История в России рассматривается чем-то пропахшим нафталином, чем-то, что было давно и не правда. Но значит ли это, что в современном мире нет места национальной гордости и искренней исторической памяти? Может быть, прогресс зашел так далеко, что можно двигаться, не оглядываясь назад? Отказаться от мифов и налегке, без багажа, шагнуть вперед в светлое завтра? Корр. делового еженедельника «Конкурент» поговорил обо всем этом с Юрием Уфимцевым, автором только что вышедшей книги «Живая история Приморья. От драконов до бохайцев».
– Юрий, откуда у вас такой интерес к истории?
– С детства. Я в школе мечтал стать археологом. Читал все историческое, благо мама у меня была и библиотекарем, и директором книжного. Знал историю в школе на 5. В университете поступил на страноведение. И мне повезло: моими преподавателями были известные историки Давид Лазаревич Бродянский, Вадим Михайлович Серов, Михаил Степанович Беловицкий, академик РАН Виктор Лаврентьевич Ларин, Андрей Валентинович Александров; ведущий научный сотрудник Института истории, археологии и этнографии народов Дальнего Востока Сергей Юрьевич Врадий. И я даже побыл археологом, участвуя в первой экспедиции 1985 г. по раскопкам знаменитого Стеклянухинского городища. Недавно, кстати, проезжал мимо – заглянул на него, а там копают молодые красивые девушки. Когда узнали, что я там копал четверть века назад, даже со мной сфотографировались. Получается, что я теперь уже и сам – история. Живая история.
К тому же я всю жизнь был коллекционером, и с 5-го класса до сих пор каждые выходные ходил в городской парк на «сходки» нумизматов. Собрал лучшую в России коллекцию русских бон Китая. Там познакомился с такими выдающимися краеведами, как Дьяченко, Аюшин, Буркин. А когда сдавал вступительные экзамены в Географическое общество, моими поручителями были краеведы Дима Старцев и Влагенулий Клименко.
Все эти люди поддержали во мне огонь любви к истории и наполнили меня знаниями. А в НИЦ «Ориент» я даже работал бок о бок с нынешним председателем общества изучения Амурского края Алексеем Буяковым и историком-японистом Андреем Полутовым.
– Есть мнение, что история – один сплошной миф, версии. Потому что истина относительна… А по-вашему, что такое история?
– История – это оружие. Очень мощное. Нас этому учили. Все же Восточный факультет был идеологическим. Посмотрите на все военные конфликты современности – все они уходят корнями в историю. Там все ищут свою правду. А в чем сила, брат? И поэтому надо быть во всеоружии, то есть знать историю на 5 и всегда иметь свой ответ на ее вызовы. А это возможно только через ее знание.
– Складывается впечатление, что история Приморья нам вообще не особо известна. Кроме Арсеньева, пожалуй, сразу ничего и не вспоминается…
– Это я считаю огромной проблемой. Незнание рождает чудовищ. И здесь история Приморья – это, скажем так, непаханое поле – этакий гринфилд.
– А как бы вы ее выстроили, так сказать, каталогизировали? Какой таймлайн у истории Приморья?
– До окончательного вхождения Приморья в Россию в 1861 г. условно его историю можно разделить на пять томов. Это история Бохая до 947 г., затем чжурчжэни 947–1271 гг., монголы Чингисхана и китайцы Мин 1271–1644 гг., маньчжуры 1644–1858 гг. и период европеизации – появление здесь англичан, французов и совместное управление территорией китайцами и русскими.
– А было и такое?
– Конечно. Айгунским договором в 1858 г. было определено создание кондоминимума с совместным управлением – две армии, два правительства, двойные города. Так продолжалось, пока в 1860 г. империя Цин не отказалась, так сказать, от своей доли и все права на Приморье окончательно не перешли к России. Вообще этот период становления российской власти здесь, по мне так, самый неисследованный, самый забытый.
Кого мы знаем? Комарова, Арсеньева да императора Николая Второго. В то время как присоединение Приморья к России – заслуга императора Александра Третьего, остров Русский всегда назывался островом Казакевича по фамилии первого губернатора Приморья, основывать Владивосток был отправлен не прапорщик Комаров, а чиновник по особым поручениям Бронислав Кукель, добиравшийся три дня на 200 собаках; основанием Приморья ведал Сибирский комитет во главе с князем Алексеем Орловым, которому отчитывался и докладывал Муравьев-Амурский.
Вы знали такое имя? Где-то в Посьете затеряна могила и первого командира Владивостокского поста штабс-капитана Ивана Черкавского, чьим именем назван полуостров, который мы почему-то называем Чуркиным… Не умоляя достоинств Владимира Клавдиевича Арсеньева, забыты первые первопроходцы – Венюков, Пржевальский, Маак, Будогосский и многие-многие другие. Вряд ли кто-то скажет вам, как правильно и почему называется Орлиная сопка в центре города…
– А как, кстати?
– В 1877 г. славяне Балканского полуострова (болгары и сербы) подняли восстание против турок, оккупировавших их земли. Турки жестоко подавили восстание славян, и Россия, объявив войну Турции, ввела в Болгарию войска в помощь своим «браткам».
