Анна Мялк, начальник отдела реставрации Дальневосточного филиала ФГУК «Агентство по управлению и использованию памятников истории и культуры» (с 2003 г.). Советник Российской академии архитектуры и строительных наук, член-корреспондент Академии архитектурного наследия, эксперт Росохранкультуры.
Родилась во Владивостоке, окончила Дальневосточный политехнический институт по специальности «архитектура».
Более пятнадцати лет занималась градостроительными разработками в Приморгражданпроекте. Возглавляла отдел охраны памятников в управлении культуры администрации Владивостока, затем краевой центр охраны памятников.
Замужем, двое сыновей (один по профессии кузнец-художник, второй — архитектор), внук.
Исторический центр Владивостока изменяется не к лучшему. Активная застройка приводит к разрушению и уничтожению памятников истории и культуры города. Почему органы власти не могут отстоять историческое наследие? Насколько разрушительно воздействие застройщиков на историко-архитектурный облик города? Об этом корр. «К» рассказала Анна Мялк, более 20 лет занимающаяся вопросами охраны памятников приморской столицы.
— Анна Вадимовна, угрожают ли стройки в рамках саммита АТЭС памятникам Владивостока?
— Ситуация обостряется с каждым днем. У нас на рассмотрении находятся несколько документов, касающихся объектов саммита и других, связанных с ними больших строек. Например, собираются прокладывать газопровод, в том числе на остров Русский и по его территории. Нам принесли уже утвержденные документы с маршрутом трассы. А эта трасса пересекает десять памятников Владивостокской крепости. Это невозможно! Необходима корректировка. Памятники нужно спасать.
— Может быть, других путей, подходящих для прокладки газопровода, нет?
— Конечно, они есть. Наложения на территории памятников можно было избежать с самого начала, если бы в недавно принятом генеральном плане развития города учитывались зоны охраны объектов культурного наследия. Ведь все объекты, подобные газопроводу, проектируются согласно генплану. В полной мере в документе эти зоны не учтены. Но без них генплан невозможно реализовывать. И мы с этим сталкиваемся на каждом шагу. Еще один пример: «Укрепление №1» Владивостокской крепости.
Замечательный объект, отлично сохранившийся, находится посреди жилой застройки на ул. Днепровской. На его базе можно сделать рекреационный объект — с музеем или выставочным залом, возможно с парком для детей, чтобы совмещать отдых с познанием своей истории. Появился арендатор, готовый развивать объект в данном направлении. И вот мы получаем утвержденное УМИГА постановление об обозначении границ этого памятника. Само по себе это замечательное событие, которое позволит защитить территорию памятника от посягательств застройщиков. Но в соответствии с этим постановлением вводятся ограничения на использование памятника, поскольку, согласно генплану, прямо по его территории и сооружениям должен пройти магистральный водовод. Это нонсенс! И ведь я привела вам только два примера, а их десятки. Это все следствие отсутствия в генплане, который не проходил историко-культурную экспертизу, ограничений по зонам охраны памятников. А согласно Градостроительному кодексу такие ограничения должны быть обязательно.
— Сейчас в городской думе разрабатываются «Правила землепользования и застройки Владивостока»...
— «Правила» действуют только вместе с картой градостроительного зонирования и градостроительными регламентами (условия нового строительства). Сейчас эта карта полностью повторяет решения генплана. Она сделана в масштабе 1:25000. Это означает, что линия на карте толщиной в 1 миллиметр реально на местности представляет собой полосу в 25 метров. Это создает возможности для разных толкований одних и тех же участков. Карта градостроительного зонирования выполняется минимум в масштабе 1:2000, в котором виден каждый объект недвижимости. И по каждому земельному участку должны быть нанесены ограничения в его использовании, если они есть — охранная ли это зона памятника, или водоохранная зона, или береговая полоса — все это должно быть расписано. Этот документ должен пройти историко-культурную экспертизу и получить ее положительное заключение. В реальности в генплане и карте градостроительного зонирования самые существенные ограничения — по охране существующих в натуре объектов культурного наследия — отсутствуют. Что само по себе создает угрозу их сохранности.
— За последние годы отношение к памятникам во Владивостоке изменилось по сравнению с тем, что было десять — пятнадцать лет назад?
