Тагир Хузиятов: «Приморье могло бы стать цветущим»

Его путь к экономической науке был извилист. Тагир Хузиятов, заведующий кафедрой мировой экономики, сначала пытался стать математиком, затем увлекся японоведением и окончил восточный факультет ДВГУ, затем через учебу в московской аспирантуре пришел к нынешней сфере деятельности.

Специалисты есть...

— Тагир Даутович, ваша кафедра занимается изучением мировых экономических процессов. Насколько Приморье интегрировано в них?

— Формально мы, конечно, интегрированы в мировую экономику, хотя бы даже в силу своего географического положения. Главные торговые партнеры нашего края — Китай, Корея, Япония, наш валовой региональный продукт реализуется, в основном, вовне... Однако серьезной интеграции на уровне бизнеса нет. И дело даже не в самом Приморье, а в том, что наше государство в принципе имеет не очень внятную политику, в том числе и в сфере международных экономических связей. При этом лозунгов и многообещающих докладов — сколько угодно.

О Приморье мало знают за рубежом. Те из иностранцев, кто пытается узнать, получают не самый позитивный бизнес-опыт, сталкиваясь с непроходимыми дебрями бюрократии. Впрочем, в нашем отечестве «наверху», в свою очередь, пока очень слабо представляют, что такое АТР для России и Россия для АТР.

— Разве мир экономической науки не призван просвещать сильных мира сего в данном случае?

— Если говорить о сотрудниках нашей кафедры, они, безусловно, занимаются всевозможными исследованиями в экономической сфере, выявляют тенденции и закономерности, видят и просчитывают экономическую ситуацию, которая складывается в АТР и Приморском крае.

— Интересно, где применяются результаты этих исследований?

— Все излагается в научных и научно-популярных трудах, аналитических материалах, публикуется, доводится до сведения соответствующих инстанций и деловых кругов. Но, к великому сожалению, на практике эта информация почти не применяется. Нет традиций прислушиваться к мнению экспертного сообщества, нет достойных условий для развития бизнеса в России. А кому-то просто отмашки «сверху» не хватает.

— Можно переломить ситуацию?

— Гипотетически — да. На деле пока сложно представить, чтобы чиновничья махина в отношении бизнеса и налаживания внешнеэкономических связей стала более поворотлива.

…перспектив пока нет

— В чем кроется главная причина того, что Приморье с таким скрипом поворачивается лицом к мировой экономике?

— В Москве. Плюс к тому — наша экономика насквозь сырьевая. Да и система бюджетных отношений такова, что все ее ресурсы сосредоточены в столице, и наш край мало что имеет от своих пресловутых природных богатств. В то же время некое шевеление вроде бы наблюдается — у нас собираются развивать производство.

— Часто приходится слышать высказывание, будто Россия все еще переживает колониальную эпоху, а Дальний Восток — одна из колоний Москвы...

— Конечно, в чистом виде мы не являемся колонией. При этом пытаться дать толчок к развитию Российской Федерации посредством укрепления вертикали власти — это по меньшей мере странно. Страна чрезвычайно и неоправданно жестко централизована. И пока существует такое положение вещей, о скором развитии регионов речи быть не может. Говорят, мол, в России не бывает все благополучно, потому что она очень большая. Но причина ведь не в размахе границ. Посмотрите на США. Огромная территория... и настоящая федерация. Каждый штат имеет достаточно самостоятельности для успешного развития с учетом местной специфики и использует эту самостоятельность. Притом ничего не мешает американцам быть действительно консолидированной нацией.

— То есть вы за то, чтобы, к примеру, во Владивостоке воплотился проект «Хайшэньвэй»?

— Полагаю, это — вообще из области фантастики, никто на федеральном уровне такого не допустит, да и нам самим не это нужно. Краю нужна экономическая свобода и самостоятельность, но насчет «Хайшэньвэй» я бы поостерегся говорить. Кстати, в китайских аэропортах на табло убытия-прибытия вы не увидите «Владивосток», вместо него китайцы пишут как раз «Хайшэньвэй», что, видимо, соответствует их взгляду на то, чья это земля... В данном контексте мне непонятно, почему ни наши авиакомпании, ни те же наши государственные деятели не возмущаются.

Между тем Приморье могло бы стать цветущим уголком благодаря, в частности, российско-китайским трансграничным зонам типа ПТЭК (Приграничный торгово-экономический комплекс).

— Есть конкретные проекты...

— Да, наши специалисты разработали их еще несколько лет назад. В отношении Пограничного — Суйфэньхэ уже все было на подходе к воплощению. Но, увы! Москва все «зарубила», аргументируя необходимостью внесения изменений в законы и опасениями за целостность страны. Мы побоялись пойти на небольшой в масштабах российско-китайской границы эксперимент. Однако яркий пример замечательного существования ПТЭК мы наблюдаем на границе между Китаем и Казахстаном. Район Достык — Алашанькоу стал не просто китайско-казахской экономической зоной, а действительно международной: инвестиции из третьих стран постоянно вливаются туда. Минусов от этого эксперты не заметили никаких. Зато плюсов предостаточно.

…и дело не в менталитете

— Ваша кандидатская диссертация была посвящена экономике Японии. Исследования вы проводили еще в советские времена, когда заграница была закрыта для нас. Как набирали материал?

— Поскольку учился я в московской аспирантуре, в моем распоряжении были тамошние библиотеки. Правда, некоторые источники приходилось добывать из спецхранов. А о том, чтобы изучать японскую экономику в этой стране, нельзя было и помыслить. Но в некотором смысле мне повезло. Японию я увидел впервые еще до перестройки, когда работал гидом-переводчиком в круизе. Она меня поразила тогда — совершенно иная обыденность, спокойствие, чистота, неконфликтность... И с течением времени я стал задумываться: почему мы, советские люди, живущие в «передовом государстве», отстаем по всем статьям, а японцы, проигравшие в мировой войне, обошли нас? Затем я стажировался в Японии, преподавал в Хакодатэ два года, увидел жизнь Японии ближе.

— Могли бы определить, в чем главные различия между японскими студентами и русскими?

— Никакой принципиальной разницы я не обнаружил. И у нас, и у них можно наблюдать в студенческих группах стандартный набор типажей — от лентяев до трудоголиков. Молодежь везде одинакова.

— А как же ментальная разница?

— Она, даже если и есть, — не самый влиятельный фактор при выстраивании внешнеэкономических связей. Если для рассмотрения снова взять США, то мы увидим, как давно и глубоко налажено бизнес-партнерство между ними и Японией. А ведь разницы менталитетов и культур здесь никто не отменял. Но это никак не мешает американцам и японцам вести успешные диалоги на языке бизнеса.