желание быть первым.
– Александр Витальевич, в Приморье сегодня вы – единственный мастер спорта по альпинизму. Как долго шли к этому спортивному званию?
– Вообще процесс достаточно долгий. Ребята в таких городах, как Новосибирск, Красноярск, Санкт-Петербург, в среднем вырастают до мастера спорта за 6–7 лет. У меня на это потребовалось 13 лет. Когда только начал заниматься альпинизмом, заинтересовался, есть ли у нас в крае чемпионы, мастера спорта.
Узнал о Викторе Шкарбане – он из Уссурийска, мастер спорта СССР по альпинизму, неоднократный призер первенства чемпионатов Советского Союза, «Снежный барс». Но, к сожалению, Виктор Шкарбан погиб в 1986 г. при восхождении на пик Литва в Юго-Западном Памире. Соответственно, на тот момент альпинистов в звании мастера спорта в Приморье не было. И у меня появилась цель. Начал заниматься в 2000 г. и в 2013 г. ее реализовал. Я стал первым в нашем крае, кто получил звание мастера спорта по классическому альпинизму, не переезжая в другие регионы.
– Для приморских альпинистов основной барьер – логистический?
– Нужно выезжать на тренировки, искать напарника, потому что альпинизм – командный вид спорта, а во Владивостоке не так много людей, которые могли бы составить вам компанию. Но если у вас есть желание, все проблемы решаемы. Наверное, дикое желание быть первым вело меня к участию в чемпионатах страны постоянно с разными командами.
– Вы получаете мастера спорта. Следующий этап – «Снежный барс»?
– Нормативы на мастера спорта я сдал в 2013 г., а в 2016 г. Федерация альпинизма России запустила проект «Высота». На участие в нем претендовали 40 человек, но отбор прошли 20. В эту двадцатку вошли я и воспитанник моего клуба Василий Рубцов, вдвоем мы представляли Владивосток в команде мастеров. В январе стартовал чемпионат России по альпинизму в техническом классе, который не проводился со времен развала Советского Союза и впервые за 30 лет состоялся в Киргизии, в ущелье Ала-Арча. На этом чемпионате мы заняли третье место.
Тем самым прошли отбор, попали в сборную страны проекта «Высота» и в июле поехали на Эльбрус, где совершили два тренировочных восхождения на Восточную и Западную вершины с ночевками для акклиматизации. А затем уже переехали в горную систему Памира и взошли на пик Ленина.
– Эльбрус в программу «Снежного барса» не входит?
– С 1990 г. и по сей день в списке «Снежного барса» пять основных вершин – пик Победы, пик Хан-Тенгри, пик Исмоила Сомони или пик Коммунизма, пик Ленина, пик Корженевской. Все это семитысячники. Эльбрус – пятитысячник, он дает возможность заночевать, проверить организм и снаряжение, прежде чем начать работать по более высотному проекту.
.jpg)
«У санкций есть и положительная сторона»
– Есть мнение, что школа альпинизма уже не та и далеко отстала от советской, которая считалась одной из лучших в мире и формировала собственную идеологию. Вы сами упомянули чемпионат, который не проводился 30 лет. Советское наследие утеряно?
– На самом деле эта система не развалилась. Она функционирует, меняется и приносит свои плоды. В том числе изменились требования к подготовке альпинистов. Если в советское время нужно было 20 дней провести в горах, чтобы получить значок «Альпинист СССР 1-й ступени» (сейчас это «Альпинист России»), то в современных реалиях сроки сократились до 10 дней. То есть человек выезжает в горы, проходит этап обучения, и через десять дней ему присваивают первую ступень. И это целесообразно, учитывая, в каком плотном графике мы сегодня живем.
– Такая оптимизация никак не влияет на уровень подготовки?
– Речь идет о людях, которые уже получили какой-то опыт в клубах. Они имеют первоначальную базу и готовы заниматься наукой – это работа со снаряжением, теория страховки, работа проводником и в страховочных цепях. На них такая оптимизация не повлияет.
– И все-таки сегодня у нас значительно меньше разрядников, мастеров спорта. Разительное отличие от советской эпохи, когда альпинизм был необычайно популярен.
