Валерий Буторин, видеодиджей, промоутер, индивидуальный предприниматель.
Родился в г. Хабаровске в 1965 г., закончил школу в г. Владивостоке. Высшее образование получал в ДВПИ по специальности «радиоэлектроника». Служил в армии в Польше в 1980-х гг.
В студенческие годы стал пробовать себя в диджейской сфере. В 1990 г. организовал творческое объединение «Красная саламандра», поставил дискотеки во Владивостоке на коммерческую основу, включая дискотеку на «Барже» в 1990-х.
Работал на радио VBC. Стоял у истоков приморского радио «О`кей».
В 1994 г. эмигрировал в США.
Несмотря на инженерскую профессию, ход его жизни определило пристрастие к музыке. Благодаря ему Валерий Буторин, знаменитый «капитан» «Баржи» (главной в свое время дискотеки Владивостока), узнал вкус первого заработка, затем — частного предпринимательства. Из-за музыки Буторин эмигрировал в Америку, из-за нее же вернулся во Владивосток.
— Пока я приехал в родной город из США навестить родных. И тут меня пригласили в новый проект — бар «Кот и Клевер», настроенный на развитие в джаз- и рок-формате. Но, осмотревшись здесь, задаюсь вопросом: возможно, настал момент вернуться во Владивостоке совсем? В США возможности не так широки, как представляется нам в стереотипах. Зато здесь теперь все иначе, чем 20 лет назад, когда я отправился попытать счастья за океаном. И вот теперь я снова стою за диджейским пультом во Владивостоке.
— Считается, что Владивосток всегда был прогрессивным городом в отношении новейших музыкальных трендов. Согласны?
— Это так, ведь в городе моряков иначе невозможно. Моряки даже в глубоко советские времена привозили виниловые пластинки и кассеты с западной музыкой, с настоящим роком и джазом. Если где-нибудь в глубинке знали только лишь Ротару с Пугачевой да приемлемую для коммунистического режима ABBA (под них и танцевали в городских и сельских клубах), то в Приморье больше, чем где-либо в краях и областях СССР, знали группы Kiss, Iron Maiden, The Doors, The Animals, Led Zeppelin и т. п. Меломаны приморской столицы прятались от милиции, но знали друг друга и обменивались пластинками и кассетами с записями «демонических» и претящих советской эстетике и морали музыкантов.
Иные пытались делать на этой «запретной» музыке деньги. Во Владивостоке существовала отлаженная рыночная цепочка, по которой «эта» музыка двигалась от моряков-продавцов к каждому покупателю. Но в основном меломанское сообщество было движимо энтузиазмом, а не жаждой наживы. Рулили этим во времена моего студенчества две известные персоны. С одним из этих людей мне довелось познакомиться. Кроме того, я очень гордился в те времена своей коллекцией Iron Maiden. А за пластинку Kiss «Double Platinum» однажды угодил даже в КПЗ.
Музыка на сломе эпох
— Отслужив в армии в Польше, вернулись ли вы во Владивосток с товаром — пластинками и кассетами?
— У меня не было таких мыслей, в 1986 г. я вернулся из армии и увидел, что общество как-то «зависло», всем было на все наплевать, за водкой тянулись длинные очереди, меломанский мир как будто тоже стал гаснуть. Зато в Польше мои музыкальные пристрастия буквально спасли меня от увечий.
В те годы там нарастали антисоветские настроения. И как-то раз группа молодых идейных хулиганов совершила… набег на нашу военную часть, это была настоящая стычка наших солдат с местными. И в перебранке с одним поляком зацепились за… Iron Maiden! Марек, как я узнал потом его имя, бросил что-то типа «Вы недотепы, а мы тут слушаем передовую музыку». Каково было его удивление, когда я, поклонник этой группы, парировал в лучшем виде. Больше на нашу часть никто никаких набегов не совершал. И после того Марек уже в одиночку подобрался к заграждению части и вызвал меня. Мы долго говорили о настоящей рок-музыке.
— Как «легкомысленное» по тогдашним меркам диджейство стало делом вашей жизни?
— Я начинал работать в производственном объединении «Эра» по своей инженерской специальности. Однако ни морального, ни материального удовлетворения не получал. А тут еще все стремительно менялось, и запрещенное десятилетиями становилось доступным. Так фанатики-меломаны собрались сначала в творческое объединение «Муравейник», а после была довольно успешная в креативном и коммерческом смысле «Красная саламандра» в 1989 г. В Доме культуры им. Ленина во Владивостоке мы стали делать не просто дискотеки, а уже то, что называлось «ночные шоу-программы».
Моей первой, созданной с первого гвоздя дискотекой считаю ту, что была в ДК им. Дзержинского. Все-таки из Польши после армии я вернулся с некоторой европейской картинкой в голове, и свое видение развлекательной сферы стал воплощать здесь. В уставе «Красной саламандры» значилась функция «пропагандировать лучшие образцы советской и зарубежной эстрады», но по сути мы занялись пропагандой нового формата дискотек. В городе были вечеринки «для тех, кому за 30», много было и подростково-школьных тусняков, однако мы организовали дискотеку для тех, кому за 20. И дело не просто пошло, а можно сказать, поперло! Владивостоку это было нужно.
