Сергей Федоренко, бывший и. о. директора департамента градостроительства края, в настоящее время — заместитель директора АСО «Альянс строителей Приморья».
Родился в 1977 г. в с. Лазо Дальнереченского района Приморского края. Окончил строительный институт ДВГТУ по специальности «промышленное и гражданское строительство». Также имеет диплом Российской академии государственных служащих (специальность — «правовое обеспечение рыночной экономики») и является аспирантом Инженерной школы ДВФУ, где успешно защитил диссертацию «Решение проблем дождевой канализации в населенных пунктах с пересеченной местностью на примере г. Владивостока».
В 1998–2005 гг. работал в коммерческих организациях на разных должностях (разнорабочий, каменщик, бригадир, мастер, директор, генеральный директор). В 2005–2006 гг. — заместитель председателя комитета по инвестициям в администрации Владивостока, после чего снова вернулся в бизнес. В 2009–2016 гг. — директор в НП «СРО «Альянс строителей Приморья».
Автор многих аналитических отчетов и предложений, например, «О предоставлении жителям Дальнего Востока земельных участков с целью закрепления», «О мерах по улучшению инвестиционного климата в Приморье», «Предложения к стратегии развития приморского стройкомплекса» и т. п.
Покинув краевую администрацию, Сергей Федоренко больше не планирует возвращаться на госслужбу. Потому что там, по его словам, «настоящий ад».
— Сергей Владимирович, что, собственно, привело вас в исполнительную власть?
— Получить должность директора департамента градостроительства было моей мечтой. Даже существовал план: стать депутатом ЗС ПК или Думы Владивостока, а оттуда перейти в администрацию края. Но оба раза проиграл на выборах. А когда уже решил оставить все попытки, меня неожиданно пригласили в департамент.
— Но вы долго не продержались на этой должности. Почему?
— Я люблю строительство, знаю его, это вся моя жизнь. Мне хотелось заниматься тем, что я знаю, на новом уровне управления, испытать силы в новой должности. Спасибо Эдуарду Портнову, который тогда курировал строительство, прекрасному, опытному специалисту и управленцу, — он поверил в меня. Но у этой работы оказались большие особенности.
Первые два месяца я не понимал речь людей. Вроде бы слова знакомые, а суть непонятна. Потому что на госслужбе свой язык. Сотни новых терминов: «программа», «мероприятие», «лимиты», «проекты планировки», «зонирование», «регламенты», «отклонения» и т. д. Читал ночами Бюджетный и Градостроительный кодексы, 44-ФЗ, разобрался.
Вторая особенность — как устроен рабочий день. Целыми днями совещания, на которых надо быть обязательно. Губернатор, вице-губернаторы, министерские, депутаты. После этого начинаются селекторы с московскими ведомствами, на которых тоже надо быть. Потом приходишь в кабинет и начинаешь работать с документами. Только писем в день приходило примерно 200 штук. И это еще цветочки: в земельном департаменте, знаю, было 800 писем в день.
Вдобавок, как только я пришел, произошел «Лайонрок». Работы добавилось в разы. И, на мой взгляд, администрации края хорошо удалось справиться с последствиями тайфуна. И это не лизоблюдство. Просто «с улицы» все ругают администрацию. Я же увидел, как врачи, дорожники, эмчеэсовцы с зарплатами 30 тыс. сутками дежурят, устраняют проблемы, лечат, завозят своими машинами — по сути, делают ежедневный подвиг. В бизнесе невозможно людей заставить так работать, поверьте.
В общем, работа руководителя напряженная, даже очень. Но, так как я человек здоровый, она меня не переутомляла, наоборот, было очень интересно во всем этом разбираться и учиться.
Ну а насчет причины моего увольнения в декабре прошлого года… Это неспособность решить поставленные задачи. Я понял, что не смогу прыгнуть выше головы.
— О каких задачах вы говорите? Достроить «Хаятты»?
— Было несколько невыполнимых задач. Например, как достроить онкологический диспансер или инновационно-культурный центр — цели, недостижимые для меня в силу причин, объяснить которые у меня сейчас не хватит времени. «Хаятты» в это число не входили, ими занимался лично Эдуард Портнов, это сверхсложный объект. Понимаете, когда проект запутывается несколько лет, то его нельзя завершить за несколько месяцев. Во всяком случае, я не смог.
