Роберт Саитгареев, директор компании Wood-Art Studio.
Родился в 1962 г. в г. Междуреченске Кемеровской области. Детство провел в г. Ташкенте (Узбекистан), там окончил среднюю школу. В 1979 г. приехал во Владивосток, чтобы приобрести морскую специальность, в 1983 г. окончил мореходное училище. В 1989 г. окончил ДВГУ, восточный факультет по специальности корееведение. В разные годы работал в «Турнифе», в Южной Корее на судоремонтном заводе, в области рыбодобычи. Собственную деревообрабатывающую компанию основал в 2002 г.
Владеет корейским и английским языками.
Женат, имеет сына и дочь.
В деревянных лестницах, столах и даже колодцах его ручной работы могут звучать Африка, Черное море или Сибирь. А когда Роберт Саитгареев прикасается к струнам гитары, необычные формы которой создал он же, то чаще всего льется фламенко. Началось же все с моделей самолетов.
Песнь древесины
— Роберт Вильевич, расскажите, как вы заходили на рынок деревообработки 10 лет назад. И оцените его нынешнее состояние.
— Появиться и закрепиться на рынке — сложностей с этим не было. Та ниша, которую мы выбрали, — изготовление конструкций по индивидуальным заказам из цельного древесного массива — была не занята.
Местный рынок деревообработки нельзя назвать перенасыщенным. Однако и развития его не видно. Мы наблюдаем, что в последнее время прекращают существование компании в нашей сфере. Вести бизнес, построенный на столярном производстве, действительно тяжело, и главная сложность для производителей — запредельные арендные ставки. Сколько тебе удалось заработать в месяц — арендодателя не волнует, а платить за помещение десятки или сотни тысяч в любом случае приходится. Далеко не все деревообработчики вытягивают такое.
Существует проблема с кадрами. Молодежь непонятно чему учится, приходит устраиваться на работу в деревообработке, ничего не умея, но уже с раздутыми амбициями и мечтами о высокой зарплате сразу же. Поэтому я очень дорожу своим коллективом — все мастера среднего возраста, в расцвете сил и творчества, настоящие художники. Это чрезвычайно важно, когда ты делаешь буквально живой продукт, штучный товар, передавая его из собственных рук заказчику.
— Тем не менее изготовить на заказ любые изделия из дерева сегодня не проблема. У вас десятки конкурентов.
— Да нет настоящей конкуренции в нашей сфере в Приморье. Каждое из выживающих предприятий занимает свой сегмент: одни делают мебель для кафе и ресторанов, другие для широкого потребителя, а мы — эксклюзив. Все друг друга знаем и проявляем профессиональную солидарность, иногда даже направляя потенциальных клиентов друг другу при необходимости.
На поиск высококачественного древесного материала у нас ушло много времени. Мы работаем именно с массивом и никогда с ДСП, которая применяется при производстве обычной ширпотребной мебели. Хорошо, что есть интернет и открытые к сотрудничеству люди, компании в разных странах, где нажит большой опыт в плане эксклюзивного производства. Что действительно оказалось трудным, так это наладить поставки древесины надлежащего уровня.
— Звучит парадоксально. Ведь в Приморье предостаточно леса.
— Наличие леса вокруг никак не соотносится с качеством лесоматериалов. Увы! У нас до сих пор не стремятся достичь класса в первичной деревообработке. Вот, вроде бы в Приморье есть хорошие дуб и ясень. Но чтобы они могли быть превращены в произведения мебельного искусства, их для начала нужно высушить, соблюдая все технологические тонкости и сроки.
А разве местный лесопромышленник будет ждать положенные 60 дней, чтобы сушить тот же дуб? Всем нужны быстрые деньги. Месяц древесину посушили — и на продажу. Попадая к мастерам, такой материал ведет себя просто опасно. Трескается и коробится, пуская под откос любую высококлассную работу. И если приморский ясень мы еще как-то пытаемся использовать (он наименее капризен), то дуб закупаем на юге России, хвойные породы — в Сибири, экзотические сорта древесины берем у зарубежных поставщиков, работающих с Африкой, Индонезией, США.
— Кто ваши заказчики?