Если на инженерской должности я зарабатывал 240 рублей в месяц, то мой дискотечный доход в то время составлял 500–600 рублей. Кроме того, открыли мы и свою студию звукозаписи. Не то чтобы тогда в очередь туда стояли местные музыканты: звукозапись во Владивостоке в те времена подразумевала распространение кассет с передовой музыкой.
— А как «Баржа» стала самой знаменитой дискотекой приморской столицы 90-х?
— Именно от дирекции «судна-площадки» я услышал фразу-мечту: «Делай что хочешь здесь» в 1990 г. И мы зашли на эту площадку. Это была буквально смотровая площадка. Ее установили к 125-летию Владивостока, и предназначена она была исключительно для прогулок. Там не было предусмотрено даже электропроводки и туалетов. Тем не менее дискотеки на «Барже» имели бешеный успех. По субботам мы даже умудрялись их делать в две смены: до 23:00 одна дискотека, а после и до утра — другая, с развлекательной программой. Это работало на разные клиентские аудитории. В 1994–1995 гг. во Владивостоке в сферу шоу-бизнеса пришли люди с деньгами, вкладывавшие в серьезную аудиоаппаратуру, и дискотеки переформатировались в ночные клубы.
В Новом Свете
— И возросшая конкуренция подвигла вас к эмиграции?
— Нет, скорее, тогдашний мэр Владивостока Виктор Черепков с своим странным менталитетом и желанием закрутить гайки разгулявшейся в новой свободе молодежи. В 1992–1993 гг. были постоянные инциденты со стражами порядка, вроде как из-за громкой музыки (а какая она должна быть на дискотеке, позвольте?), заведенные дела, суды… Интересно, что я выиграл суд у милиции — несказанная удача. Но жизнь после этой судебной победы стала не самой безопасной для меня. Моя эмиграция была вынужденной.
— Почему выбрали США?
— Мечтал повидать эту страну, как всякий меломан — рок-н-ролльщик. Но сыграл роль случай: мне как раз открыли американскую визу. С восьмого запроса. Тогдашний консул просто узнала меня, диджея, после посещенного ею праздника ТОФ. Не раньше и не позже — именно в тот нелегкий момент моей жизни. Поехал в Хабаровск, оттуда были прямые рейсы до Сан-Франциско. Эмиграция… Лучше бы я еще четыре раза в армии отслужил!
— А как же «Америка — страна возможностей»?
— Это стереотип, с которым я и ехал туда. Иллюзии рассеялись у меня в первый же, самый тяжелый, год. Надо сказать, никто меня там не ждал, не было ни подготовленной почвы, ни владения английским. Америка встретила меня огромными автомобилями, широким разнообразием африканских лиц и требованием денег. Интернета тогда не было в моем распоряжении, я не знал про дешевые мотели, а фешенебельные гостиницы, видные издалека, в тот момент я не мог себе позволить. За эти деньги можно было приморцу целую машину в Японии купить. А вообще, Америка — точно такая, как показана в фильме «Брат-2» — суровая страна.
Но в самые трудные моменты судьба сводила меня с нужными людьми. В какой-то момент я отправился перезимовать на Гавайи (в тепле можно же было спать и на улице). И там повстречал знакомого владивостокца, иммигрировавшего ранее. Это выглядело как чудо. Он помог мне тогда.
Вообще, я поменял множество городов, родов деятельности. Сан-Франциско, Нью-Йорк, Сиэтл, Лас-Вегас… Начинал с продажи футболок, одно время работал по профессии на электроинженерном переоборудовании советских ВБТРФ. Но за длинным долларом рванул на Аляску — стал, как и многие, чуть ли не рабом на галере, где даже собственного койко-места не полагалось — спали трудящиеся вахтовым методом. Вот тогда я ностальгически вспоминал свою работу во владивостокской «Эре».
— Как решили осесть именно в Лас-Вегасе?
— В первую очередь из-за климата. Там тепло, приятно. В 1995 г. закончил тамошнюю школу барменов, устроился работать в казино и думал: вот теперь будет все прекрасно. Но нет, мир гламура жесток, а ты, какой бы креативный ни был, всего лишь винтик в чужом механизме. И тебя, как винтик, работодатель может закручивать куда и как угодно. Но зато я вернулся к работе по устройству развлекательных мероприятий, за диджейский пульт. Даже довелось поработать с компанией «Ламборджини» в одном из казино.
Между тем в Вегасе я встретил Игоря Ежова — известного владивостокского спортсмена. Когда-то его «бойцы» прикрывали от налетов нашу «Баржу». А в США мы с ним занялись продвижением Всемирной федерации «Драка», в которой я был креативным директором. Параллельно я занялся и недвижимостью, сначала подыскивал жилье нашим спортсменам, а после уже плотно вошел в риелторскую сферу.
— Так какой город вам по душе больше всего?
— Владивосток. Хотя в Вегасе природный климат лучше, атмосфера человеческая во Владивостоке превосходит американскую.