– Разрядников стало меньше, но давайте посмотрим, как меняется ситуация. Из альпинизма вышел такой вид спорта, как скайраннинг, очень популярный у нас в Приморье в силу своей доступности. Это горный бег на высоте выше 2000 м над уровнем моря.
Для скайраннинга подходят Педан, Фалаза, Облачная и другие местные вершины. Спортсмены в кроссовках и с небольшим рюкзачком за 4–5 часов преодолевают расстояния, которые у альпиниста где-нибудь на Эльбрусе занимают 4–5 дней. И таких спортсменов в городе очень много. Кроме того, знаете ли вы, что альпинизм включили в олимпийскую программу зимних видов спорта? Только вошел он туда, как ски-альпинизм, когда спортсмен поднимается в гору и несет с собой лыжи, а затем совершает скоростной спуск.
– Олимпиада, в которой Россия не участвует.
– На самом деле у санкций есть и положительная сторона, потому что деньги, которые закладывались на международные соревнования, стали осваиваться внутри страны. Благодаря этому в регионах появляются новые современные скалодромы – один из них функционирует на базе нашего клуба «Восток». Когда во Владивосток приезжал президент Федерации скалолазания России Дмитрий Бычков, он сказал, что необходимо создать здесь условия для проведения соревнований самого высокого уровня, и теперь у нас есть большой современный скалодром, где тренируются и скалолазы, и альпинисты, и туристы, и спелеологи.
Скалолазание, кстати, «отщепил» от альпинизма основоположник этого вида спорта, советский альпинист, заслуженный мастер спорта СССР Иван Антонович, совершивший за свою карьеру 16 первовосхождений. Думаю, скоро скалолазание включат в школьную программу.
Спелеология тоже развивается в Приморье. На базе ДВФУ существует клуб спелеологии, который очень сильно продвинул этот вид спорта как культуру в нашем крае. То есть появляются и развиваются разные направления, связанные с горами и восхождениями. А что касается идеологии и культуры, опять же, мир изменился – в нем много соблазнов и большое разнообразие выбора. Например, покататься на лыжах или сноуборде, есть куча баров, куда можно пойти вечером. Это очень расслабляет, и сегодняшняя молодежь, безусловно, отличается от советской.
– Если человек хочет заняться альпинизмом, с чего ему начать? Наша целевая аудитория – бизнес. Представим, что некий бизнесмен, достигнув жизненного экватора, решил открыть что-то новое для себя.
– Самый простой вариант – выбрать туроператора и купить путевку. Если у вас хорошая физическая подготовка и нет хронических заболеваний, которые могут обостриться на высоте, проблем не возникнет, не требуется даже покупать экипировку, ее можно взять в прокат. Целая индустрия построена на том, чтобы человек приехал и оставил энную сумму денег.
– Какая ближайшая локация для восхождения?
– Все вершины открыты при наличии возможностей. Хотите – поезжайте на Эверест, хотите – на Эльбрус или Белуху. Но самая ближайшая к нам вершина, где можно совершить восхождение, наверное, Мунку-Сардык в Бурятии. Это высшая точка Саян, четырехтысячник. Группы в сторону горы отправляются из Иркутска. Каждый год в конце апреля – начале мая к Мунку-Сардык совершается своего рода большое паломничество. Приезжают как сами буряты, так и ребята из Иркутска, Монголии. На майские праздники там можно наблюдать целое шествие – в гору поднимаются и альпинисты, и туристы, и просто приехавшие отдыхать.
– Насколько там развит сервис, «донесут» ли вас за отдельную плату на вершину горы местные «шерпы»?
– На Мунку-Сардык все доступно и не сложно. Конечно, есть много предпринимателей, которые организовывают быт, сервис, палатки, «покормить-встретить-разместить», за ручку сводить на какую-нибудь вершину. Доступны тренировочные занятия. Плюс логистика там простая, у бурятов есть квадроциклы, на которых они доставят в лагерь еду.
– Для бурятов это, наверное, священная гора? Обижать духов нельзя?
– Гора у бурятов, действительно, считается священной, там они повязывают свои ленточки, и духов обижать, конечно, категорически не следует. А вообще, чем выше, тем, наверное, ближе к богу, в горах все чувства обостряются, и почему не поверить во что-то?