— В Приморье есть слой состоятельных эстетов, при заказе изделия ценящих интересные и необычные фактуры древесины, цвет, пластичность. Чаще всего заказывают лестницы для загородных домов. Круг ценителей не широк, но постоянен. Хотя каждый год у нас добавляется в среднем пара новых заказчиков. Люди понимают исключительность такой работы. И нам приятно творить для них. Я люблю своими руками делать макеты, в точности и объеме изображающие будущие изделия. Хотя на один лишь макет порой уходит больше месяца.
Музыка огня
— Помимо столов, шкафов, колодца и отделки для каминов я вижу здесь у вас гитары, скрипки и некие экзотические струнные. Неужели есть смысл для компании изготавливать еще и музыкальные инструменты?
— Гитары — только хобби. Но поглощающее! Ни одной своей гитары я не продал. Да и кто здесь в Приморье сможет выложить минимум 200 тысяч рублей за эксклюзивный инструмент? Так что дарю их профессиональным музыкантам, а в ответ мне важно получить их экспертное мнение, которое позволит мне совершенствоваться в мастерстве. Я люблю создать гитару нестандартной формы, из экзотической древесины. А самый волнительный момент для меня тогда, когда я уже натягиваю струны на готовый инструмент.
— Что вас вдохновило создать свою первую гитару?
— Первым моим музыкальным инструментом стала даже не гитара, а куатро, пуэрто-риканский ее «родственник». Куатро я подарил другу, который играет на нем с удовольствием. Между тем, говоря о первой гитаре, всегда вспоминаю свой восторг от увиденного в детстве немецкого инструмента в музыкальном магазине. Спасибо маме, она купила мне эту гитару на всю зарплату в 70 рублей. До сих пор храню.
А два года назад я ездил в Испанию, к одному мадридскому мастеру, на месячный курс по изготовлению гитар. Мне это очень помогло в понимании, каким и благодаря чему должен быть звук у инструмента.
— Послушав, как вы играете фламенко на гитаре, могу предположить, что в Испании вы и музыкальную грамоту постигали.
— У меня исключительно самообразование в музыке. И привлекало с юных лет именно звучание фламенко, этой музыки огня! Ежедневно минут по сорок обязательно играю фламенко. Для меня это такая же потребность, как пища. Мы даже устраиваем междусобойные концерты прямо здесь, в цеху.
Корейская фонетика
— Почему вы променяли солнечный Ташкент на Владивосток?
— Хотелось заграницы. И самый понятный путь туда лежал в советское время через морскую профессию. Так в моей жизни появился Владивосток. Однако после первого опыта работы в морях, знакомства с иными странами я осознал острую необходимость в языковом образовании. Какой толк в загранице, если не знать языков? И пошел учить корейский. Пригодилось — поработал в Южной Корее на судоремонтном заводе. Затем, после перестройки, и на родине открылись перспективы, я занялся рыбодобычей.
— Как случилось, что деревообработка «подвинула» в вашей жизни и рыбодобычу, и корееведение?
— Когда дело сильно усложнилось, главным образом из-за сокращения квот на вылов, решил работу с деревом, свое любимое хобби, сделать основным занятием в жизни и источником дохода. А начиналось-то все когда-то с детского увлечения авиамоделированием, между прочим. Все свои самолеты и вертолеты в юные годы я ведь делал из деревянных деталей. Собственно, и сейчас не отпускает «самолетная» страсть. Вот, смотрите, висит здесь корпус самолета, а вот — будущие крылья его. И теперь это намного интереснее — можно создать радиоуправляемую модель.
— На все хватает времени? И как семья относится к вашему вечному нахождению в цеху?
— Большой плюс, что семь лет назад мы объединили с моим другом Юрием Николенко свои ИП в одно предприятие. Стало заметно легче работать, можно теперь отлучиться в отпуск, подменить друг друга. Тем более мы же, хоть и директора, не сидим в кабинете в костюмах. Оба с вдохновением думаем над дизайном заказов, прорабатываем технологические нюансы и новшества, работаем с деревом. А семья смотрит на все с пониманием. Моя жена — тоже творческий человек. Жаль немного, что дети не унаследовали интерес к искусству и бизнесу деревообработки. Но у них есть свои, иные задатки к развитию.
