Александр Городецкий: «Кунг–фу – просто бренд»

Кунг-фу, пожалуй, самое притягательное и загадочное среди прочих боевых искусств. Вокруг него витает бессчетное количество мифов. Многие всерьез верят, что настоящий кунгфуист умеет летать по воздуху, ходить по воде и повергает противников в прах одной лишь силой мысли. О восточных практиках, искусстве жить и агрессии ума деловому еженедельнику «Конкурент» рассказал Александр Городецкий.

– Александр Владимирович, в наше необычайно стрессовое время заниматься кунг-фу будет полезно каждому?

– Начнем с того, что кунг-фу – это искусство жить, если упрощенно перевести на русский язык. Большинство людей ЖИТЬ не способны. А наша страна – это огромный полигон испытаний, чем она и прекрасна: неизвестно, выживешь ты завтра или тебя похоронят. Все как в семье – есть удачные семьи, где ты заранее защищен и будешь окружен людьми с возвышенными нравственными качествами и тебе не придется напрягаться, чтобы заработать, одеться и обуться.

А есть другие семьи, где придется прикладывать много усилий для лучшей жизни. Но воевать с этим миром, чтобы чего-то достичь или как-то защититься, – это не про кунг-фу. Иероглиф «фу» означает «счастье». Кунг-фу – это работа над беспредельным счастьем, над познанием беспредельного космоса, внутреннего и внешнего.

– Чем восточные практики так привлекли русского человека?

– Что касается этой восточной практики, она распространена на азиатскую структуру жизни – и мышления, и восприятия мира. Как многие из нас, я в какой-то степени частично азиат, хотя сам из запорожских казаков, во мне есть кровь русских поляков и еврейская кровь.

Наверное, смешение генетических материалов позволяет в любой обстановке, любой стране чувствовать себя как рыба в воде. Я в принципе человек мира без предвзятого отношения к каким-либо культурам и национальностям. Люблю говорить и общаться с разными людьми, люблю музыку мира – ту, которая красивая. В своей жизни во многих местах изучал боевые искусства, исцеляющие практики, философию. У меня пятеро детей, двое внуков, и если минимизировать, около шести тысяч преданных учеников, которые прошли через меня в разное время.

– Среди ваших учеников известные бизнесмены и домохозяйки. Что объединяет всех этих людей, учитывая, что кунг-фу – это не про самооборону?

– В любой стране, в любой вере есть люди, принадлежащие вдумчивому, глубокому складу ума и души. Часто они верующие, но не религиозные, но всех их объединяет жажда познания. Каких только национальностей не перебывало в моей квартире во Владивостоке. Потому и практики мои насыщены главным смыслом – познавать мир, в котором я живу. У меня и супруга такая же, и дети, кстати, очень творческие – художники, музыканты. И все мы учим друг друга искусству коммуникации.

– Возвращаясь к истокам, с чего началось ваше увлечение боевыми искусствами: помнится, как «маленький дракон» Брюс Ли завоевал сердца миллионов по всему миру, а крутые парни в Приморье возили в машине нунчаки. Возможно, что-то подобное оказало на вас влияние в детстве?

– Я родился в небольшом сибирском поселке. Ребенком был болезненным, поэтому с детства приходилось бороться за свою жизнь. Отец работал киномехаником, в 36 лет он умер от туберкулеза, так что в моей жизни были темные и светлые краски – не унылые и мажорные, мир был насыщен всеми цветами существования. Читал журнал «Наука и жизнь», моя мама занималась хатха-йогой, то есть представление о восточных практиках сложилось еще в детстве. А потом я нашел своего первого учителя. Это был мой троюродный дядя, моя кровь и душа. В жилах дяди Ивана, жившего в Хабаровске, текла и китайская кровь. У него было китайское имя Ван Пэйчи. Он владел ушу, знал китайскую народную медицину и буквально достал меня из могилы.

Я поправился, вырос, отслужил в армии во Владивостоке, куда всегда мечтал попасть, ведь это романтика, море, парусники. Продолжал заниматься кунг-фу и постепенно приобрел много друзей и учеников. В этом городе встретил свою супругу, которая пришла ко мне вместе с другими учениками и через некоторое время стала лучшим учеником, познающим, пытливым, родила мне детей и разделила мою судьбу. Она совершенно особенный человек, много лет мы живем душа в душу.

– Искусство коммуникаций?

