Валерий Моор, 61 год.
Родился в г. Чарск Семипалатинской области (республика Казахстан). Окончил архитектурный факультет Усть-Каменогорского строительно-дорожного института (УКСДИ) по специальности «архитектура». В 1972-1973 гг. был ассистентом кафедры архитектурного проектирования УКСДИ, 1973-1975 гг. — служба в Вооруженных силах в должности лейтенанта-инженера, работа в качестве архитектора в 52ЦПИ «Военпроект» (г. Хабаровск).
В 75-м избран по конкурсу на должность старшего преподавателя кафедры архитектуры ДВПИ. С 1984 г. и по настоящее время является заведующим кафедрой архитектуры и градостроительства.
Стены небольшого кабинета в здании Архитектурного института ДВГТУ увешаны стендами. Макетов так много, что они заполняют даже те немногочисленные свободные точки, которые в обычном офисе занимали бы оргтехника с мебелью. Не самая уютная обстановка для корр. «К», но удобная среда для Валерия Моора. Здесь он пытается привить культуру современного градостроения студентам. Здесь же старается понять, как можно отрегулировать архитектурный метаболизм обезумевшего от хаотичной застройки краевого центра.
— Валерий Климентьевич, у вас никогда не возникало желания покинуть стены университета и заняться частным проектированием? В более просторное помещение смогли бы переехать.
— Проектная практика меня всегда привлекала, но и учить студентов, воспитывать в них дух градостроителей тоже нравится.
В советское время совмещать бизнес с преподаванием, а тем более наукой не приветствовалось. А в конце 80-х — начале 90-х прошлого века уже сама жизнь подвигла к этому, поскольку существовать на зарплату даже заведующего кафедрой было просто невозможно. Подобное сочетание обучения, науки и практики достаточно сложно, но для меня это единственно приемлемый вариант на сегодня. Дело в том, что каждая из этих сфер положительно влияет друг на друга, и их сочетание способствует профессиональному развитию. Мне кажется, что и заслуженным архитектором я стал только потому, что практически соединил эти три направления деятельности. Я активно привлекаю студентов к реальной практической работе. Мы, кстати, одни из первых во Владивостоке, кто начал проектировать коттеджи.
— Так это вас нужно винить в том, что загородный рынок «замусорен» кирпичными дворцами?
— Нет-нет, мы таких объектов как раз и не делали. Меня коробит от подобных замков и фортсооружений. Мы пропагандировали небольшие по меркам загородной недвижимости дома, площадью 150 м2, 200 м2, 300 м2. Но при этом они выглядели в современном стиле, обладали большими оконными проемами, вписывались в окружающий ландшафт, были комфортными для проживания.
Посмотрите на современные тенденции в Москве. Там ведь тоже все сначала строили себе «гробницы», а сегодня их сторонятся, переезжают в более компактные коттеджи.
— Говорят, что все беды — только от заказчиков.
— Так с ними надо работать. Заказчики ведь сегодня действительно пошли «всезнающие».
Если ничего не делать, идти на поводу у заказчика, то ничего хорошего не получится. А надо-то общаться, деликатно и аргументированно подводить заказчика к современным решениям. Чтобы у него сложилось ощущение, что это он сам все придумал.
По образу и подобию
— В своей деятельности вы отдаете предпочтение проектированию уникальных объектов, в частности храмов.
— Все началось, когда в 2000-м по инициативе ректора ДВГТУ Г.П. Турмова было принято решение построить для студентов часовню Св. Татьяны. Случайно или нет, но после этого и у нас, и в целом по стране начался бум культового и церковного строительства. Такая архитектура стала востребованной, пошли заказы, хотя мы никогда не рассматривали их как коммерческую деятельность.
— Архитектор, строящий подобные объекты, должен быть верующим?
— Желательно, но не обязательно. Самое главное — проникнуться основными постулатами той веры, для которой проектируется объект. К тому же архитектор может, и такие случаи были, проектировать как православные, так и католические храмы одновременно. Либо мечети. А принять все веры невозможно.
— Если бы вам предложили построить мечеть, согласились бы?
— Почему нет? Только в православии я разбираюсь лучше. Знатоком Библии, конечно, не являюсь, но ее основные постулаты, по крайней мере, знаю. Просто когда наша кафедра начала работать над проектом часовни Св. Татьяны, я встречался с представителями церкви. Изучал церковные обычаи, житие святой великомученицы Татьяны.
— Вы много говорили про то, как важно экспериментировать при проектировании. А как к этому относится церковь? Ведь такие вещи как новации с одной стороны и традиционные формы православной архитектуры с другой кажутся просто несочетаемыми.
