Александр Холодов, директор ООО «Компания Дальрыбмаркет» будучи по призванию исследователем, а по натуре — человеком творческим, однажды он решительно порвал с ихтиологией, поменяв морские глубины с рыбой живой на пучину бизнеса с рыбой замороженной.
Бизнес
— Сказывается ли на вашем бизнесе нынешняя ситуация, когда все боятся прихода на рынок зараженной радиацией тихоокеанской рыбы?
— Сказывается. Проблемы имеют истоки именно психологического характера. Многие западные компании начинают опасаться рыбы с Дальнего Востока и, если и не могут совсем без нее обойтись, ограничивают закупки. Но основные клиенты, давно работающие на дальневосточной рыбе, разобрались в ситуации и работают как раньше.
Гораздо сложнее с «общим психозом», охватившим различные слои общества. Во многих магазинах бабушки тщательно осматривают консервы с Дальнего Востока и «вычисляют», были они сделаны до трагедии на Фукусиме или после. Однако и камчадалы, и сахалинцы, у которых мы закупаем продукт, носят выловленную рыбу в специализированные лаборатории, где ее подвергают тщательному изучению на всевозможные виды радиации (как фоновой, так и накопленной). После того, как уже проверенная замороженная рыба достигает берегов Владивостока и других портов, мы сдаем ее в лабораторию еще раз на проверку. Вся дальневосточная рыба, поступающая сейчас на наш прилавок, такая же по радиационным показателям, как и год назад. Насколько я знаю, такой жесткий режим мониторинга продлится еще долго.
Я на днях разговаривал с другом, живущим в Токио и занимающимся рыбным бизнесом. Сами японцы в этом году планируют снова закупать красную рыбу с Дальнего Востока. И если бы у них была какая-то секретная информация, они не стали бы этого делать.
— Как вы оцениваете перспективы развития рыбного рынка Приморья вообще?
— Рыбу едят всегда. Мясо могут не есть, а рыба и дешевле, и полезнее. Да и ассортимент разнообразнее. Российский народ постепенно переходит на здоровое питание и начинает разбираться в продуктах, что не может не радовать. Понятно, что дикая рыба имеет массу преимуществ перед искусственно выращенной. Да и китайский фальсификат постепенно уходит с полок западных супермаркетов.
Другой вопрос, что рыбодобывающий флот очень старый. Новых судов строятся единицы, а списываются они десятками. Да и те, которые работают сейчас, далеко не в лучшем состоянии. Проблем у рыбаков очень много.
Цвет дипломов
— Что подвигло вас заняться собственным делом?
— Мне совсем не хотелось быть нищим. С 12 лет я горел желанием стать ихтиологом. К моменту окончания школы даже мама прониклась и согласилась отвезти меня в совершенно чужой и далекий Владивосток, чтобы я поступил на желаемый факультет. Окончил вуз с красным дипломом, меня приглашали работать в лабораторию ТИНРО, т.е. с трудоустройством по любимой специальности проблем не было. Но я был уже сильно разочарован в науке.
За пять лет студенчества я успел поработать в научно-исследовательской лаборатории и вдоволь насмотрелся на наших исследователей, пребывающих за чертой бедности и посвящающих жизнь лабораториям и написанию никому не нужных научных статей и диссертаций. Особенно меня потряс пример известного всем профессора Преображенского: настоящий титан науки, человек, который исследовал все коралловые рифы мира, создал уникальную науку о подводных ландшафтах и являлся членом мировых научных сообществ, не всегда мог добраться до института, чтобы прочитать лекцию, т.к. у него не было денег на электричку!
Я устроился работать в офис одной частной компании и параллельно учился экономике и управлению на предприятии. Второе высшее — тоже красный диплом. Хочу сразу заметить, что цвет дипломов никак не помог мне в жизни.
— Знания, полученные в «ихтиологическом» прошлом, не пригодились в рыботорговле?