– Вообще вся наша жизнь является глубоким познанием коммуникаций. Мой ученик Алексей Владимирович Перемешко посадил меня в самолет на аэродроме за Шаморой и открыл мне небо, а я учил его тайцзицюань. В данный момент мы с вами тоже учим друг друга. А высшая коммуникация – с учителем, старшим мудрым существом, который поможет ответить на главные вопросы. Изначально меня волновало, кто я, зачем я здесь живу. Хотелось много всего увидеть, почувствовать, узнать.

– А кто вы?

– Высокоразвитая, очень древняя душа. Определенный опыт в детстве помог мне это осознать. Я знаю про все свои жизни до единой. Их огромное количество.

– Вы, как можно понять из нашего разговора, родились в интеллигентной советской семье. А как в советском укладе помещалась хатха-йога?

– Не просто интеллигентной, но беспредельно творческой и с фантастической придурью. Вообще часто у интеллигентных людей много тормозов, из-за чего они такие затюканные норные или бетонные крысы. А моя семья была другой – дерзкой.

Однажды мама ехала к родственникам и в поезде встретила профессора, который жил и работал в Индии, он рассказал, что занимается хатха-йогой. Пока поезд находился в пути, мама вручную переписывала Йога-сутры Пантаджали (один из самых важных текстов в йоге, представляют собой набор из 196 афоризмов, которые направляют практику йоги. – Прим. ред.). Потом начала заниматься пранаямой. И так получилось, что и в моей жизни однажды появился индийский учитель.

– В каком году это было и где вы встретились? Все-таки и сегодня на улицах Владивостока не так легко повстречать индийского учителя.

– Это было во Владивостоке в 1985 г. На Кирова, 29 остановились индусы из сикхов, члены экипажа подводной лодки вместе с семьями, которые находились здесь в служебной командировке. Познакомились мы совершенно случайно, когда отдыхали на «Татарке». Дочке к тому времени было пять лет. Приводит она к нам маленького индуса в чалме. Я спрашиваю: «А кто твой папа?». «Мой папа военный», – говорит он.

– Это было ваше первое знакомство с индусами?

– Я уже познакомился с офицерами из Индии. Они пришли ко мне заниматься тайцзицюань. Но это знакомство было особенным. «Где твоя мама?» – спросил я. И тут малыш показывает на сопку, где стоит женщина в сари – настолько красивая, насколько я только мог себе представить. Она стала моей гуру.

– Вашим учителем была женщина?

– Да. Занимался йогой под ее наставничеством, а ее сына, капитана подводной лодки, учил тайцзицюань китайского направления. Несколько лет мы провели в такой связке познания, изучения санскрита, философии. Для меня, как человека увлекающегося, это было безумно интересно.

– Школа «Белого лотоса» появилась позже?

– К тому времени уже была и школа, и достаточно много учеников, во всяком случае, только во Владивостоке больше тысячи. Сначала наша организация действовала подпольно, потом я оформил все официально. Правда, один раз меня чуть не посадили за нелегальное преподавание, но, так как Владивосток – «большая деревня» и везде были мои ученики, меня просто отпустили.

«Страх – примитивная манипуляция»

– Как сплотить вокруг себя тысячи?

– По гороскопу я Овен, родился в год огненной собаки, а это «не приведи господи». Мой дух летал в космос, и объединять людей для меня вполне обыденное явление.

– Но ведь для этого, наверное, нужен особый дар?

– Фанатик своей идеи с легкой придурью, с бесстрашием, который должен был умереть еще в детстве, может многое. Я трижды умирал в этой жизни – чего мне бояться? Вот люди говорят, что боятся войны, еще чего-то. А зачем?

– Как зачем? За близких боишься.

– Все все равно умрут. Любого из окружающих нас людей на финише ждет стопроцентная смерть. А какой смысл бояться, когда вся их жизнь закончится смертью?

– Это же происходит на инстинктивном уровне. Базовый инстинкт.

– Нет, это агрессия ума – бояться того, что совершенно невозможно отрицать, как притяжение земли или то, что мы слышим голос друг друга. Страх – примитивная манипуляция, и от него можно избавиться, если ты знаешь, кто ты и как тебе нужно себя реализовать. Большинство моих учеников эту высшую сферу познали. Когда веду занятия, я напоминаю, что в бою можно нанести друг другу удар, потерять сознание и перейти «туда». Случайно или специально.

– А это правда, что настоящий мастер может убить одним прикосновением?

– Можно убить даже словом, образом, что там прикосновением. Говоря с человеком, воздействуя на него энергетически, своей силой духа я могу ввести его в такой парадокс, что его голова не выдержит этой информации.

– Вы ведь не просто мастер, официально вы стали членом академии кунг-фу в Гонконге. Как происходит подобный рост?