Болгария разделена пополам Балканским хребтом, основным стратегическим перевалом через который является Шипкинский. Русские взяли перевал, укрепились на его главной вершине – горе Святого Николая и выдающемся перед ней скалистом мысу Орлиное Гнездо.
Турки решили отбить перевал и ударили по нему силами 28 000 пехотинцев. Шесть дней перевал обороняло 6 000 воинов местных ополченцев и Орловского пехотного полка. Погибло 3 350 русских, но перевал был удержан. Русские отчаянно отбивались, пуская в ход штыки и даже камни. В ходе атаки туркам временно удалось овладеть Орлиным Гнездом, откуда они все же были выбиты отчаянной контратакой, перешедшей в рукопашную схватку.
Сражение на Орлином Гнезде попало на полотно художника Попова «Защита Орлиного Гнезда орловцами и брянцами 12 августа 1877 г.» и стало одним из памятных событий в российской военной истории. Русско-турецкая война закончилась в 1878 г. признанием независимости Болгарии. В честь этого до сих пор на Шипке в марте ежегодно проводятся масштабные и торжественные мероприятия, а каждый август здесь проводится историческая реконструкция событий той далекой войны.
Важной частью мероприятия является панихида по погибшим на перевале. Им отдаются воинские почести, государственные руководители и жители Болгарии возлагают к памятнику на вершине холма венки из живых цветов в знак своей благодарности. Возложил здесь цветы в 2003 г. и президент России.
Во время самой войны в России началась волна патриотических выступлений. Докатилась она и до Владивостока. На пике патриотических настроений главенствующая высота центра города Владивостока – гора Клыкова была переименована в Орлиное Гнездо в память обороны русскими в 1877 г. отрога горы Святого Николая в районе Шипкинского перевала. Еще долгое время после войны жители Владивостока называли Шипкинским перевалом нынешнюю улицу Уборевича, по которой въезжали в город, переваливая сопки со стороны Покровского кладбища.
Ныне старое название перевала на Уборевича забыто, а вот одна из вершин хребта Великого князя Алексея Александровича – бывшая гора Клыкова, так и сохранила название гора Орлиное Гнездо. Правда, жители города связывают ее название с птицами орланами, некогда гнездовавшимися на высоте 192,6 м и на горе Холодильник высотою в 258,9 м.
В самой Болгарии места боев 1877–1878 гг. претерпели свои «географические» пертурбации. Главенствующая высота Шипкинского перевала – гора Святого Николая, с ее выступом Орлиное Гнездо, по решению болгарской коммунистической партии в 1954 г. была переименована в пик Столетова, в честь генерала Николая Столетова, руководителя обороны Шипки. Но первое имя генерала тоже Николай, и народ продолжал называть вершину по-старому. В 1977 г. имя горы снова было изменено, в этот раз на Шипка, как она и называется до сих пор.
– Интересно. А почему история до 1860 г., по-вашему, не изучалась должным образом?
– «Это не наша история, – был основной ответ. – Зачем ее изучать?» Как же не наша? Это же история моей земли, моей родины, моего Приморского края. Как так – тут помню, а тут не помню? Это кардинальная и ужасная ошибка нашей исторической науки делить историю на до и после, на нашу и не нашу. Это все наша история. История нашей земли. С ее драконами, бохайцами, чжурчжэнями, монгольским игом и прочим.
– Вы написали книгу «Живая история Приморья. От драконов до бохайцев», идут отзывы, что это все не про историю. Как прокомментируете?
– Посмотрите внимательно на главный символ нашего государства. В центре герба Российской Федерации Георгий Победоносец поражает дракона копьем разящим. Вы предлагаете убрать драконов из нашей истории?..
– Нет, но почему все же «живая»?
– История у нас рассматривается чем-то пропахшим нафталином, чем-то, что было давно и не правда. Какие-то там динозавры и драконы… Но помимо дракона на гербе нашей страны, в той же реке Раздольной, живут огромные ракушки Жемчужницы даурские, и живут они там по 250 лет. Представляете, вот вы моете свой новый «крузак» у речки, а на вас в это время со дна смотрит ракушка, которая видела здесь сражения на мечах и луках, проходившего мимо Пржевальского, Арсеньева, Сергея Лазо, Пришвина, будущего императора Николая Второго, проплывавшего на «Америке» Муравьева-Амурского.
История в Приморье во всем – в реликтовых папоротниках и лианах, в 180 крепостях, практически не исследованных, не раскопанных и не введенных в нашу повседневную жизнь своей зрелищностью. Президент нашей страны дал указание восстановить русскую засечную стену в Поволжье. А кто-то ведь должен довести до его сведения и указа восстановить идущую по отрогам Сихотэ-Алиня самую длинную в России древнюю стену Чакири-модунь и наши приморские крепости. Нигде в России нет столько крепостей! И моя миссия – довести до нас всех нашу историю.
– Миссия выполнена?
– Выполнима. Но для этого мне нужно написать еще четыре тома живой истории согласно таймлайну. А для этого нужны деньги. Сам я могу питаться духом истории, но типографии требуют краски, бумаги. И я был бы очень рад, если бы нашелся тот, кто бы профинансировал еще четыре тома истории нашей земли.