— В православной религии действуют достаточно жесткие каноны, вы правы. Не зря ее называют ортодоксальной. Многое еще зависит от настоятелей, поскольку каждый проект проходит согласование в епархии. Одну из часовен, например, мы хотели сделать в современном стиле, немного напоминающей корабль. Церковь не приняла проект, потому что стоит на традиционных позициях.
Хотя, если проследить развитие храмовой архитектуры от первых православных церквей до 1917 года, когда была прервана нить развития, то можно увидеть постоянное изменение архитектурных решений. Другими словами, церковная архитектура не была законсервирована, она развивалась. Значит, и сегодня нельзя копировать существующие решения. Надо искать оригинальность, не нарушая общих принципов. Мы об этом говорим настоятелям, доказываем. Иногда получается.
Город пустырей
— Вы знаете ответ на вопрос, что такое идеальный город?
— Думаю, город, в котором человеку удобно и приятно жить. Где основополагающим качеством среды является гуманизм. К сожалению, российские города далеки от этого. А Владивосток тем более.
Архитектура многими воспринимается как проектирование квадратных метров или фасадов. Но это не так. Архитектура — это прежде всего проектирование среды обитания человека, которая представляет собой сложно организованную, иерархическую систему пространств. В свое время итальянские исследователи насчитали семь типов городских пространств, разных по степени открытости, замкнутости, приватности, имеющих как частный, так и общественный характер. Они работают вместе, как единое целое. Эта очень тонко дифференцированная палитра пространств позволяет человеку реализовать свои жизненные потребности на каждом уровне так, чтобы ему было комфортно.
Что во Владивостоке? Мы выходим из своей прекрасно обустроенной квартиры во двор и попадаем в агрессивное, безобразное пространство. Двор, во-первых, ничей, во-вторых, проходной. В-третьих, бесформенный. А если сделать пространство дворов более камерным, изолированным и контролируемым? Они станут более близкими человеку. Но, чтобы это сделать, придется произвести тотальное преобразование городской среды. Это будет стоить достаточно дорого, но другого пути у нас нет. Это будет вторичное освоение городского пространства, его гуманизация и гармонизация.
Владивосток — город пустырей и неблагоустроенных пространств. А если грамотно и с душой продумать сценографию пространства, то даже маленькие объекты станут центрами притяжения. Рассмотрим для примера Триумфальную арку. При ее проектировании мы поставили задачу не просто воссоздать исторический объект, а организовать функционально удобное и художественно символическое «пространство арки». Мне кажется, горожанам и туристам нравится находиться в этом пространстве. Сегодня к Триумфальной арке многие приезжают сфотографироваться, здесь проходят праздники, живет «Улица мастеров», устраиваются бальные танцы и т.д. Другой пример из нашей практики: территория вокруг памятника святым угодникам Божиим, просветителям Руси и создателям славянской письменности равноапостольным Кириллу и Мефодию тоже, на мой взгляд, комфортная. Сюда также многие приходят, потому что среда удобная. А если бы весь город был таким?
— В связи со строительством объектов саммита АТЭС власти обещают превратить приморскую столицу в «город грез».
— Данные стройки не направлены на Владивосток как таковой. Мосты сами по себе решают вопросы только транспортной доступности, они не гуманизируют городское пространство. Федеральный университет — вообще отдельный комплекс на о. Русском. Много говорят про морские фасады, но мне смешно это слушать. Полное непонимание проблемы. Дело ведь не в отдельных зданиях, а в целостной стратегии комплексной реконструкции крупных фрагментов городской среды. Раскрасили как колибри дом возле Некрасовского путепровода. И что? Появилось «чудо в перьях», которое ну никак не связано с окружающей средой. Другой пример — безобразные подпорные стенки, например, «художества» в районе остановки «Молодежная» и «матрасовка» на ул. Некрасовской. А ведь подпорные стенки играют существенную роль в формировании архитектурного облика города на рельефе, тем более что находятся они на гостевых маршрутах. Вспомним для сравнения прекрасно оформленную стенку в р-не ул. Магнитогорской, сделанную нашими учителями.
Мы в свое время проанализировали формирование архитектурного облика приморской столицы, даже была подготовлена диссертация. Выявили основные законы построения панорамных проекций Владивостока. Работа оказалась невостребованной. Зато сегодня лепят такое… А надо было разделить город на отдельные фрагменты по принципу «визуальных бассейнов», тщательно проанализировать их структуру и облик и на основе этого разработать проекты реконструкции крупных «узлов» городской среды. Сегодня же гасится пожар, а работа над архитектурным обликом города целенаправленно и системно фактически не ведется.