– Я отвечал за славяно-язычных людей на соревнованиях в Китае. И так вышло, что судьба свела меня с одним известным мастером боевых искусств, у него огромная школа на несколько десятков тысяч учеников, и взрослых, и детей. Многому у него научился. Потом к нам во Владивосток приезжал настоятель Шаолиня, а я как раз занимался китайским, уданским направлением кунг-фу, возникшим в уданских горах. Рядом с городом Сиань, первой столицей императора Цинь Шихуанди, объединившим все части Китая, находится горный хребет Уданшань.

Многие известные монахи из разных династий постигли Дао именно в этих горах. Среди них родоначальник тайцзицюань Чжан Сяньфэн из династии Мин. И сегодня там изучают кунг-фу. Это такие вершины культуры, познания, искусства, на которых я тоже провел некоторое время.

– То, что вы глава большой семьи, отец пятерых детей, важно для учителя?

– Есть такой парадокс: когда человек одинок, он ничего не добьется в духовном плане, «кроме мозгов», он дальше не шагнет. Но когда ты родил детей, происходит процесс перехода в ту сферу свободы и жизни, которая не откроется тебе одному. Умирая, я видел финиш, принимая на руки своих детей – начало, и потом шел дальше, наблюдая, как они формируются. Так и каждый ученик моей академии – мой ребенок. Я зарождаю в нем зерно познания мира, в котором он живет. Техника не важна. Я ей могу очень быстро научить. Важнее мышление. Причем со взрослыми – сложнее. Они уже выработали предельную форму ограничений. Это своего рода форма шизофрении, шаблонного мышления.

– Можете привести примеры таких шаблонов?

– Например, когда человек сказал себе: «Я боюсь чего-то», он себя ограничил. Или он говорит: «Я злой», «Я устал», «Я живу в самой поганой стране». Значит, он живет в узенькой щели жизни, как червяк. Хотя червяк – и тот слышит вибрации всей планеты.

– И как освободиться от этих шаблонов?

– Через учителя, который обладает большим опытом познания собственного Я. Это скромный, мудрый, высокоразвитый человек. Шаблоны подобны куче мусора или помехам на радио, забивающим прекрасную музыку. Учитель – это божественная музыка, сильнейший дух.

– Вы говорите «дух». А есть другая философия о том, что человек – пыль, которая исчезнет без следа. И нет ничего «там».

– В Индии, в древнем городе Варанаси и других местах, чья история насчитывает тысячи лет, особенно остро понимаешь, что все устроено намного сложнее. Люди живут в узкой щели своего сознания, как тараканы. Думают о материальном. Я прошел опыт, когда сорок дней не ешь и не умираешь. Еще и ходишь по тайге, собираешь ягоды, грибы и легко себя чувствуешь. Переживал болезни и угрозу жизни. Все это помогло мне на пути к познанию. И защищая свою супругу, кинулся на банду…

– И как в боевиках уложили бандитов приемами кунг-фу?

– Это никакие не приемы. Это сила духа. То есть это и мудрость, и хитрость. Не стоит кидаться в драку, рискуя собственной жизнью, если ты не готов и не обладаешь этими качествами. Кулачный бой – не кунг-фу, это выживание зверя. И вообще кунг-фу – просто бренд. Можно назвать мастером кунг-фу и повара, который дает нам энергию, приготовив еду, и пилота, посадившего самолет, и врача, спасающего жизни. Есть учителя, спасшие мою душу своей святостью и утонченностью.

– А сколько всего у вас было учителей?

– Двенадцать.

– Это были разные люди, разного социального статуса?

– Совершенно разные – танцоры, мастера боевых искусств, но чаще всего просто духовные наставники, в том числе научившие меня иглоукалыванию, травам, пониманию разных психологических тонкостей.

– Есть ли необучаемые люди?

– Конечно, настолько они жесткие. Они говорят: «Ты разваливаешь мой мир, мою основу жизни». А на самом деле его основа – это смерть, страх и предрассудки, но он не разрешает ничего изменить, так как у него кондовая форма отношения к себе, он быдло, камень. Хотя с камнем и то можно говорить. Хоть я сутками буду ханже и невеже рассказывать, что такое кунг-фу, ему ничего не надо, ведь это посягательство на его примитивное восприятие себя.

«Пандемия – это символ прогресса»

– Что главное для хорошего коммуникатора? Возьмем духовного учителя, психолога, политика, руководителя – кого угодно.

