Константин Коротаев, директор комплекса «Русские бани» и ресторана «Три богатыря».
Родился во Владивостоке в 1962 г. Окончил ДВГУ, кафедру биохимии (1985 г.), после чего два года учился в аспирантуре.
С 1987-го по 1993 г. работал в компании «Дальморепродукт» технологом, мастером, заведующим производством. С 1994 г. — технолог в частной рыбодобывающей компании. В 1995-1998 гг. работал в Японии в совместном предприятии. 1998-1999 гг.— заместитель директора независимой образовательной организации «Арника».
В 1999 г. открыл свое дело, начал строительство банного комплекса.
Константин Коротаев еще во времена засилья саун начал строить в ближайщем пригороде Владивостока комплекс традиционных русских бань. Время показало, что на перспективу он рассчитывал верно.
— Каков был ваш путь в ряды предпринимателей?
— Когда началась перестройка, я учился в аспирантуре, дело подходило к кандидатской. Но надо было уже кормить семью, одной наукой не прожить. Поэтому решил пойти работать на производство. Устроился в технологическую лабораторию Дальморепродукта, где в основном занимались техническим контролем выпускаемой продукции.
Довелось поработать и на одном из первых предприятий, созданных совместно с японцами. Выпускали сурими (фарш) из минтая. В начале 90-х в России минтай считался больше пригодным для корма животных, нежели человека. А у японцев эта рыба фактически деликатес. Они давно разработали технологию получения сурими, из которого потом выходило около 90 видов различной продукции. Дальморепродукт заключил договор, и ему передали одну из японских перерабатывающих баз.
Работа была сумасшедшая. Тогда-то я и увидел, как зарабатывают деньги при капитализме. Правила, технологии и руководство были японскими. Русские оставались только рабочим персоналом. В море у японцев потогонная система работы, по 18 часов в день. Но и зарплаты у них выходили соответствующие — по $10 тысяч в месяц. Нам обещали платить столько же, но, когда пришли в Пусан, получили по $400. Народ объявил забастовку, кстати, одну из первых в то время. На пароход никто не поехал, люди остались в Пусане. Разразился большой международный скандал, и часть денег выплатили, хотя намного меньше того, что обещали.
— Почему мысли об открытии собственного бизнеса не возникли в бурные 90-е, когда предпринимательством занимались практически все?
— Меня тогда не хотели отпускать из управления, отговаривали, а потом и вовсе отправили в Северную Корею. Существовало межправительственное соглашение, в котором участвовали Дальморепродукт и еще одна крупная корейская фирма. Мы должны были поставить на их старом заводе новое оборудование и наладить выпуск консервной продукции. Проработал там год. Кошмар! Все под строгим надзором: город поделен на сектора, все передвижения только в определенные часы. Чтобы поехать из одного города в другой, надо за месяц-два подать заявку, получить несколько печатей в пропуске. Нас за год вывезли всего два раза, показали достопримечательности Пхеньяна.
— Чем занялись по возвращении в Россию?
— В 1993 году я приехал из КНДР в совершенно другую страну. Стало совсем грустно. Адаптироваться к новым условиям было очень тяжело. Еще несколько раз сходил в море... А потом знакомый, который занимался деревообработкой, пригласил меня в свое дело. Сначала вели производство, но потом я решил посмотреть, насколько востребованы будут деревянные срубы. В то время подобных строений практически не было, да и рынок их всерьез не воспринимал.
Решили попробовать сделать деревянные бани, которые по ощущениям воспринимались бы как традиционные русские, но с более цивилизованными, комфортными условиями отдыха. На тот момент ничего подобного во Владивостоке не было. Начали строить, насколько позволяли средства и собственные представления о национальных банях.
На то время — 1999 год — пришелся самый расцвет саун. Поэтому, когда мы затеяли свое дело, нам пророчили провал. Далеко не все понимали, что такое традиционная русская баня. Существовало и множество стереотипов: земляной пол, баня «по-черному», печка дымит, а пока паришься, замерзнешь. Многие отговаривали.
— Прогнозы скептиков не оправдались.