— Не особенно. И что касается экономического образования — вообще мало что помню из него. Практически оно мне не пригодилось. Настоящую школу бизнеса я освоил на практике, когда вместе с партнером решили начать свое дело. Рыботорговлей занялся не потому, что с детства трепетно относился к рыбе, а ввиду ситуации в стране. Это был 1998 год, дефолт, на рыбном рынке России образовался острый дефицит. И тот экономический кризис сыграл нам на руку. Москва покупала рыбу у нас, а мы — на Камчатке. Первое время сами в тулупах и валенках занимались погрузками и выгрузками, считали рыбу, в любое время суток могли находиться в порту. В итоге я не только руковожу компанией, но и знаю особенности работы в оптовой рыботорговле на любом этапе.
Ни хлопот, ни забот
— Принято считать, что человек творчества или науки, уходя в бизнес, приобретает глубокие психологические проблемы…
— Не могу согласиться, по крайней мере, в своем случае. Я прекрасно помню годы безденежья и даже депрессии — о чем жалеть? Сейчас, конечно, приходится подчиняться стремительному ритму — если отстать от него, можно вылететь с рынка в два счета, несмотря на солидный стаж компании. Однако навыки тайм-менеджмента хорошо помогают мне.
Ни я, ни члены моей семьи не отказываем себе в увлечениях, порой дорогостоящих. Если раньше я много писал фантастических рассказов, песен, пел под гитару и был доволен, теперь горизонты самореализации, помимо бизнеса, гораздо шире: кайтинг, горные лыжи, горный велосипед, дайвинг, танцы. Также для меня очень важно путешествовать. И не только ради перечисленных выше увлечений, а именно чтобы познать мир. Мои свежайшие впечатления — от четырехнедельного вояжа по Новой Зеландии. Семьей мы арендовали автомобиль-кэмпер и успели намотать тысячи километров по этой интересной стране.
— До каких масштабов могли бы вы развиться как бизнесмен?
— Биллом Гейтсом уже не стану. Для этого надо родиться таковым, обладать врожденными феноменальными способностями. К тому же я не отношусь к креативщикам бизнеса, не рождаю новых гениальных идей. Зато, смею надеяться, успешно воплощаю уже придуманное до меня — здесь играет роль желание работать и вовремя учиться чему-то новому.
— Почему в нашей стране слой «среднего класса», то есть таких как вы, несравнимо тоньше, чем в передовых державах?
— Вероятно, из-за того, что у нас 90% людей — лентяи. Остановите сейчас любого прохожего и дайте ему миллион долларов. Сомневаюсь, что он тут же вложит их в созидание чего-то и в собственное развитие. Скорее всего, он, как и большинство других, сразу уедет жить на тропические острова, чтобы больше ни хлопот, ни забот.
Боа и каска
— В чем, на ваш взгляд, смысл существования человека?
— Если мы говорим об успешном, богатом человеке — несомненно, его основная задача в том, чтобы помогать другим. Допустим, ты создал свое дело, обеспечил семью — и что дальше? Настоящая жизнь не может быть только между зарабатыванием и потреблением. Вот я и пришел в Ротари-клуб.
— Какой пункт вашей биографии считаете самым важным для себя?
— Рождение ребенка. Я испытал самое глубокое потрясение в жизни, когда у нас появилась дочь. Именно благодаря переживаниям отцовства я понял, что нужно заниматься благотворительностью. Теперь вот не могу оставаться равнодушным к детским судьбам, будь то остекление детской больницы на Змеинке или помощь детям Японии сейчас.
— Каким принципом вы чаще всего руководствуетесь в жизни?
— Жить здесь и сейчас, ловить очарование настоящего момента. Также важно пересматривать и адекватно оценивать собственную «карту мира». Мы, как правило, не задумываемся, почему в нашей «карте мира» что-то именно так, а не иначе — ведь это принято в обществе. Но часто бывает просто необходимо для движения вперед отбросить многое из навязанного, заложенного, удобного для толпы. Помню, я даже упражнялся в этом практически: превозмогая комплексы и предубеждения, ходил по городу в боа и каске. Это было время, когда я жестко переделывал себя на различных тренингах. Помогло при создании собственной «карты мира» заново.