– На самом деле форма коммуникации не требует языка. Она требует хорошей, высокодуховной, высокоразвитой интуиции, которая всегда стоит над языком. Это можно назвать предчувствием, когда ты чувствуешь, что человек тебя любит, ненавидит, презирает или он тупит, то есть манипулирует.

Любой предрассудок – это категория манипуляции. Люди не хотят учиться? Это манипуляция. Не хотят жить? Манипуляция. Природный страх есть у любого живого существа. И либо он побеждает, либо над страхом становится знание. Лозунг нашей академии – «Воин на пути знаний». Этим все сказано.

– Сегодня много ведется дискуссий на тему «зумеров» – нового поколения, которому всех богов заменил прогресс. Цифровая революция отразилась на способности человека познавать, развиваться, учитывая, что весь мир для него сжался до экрана смартфона? Во всяком случае, есть мнение, что духовности остается все меньше места в этом новом мире.

– Самое прекрасное время – здесь и сейчас. Самые талантливые, самые божественные люди – здесь и сейчас. Молодежь – это всегда будущее, а человека, рассуждающего о том, как «раньше было лучше», можно сравнить с навозом, рассказывающим о том, как летать в небе. Это никому не нужный примитив.

– Можно поспорить насчет «здесь и сейчас». Вспомним, например, пандемию… Разве хорошо было?

– У творца, создавшего этот мир, есть глобальная программа изменений. И пандемия – это символ прогресса. Любая религия – это символ прогресса, потому что они обязательно будут убивать, сносить все старое и порождать новую систему, новые качества.

– Так ценой каких жертв!

– Кит ест только рыбу. Бедная рыба? На самом деле нет, ведь она эволюционирует как субстанция тонкого плана. И нас сожрут черви, бактерии – неважно. Я в Тибете видел, как грифы, лисы, разные гималайские хищники и даже копытные едят человека. Монахи толкут человеческие кости вместе с мясом, делают такие шарики и скармливают их животным, чтобы человек временно переселился в это животное, а его дух поднялся и трансмутировал. И только самые примитивные мозги думают, что мы попадем просто в землю и на этом все закончится.

– Возможно ли, что познанию мешают излишние умствования?

– Излишнее знание – это искушение, это колоссальный тормоз. Жесткость этих знаний не будет давать возможность эволюции, а свобода наполнена счастьем, радостью, утонченностью. Она является безмерно, беспрепятственно. И тот даосский стиль, которым я занимаюсь, называется тайцзицюань, что означает «великий предел», «беспредельность».

– Среди ваших учеников много предпринимателей. Нельзя не спросить, как вы смотрите на бизнес. Не мешает ли такого рода деятельность спасению души, духовному росту?

– Бизнес – это форма искусства. Если человек предрасположен к настрою собственного духа, своих тонких возможностей и развивает их, тогда он будет расти.

А если, кроме математики, им ничего не движет и он ведет дело без предвидения, без тонкого чутья, то это бизнес, который будет его пережигать. Люди сходят с ума, вешаются, потому что не справляются с таким количеством информации и надо обладать духовной целостностью, чтобы быть идеальным бизнесменом. Все легенды бизнеса имели особый нюх, интуицию, выходили за шаблоны. Если ты умеешь этим пользоваться, то везде будешь успешен.

– А если человек лжет, манипулирует, кидает, подставляет?

– Значит, он идет по разрушительному пути, и такой человек не любит себя.

– В восточных практиках учитель обязательно устраивает ученику испытания?

– Чаще всего это аскеза. Учитель может сказать ученику несколько часов просидеть в неудобной позе, и тот должен будет выполнить.

– А совсем без испытаний никак? Можно посочувствовать монахам Шаолиня…

– Испытания еще нужно заслужить, и даются они тому, кому точно помогут. Однажды в Удане журналистка задала вопрос настоятельнице монастыря, можно ли монахиням выходить замуж, рожать? «Да», – ответила настоятельница. И все время говорила «да». Алкоголь? Да. Сигареты? Да. Можно делать все, чтобы пройти барьеры и преодолеть их для совершенствования. То есть все то, что обычным людям принесет вред, монахиням будет помогать на пути к духовному росту.

– Таким образом, даже все плохое, что с нами случается, способствует духовному росту? Есть, кстати, еще какие-то уровни самосовершенствования, которых вы пока не достигли, но можете достичь?

– А зачем останавливаться? И все плохое, которое в этом мире находится, для меня просто бальзам жизни – это же уроки. Допустим, болезнь – стимул подняться над этой болезнью, стать совершеннее и начать лечить болезни у всех. Автоматически и самому вылечиться. Понятен механизм? И нет этому предела.