.jpg)
«Альпинизм – школа замужества»
– Существует ли что-то общее, объединяющее альпинистов? К примеру, Виктор Шкарбан по специальности был геофизиком. Вы изначально занимались компьютерными технологиями. Следует ли из этого, что бородатый технарь-инженер из советских фильмов – до сих пор точное попадание в образ?
– На самом деле, очень часто приходят ребята именно технических профессий, так что доля правды в этом есть. Последняя тенденция – появилось много девчонок, совершенно разных – кто-то бухгалтер, кто-то инженер, а кто-то держит свой салон.
– Хорошая возможность найти мужа.
– В советское время говорили, что альпинизм – «школа замужества». Конечно, мотивация у людей разная, но я знаю немало историй, когда среди членов нашего и других клубов образовались семьи.
– Альпинизм – дорогой вид спорта?
– Скажем так, смотря с чем сравнивать. Не дороже, чем многие другие активные виды отдыха, например, трофейная рыбалка. К сожалению, почти вся экипировка, снаряжение приезжают из Европы, так что цены на них достаточно высокие.
– Есть ли в России культура спонсорства, когда крупный бизнес финансирует восхождения?
– Безусловно, в России это есть. Спонсорами могут выступать представители торговых марок, бренды одежды, снаряжения. Производители и поставщики поддерживают проекты и сильных альпинистов, но конкретно в нашем городе бизнесу не так интересен этот вид спорта, потому что он достаточно узкий, зритель отсутствует, гораздо интереснее поддерживать те же смешанные единоборства, которые показывают по телевизору.
– Ваше самое экстремальное восхождение?
– В горах мы находимся в агрессивной среде. Это дикая природа, там есть лавины, камнепады, возможны грозы, молнии. Когда погода портится, видимости нет, и ты не знаешь, куда идти, сильный ветер разрывает палатки. Каждое восхождение экстремально, всегда что-то может выйти из-под контроля, и как я обычно говорю – там, где кончается холодный расчет, начинается безумие.
Но самым экстремальным для меня, наверное, было восхождение в Тибете. Мы подымались на гору Сягуань, и один из членов команды оторвался и сломал ногу. Пришлось его спускать с отметки более 6 тыс. м на отметку 4 тыс. В январе стояли холода, нас было двое, не считая пострадавшего товарища, это была ситуация на грани выживания, постоянная непрерывная работа с холодными ночевками. В то же время я получил хорошую закалку и понял, что резерв человеческого организма достаточно «длинный».
– Это была единственная настолько экстремальная ситуация в вашей практике?
– В 2019 г. мы закрывали программу «Снежного барса» и совершали восхождение на пик Победы, достаточно сложный и коварный семитысячник, по этой причине он приравнивается к восьмитысячнику. Было нас три человека, и для одного из нас, Сергея Войличенко, сильного спортсмена, долгое время возглавлявшего иркутскую секцию альпинизма, восхождение стало последним. Он поскользнулся и улетел с тропы. Началась непогода, снегопад, мы долго его искали и нашли только утром, когда спустились в базовый лагерь и подняли вертолет. Это оставило большой отпечаток – программа «Снежного барса» выполнена, но, к сожалению, гора забрала Сергея.
.jpg)
«Мы не должны подстраивать под себя природу»
– На Кавказе при восхождении на вершину Ушба 27 февраля 1995 г., участвуя в зимнем чемпионате России, в результате срыва погибли пять альпинистов. Все они составляли вторую сборную Приморского края. Почему, по вашей экспертной оценке, случилась эта трагедия?
– Причины хорошо известны. В то время альпинисты «ходили паровозом», то есть привязывались все одновременно одной веревкой. И срыв одного человека привел к гибели всей команды. Это была техническая ошибка в страховке.
– Горы ошибок не прощают?
– Есть маленькие недочеты, которые набивают шишки, оставляют шрамы, возможно, переломы. Но серьезные ошибки приводят к трагической гибели. Здесь без вариантов.
– Известно, что существует некая «точка смерти», выше которой организм начинает медленно умирать. Насколько это опасно?
– Выше 8 тыс. м начинается «зона смерти» – гипоксия приводит к галлюцинациям. Тебе может казаться, что есть какой-то напарник, а его нет. Идешь, хочется с кем-то поделиться, скажем, куском хлеба, ты можешь сесть на тропе, предлагать что-то несуществующему человеку. Здесь можно провести грубую аналогию с алкогольным воздействием. Недаром Высоцкий пел о том, что «высота пьянит». Вообще выше 3 тыс. м летчики должны надевать кислородную маску, потому что малый приход кислорода затормаживает реакцию, и начинаются необратимые процессы в головном мозге.