— Да, любителей настоящей русской бани оказалось гораздо больше, чем мы ожидали. Сначала построили две бани и в течение года раскручивались. Но по мере того, как загрузка увеличивалась, начали достраиваться. Кое-что советовали нам посетители, кое-что почерпнули из литературы, а что-то самим приходилось изобретать. Теперь в комплексе шесть бань, в прошлом году мы отметили свое десятилетие.
— Планировали сосредоточиться лишь на банях или развивать комплекс услуг?
— Изначально в этом месте был задуман большой рекреационно-оздоровительный комплекс «Русский город». Он должен был включать в себя гостевые дома, ресторан, банно-оздоровительный комплекс — все в русском стиле, плюс небольшую улицу русских промыслов — кузнечного и ткацкого дела, цеха медоварения, бондарной и гончарной мастерской.
— «Русский город» так и остался проектом?
— В силу своих возможностей мы постепенно реализуем его. Думаю, банный комплекс и ресторан — это уже неплохо. Следующий пункт — строительство гостевых домов, которые будут функционировать как гостиница. Есть планы по созданию русского подворья, где туристы могли бы увидеть традиции быта на Руси: как и в каком доме жили, что ели и т.д.
В Китае такие парки народных промыслов развиты очень широко. Например, туристов возят на нефритовую фабрику, где сидят несколько мастеров и что-то точат. Естественно, все это только шоу для гостей, а сама фабрика давно автоматизирована. Но тем не менее такие места привлекают большое число путешественников. В Приморье такого нет, хотя спрос на «русское» у иностранных туристов наблюдается.
Чтобы во Владивосток поехали иностранцы, должно быть то, что можно показать. О развитии туризма говорят много и давно, но турпродукта до сих пор нет.
При этом интерес иностранцев к русской культуре ощущаем даже мы в своем комплексе. Две японские фирмы заключили с нами договор и привозят сюда своих туристов. Они хотят видеть настоящую русскую кухню и посетить национальные банные процедуры.
Весь проект «Русский город» предполагалось создать для того, чтобы в него могли приезжать иностранцы: поесть, попить, попариться и пройти по улице народных промыслов, возможно, попробовать что-то сделать самостоятельно, наконец, купить сувениры. Тогда туристу будет о чем рассказать. А пока люди приезжают во Владивосток и видят, что смотреть здесь практически не на что.
— Вы пытались привлечь инвесторов?
— Первоначально, конечно, рассчитывали, даже составили бизнес-план и перевели его на два иностранных языка. В 2002 году проект «Русского города» на инвестиционной ярмарке АТР занял второе место, но тем не менее инвесторы интереса к нему не проявили. Однако, на нашу радость, бизнес оказался саморазвивающимся, мы сами начали зарабатывать на свое развитие. Начали с малого, с двух бань, и все, что сейчас построено, дали именно эти бани. Кредиты на развитие брать не приходилось, деньги зарабатывали сами, постепенно.
— Ресторан создан в той же концепции, что и банный комплекс. Он сразу завоевал популярность?
— Ресторану уже больше двух лет, но только в мае прошлого года он стал работать так, как должен. Причина в том, что при открытии не до конца выработали кулинарную концепцию. Было только общее направление — русская кухня, которая в представлении большинства иностранцев и даже некоторых русских состоит из борща, вареников, пельменей, блинов с икрой и пряников с чаем.
Однако русская кухня, начиная со времен Петра I, вбирала в себя многие кулинарные традиции Европы и Азии. Национальные блюда подавались на царских пирах, к столам дворян, и это была уже не привычная домашняя, а, можно сказать, высокая русская кухня. Она известна меньше, поэтому мы решили сделать акцент именно на ней. Но сначала пришлось провести большую работу по восстановлению рецептов блюд и методик их приготовления. Таким образом, мы нашли собственную, отличающуюся от всех концепцию, и интерес к ресторану сразу вырос. Многие жители Владивостока стали его постоянными гостями.
— Учились руководить рестораном уже на практике?
— Да, ведь раньше никакого опыта в этом деле у меня не было. Большую помощь мне оказывает семья — дети и супруга. Они участвуют во всех моих начинаниях.
— То есть бизнес уже стал семейным?
— Он и начинался как семейное предприятие. И сейчас вся семья при деле.