Вернусь ли я на госслужбу? Мне сейчас 40 лет — это еще не конец, и если сегодня я говорю «нет», то неизвестно, что скажу через 5, 10, 20 лет. В любом случае, если это все-таки произойдет, я знаю, чего ожидать. Сейчас ведь как происходит? Тебя приглашают, с тобой разговаривают 5–7 минут и говорят следующее: «Работа сложная, но интересная». Оглядываясь назад, понимаешь, что говорят ведь правду! А потом тебя бросают, неподготовленного, в этот ад. Люди из бизнеса зачастую совершенно не понимают, что такое госслужба. Правда же заключается в том, что там работает нормальный народ, который каждый день задерживается вечером и тратит свои выходные, чтобы составлять отчеты, отвечать на запросы граждан — делать свою работу, а общество воспринимает их как врагов. Соответственно, служащий тоже зеркалит это отношение к себе — очень незаслуженное. Но чтобы это понять, нужно побывать «по ту сторону».
Как бы то ни было, моя карьера служащего закончилась: я вернулся туда, откуда пришел — в «Альянс строителей Приморья», теперь уже заместителем руководителя. Это меня абсолютно устраивает, потому что нынешний директор и мой бывший заместитель — Наталья Линевич — опытный профессионал, прекрасно справляется со своей работой. На саморегулируемые организации в этом году возложили очень высокую ответственность, и появилась большая проблема. А благодаря опыту, полученному мною в администрации, я могу подойти к ней по-новому, заняться делами «Альянса» на другом уровне.
— О какой проблеме вы говорите?
— Сегодня, после изменений законодательства, во всех договорах подряда незримо присутствует третья сторона — СРО. У нас в «Альянсе» накоплено 250 млн в компенсационном фонде (формируется за счет членских взносов. — Прим. «К»), что для стройки — смехотворная сумма. Но мы сейчас этими деньгами отвечаем за все объекты, где работают наши компании. При этом «Альянс» — не государственный орган, а на нас возложили такой груз.
Допустим, член организации не выполнит контракт. Заказчик имеет право обратиться в СРО, и мы обязаны ему компенсировать убытки. Соответственно, центральная задача дирекции — не допустить растраты. А как нам, не имея ресурсов, проконтролировать каждый из сотен объектов? И если служащий распоряжается не своими, а чужими деньгами — он их не зарабатывал и не несет за них персональной ответственности, он может их неэффективно израсходовать, не вовремя расторговать закупку, не построить школу к назначенному сроку, он может уволиться, и ничего ему за это не будет. То нам, в отличие от него, деваться некуда: все равно деньги заберут из фонда, даже если подрядная компания исчезнет с рынка. То есть появилась проблема, и, к счастью, мой опыт позволяет вести диалог со всеми участниками этого процесса.
— Правда, ли что львиная доля госзаказов в Приморье уходит застройщикам из других регионов?
— У нас в крае за 2016 г. расторговано строительных работ на 76 млрд рублей. При общем краевом бюджете в 94 млрд — это очень много. И, казалось бы, такая сумма должна была оживить и восстановить рынок — жизнь на нем должна просто кипеть. А по факту федеральный закон о госзакупках № 44, который я считаю абсолютно вредительским, мешает оставить эти деньги в регионе. Согласно нашему анализу, до 85% объемов работ уходят иногородним подрядчикам. Силами приморских строителей на условиях генподряда выполняется всего 15% работ по краю.
Да, реальное участие местных компаний выше, потому что иногородний генподрядчик не имеет ничего своего: он всего лишь буфер, прослойка, посредник. Но он изымает ту добавочную стоимость, которая позволяла бы приморским компаниям развиваться. Таким образом, рынок госзакупок распределяется в сторону московских и питерских игроков, и одно из предложений, которое мы планируем поднять в ближайшее время, — выйти с инициативой в Госдуму об установлении региональной квоты 30–50% для компаний с местной регистрацией. Другое дело, что эти московские и питерские компании имеют большое лобби, и они не отдадут свой кусок хлеба, но здесь должна быть какая-то разумность.
Юлия ПИВНЕНКО