– И тем не менее экстремалы отправляются на опасную высоту без кислородных баллонов.
– Мы должны понимать, что высотное восхождение больше 8 тыс. м с кислородными баллонами считается непрестижным. Престижно, когда альпинист поднимается без искусственного кислорода. Ты и гора – должно быть все по-честному. Потому что кислородный баллон, которым человек дышит на восхождении, примерно на один километр понижает высоту. То есть он себя чувствует, как будто поднялся не на 8 тыс., а на 7 тыс. м.
– Удивительное дело – спортивное честолюбие, простому, непосвященному обывателю зачастую непонятное. Горы меняют человека? Что они ему дают?
– Я думаю, многим организациям тимбилдинг следует проводить в горах. Там люди очень быстро учатся оценивать риски и принимать решения, правильные или нет, становятся увереннее и формируют в себе личность. Потом это колоссально помогает в жизни – переносится и на бизнес, и на личные отношения. Плюс ты учишься планированию и становишься системным человеком, потому что каждый шаг нужно продумать – выбрать объект восхождения, собрать о нем информацию, выстроить логистику.
– Какую информацию об объекте вы обычно собираете?
– Кто на него поднимался, есть ли еще непройденные маршруты, потому что мы же хотим быть первыми, правильно? Это главная мотивация любого спортсмена. Альпинисту важно стать первооткрывателем, делать что-то свое, подняться на безымянную гору и дать ей название. Так же путешественник открывает новые земли.
Соответственно, мы выясняем, ходили ли на эту гору иностранцы, если ходили, то в каком году, с какой стороны поднимались, залезли на нее или нет. А если не залезли, то до какой точки дошли? Какая погода лучше в это время года? Как добраться в пункт назначения? Если часть пути необходимо пройти пешком, то сколько времени это займет? И таких вопросов большое количество.
– Вы как-то не особенно в восторге от Эвереста – это не самая сложная вершина?
– Не самая сложная, но самая «раскрученная». На сегодняшний день победителями недавней премии «Золотой ледоруб России» (главная национальная премия за лучшее альпинистское восхождение по итогам года. – Прим. ред.) стали ребята, которые залезли на пик Военных Топографов – третью по высоте вершину Тянь-Шаня. Скорее всего, вы о нем даже не слышали, а между тем это не самая высокая, но одна из наиболее сложных гор для альпинистов – нависающие карнизы, ледовые стенки, снежные шахты, нет подготовленных веревочных перил.
– Как завоевать «Золотой ледоруб»?
– Альпинисты со всей России совершают восхождения в разных горных системах по своему усмотрению. Важно, чтобы гора была малопопулярной и незахоженной, чтобы был дух приключений и, конечно, максимально чистый стиль, когда по минимуму используется дополнительное оборудование, которое портит скалу. То есть мы не должны подстраивать под себя природу, изменять рельеф. Необходимо соблюдать этику и уважать культуру восхождения. Далее каждый спортсмен предоставляет фото и видеоотчет судейской коллегии, которая оценивает трудности, с которыми он столкнулся исходя из определенных нормативов, как в фигурном катании, а затем уже победителя методом народного голосования выбирает спортивная общественность.
– Вы ведь тоже вошли в шорт-лист «Золотого ледоруба». Выбрали самый сложный маршрут?
– Это был 2013 г. Мы с Александром Краснолуцким из Находки совершили восхождение на пик Слесова 4240 м (ущелье Каравшин), по маршруту, которым никто не ходил 25 лет – всего один раз прошли и больше к нему не прикасались. Почувствовали себя первопроходцами, и после нашего восхождения эта вершина стала чуть популярнее среди альпинистов.
– Реклама сработала?
– В спорте есть критерии «выше, сильнее, быстрее». Мы прошли маршрут за четыре дня, другие спортсмены, соответственно, стараются превзойти нас и уложиться в два дня. Тем более снаряжение постоянно совершенствуется и позволяет быстрее двигаться по рельефу, так что помогает ставить новые рекорды.