— На мой взгляд, нет. А вот интенсивность «освоения» очень сильно возросла. В последние годы у нас как грибы возникают мансарды, которые просто уродуют памятники архитектуры, сводят на нет их историко-культурную ценность. И новую «точечную» застройку в историческом центре каждый может оценить.
— Можете привести самые вопиющие примеры?
— Двухэтажный особняк перед отелем «Хендэ» на ул. Уборевича. Построили «мансарду», которая фактически представляет собой капитальную кирпичную надстройку в 1/2 высоты памятника. Историческое здание изуродовано. Далее, Океанский пр-т, 13а, здание первого морского вокзала на Нижнепортовой улице, дом по Светланской, 8, ну и, конечно, здание на углу Океанского проспекта и Светланской (т/ц «Центральный» — Прим. «К»), о котором уже много говорилось. Перечислять можно долго. На здании управления железной дороги и многих других поставили новые пластиковые окна, которые уродуют фасады. Окна — это вообще страшный бич — одной такой деталью можно испортить вид всего памятника архитектуры, что, к сожалению, и происходит во Владивостоке... К рисунку этих новых окон не прикасалась рука архитектора, а уж тем более реставратора, как это должно быть по закону.
Ежегодно в мае проходит архитектурная выставка «Зодчество Приморья». На ней постоянно появляются проекты, где предусматривается реконструкция памятников, а по сути — их уничтожение. Например, замечательное здание по Светланской, 12, где был «Русский чай», предлагается реконструировать с надстройкой. Из новой застройки два вопиющих примера. Строительство 25-этажного двухбашенного монстра вплотную к памятнику общероссийского значения «Народный дом» по Володарского, 19. Этой стройкой разрушается единственный в городе великолепный ансамбль улицы Пушкинской, историческая среда уникального памятника. Второй — выросшее с уровня пляжа выше улицы Набережной новое (это на берегу-то!) здание, которое закрыло собой панораму Амурского залива с Набережной, со стороны Первой Морской и с множества других точек этой улицы — видовой трассы.
— Как выглядит Владивосток в сравнении с другими городами в плане количества и состояния исторических памятников?
— По количеству памятников Владивосток на первом месте среди городов Дальнего Востока. А вот их состояние и отношение к ним — не в нашу пользу. Об этом можно судить и по размещению наружной рекламы на улицах города, — билборды просто не позволяют нам воспринимать исторический облик Владивостока. Там, где раскрывается панорама на море, у нас устанавливаются рекламные щиты. Там, где вид на историческую улицу, — висят растяжки. И если вы с Океанского проспекта посмотрите в сторону площади Борцов за власть Советов, то не увидите ее замечательного архитектурно-градостроительного решения. Монумент стоит на фоне моря, причем находится к югу от проспекта, то есть естественное освещение всегда сзади оттеняет его силуэт. (Подобным образом был в конце XIX в. установлен памятник Невельскому.) И все это на фоне бухты Золотой Рог, башенных кранов, противоположного берега... Это одна из самых прекрасных изюмин Владивостока, но ее не видно.
Такое неквалифицированное отношение просто роняет город в глазах приезжих. Чего нельзя сказать о Хабаровске. Хотя там памятников гораздо меньше и они не так сконцентрированы, как у нас. Но отношение к ним совершенно иное. А у нас даже не знаешь, что ответить, когда приезжают к нам специалисты, ходят по городу и спрашивают: «Как вы это допустили? Как же это можно было делать?». Когда, например, в ковровой малоэтажной застройке исторического центра появляются здания повышенной этажности, неоправданные композиционно, искажающие исторические перспективы улиц, такие как на Океанском проспекте, напротив мэрии.
— А мансарды можно снести?
— Конечно. У нас действует краевой орган охраны памятников, который подчиняется губернатору. Так что теоретически все эти вопросы можно решить, законодательством это предусмотрено...
— Архитектура — ваше призвание?
— Вообще-то мне пророчили будущее в журналистике, так в школе у меня были определенные успехи в литературе. Но в нашей школе работала супруга одного из архитекторов старшего поколения (и впоследствии моего преподавателя) Виталия Александровича Вольтера. Моя учительница черчения узнала у нее о том, что в ДВПИ собираются открывать специальность «архитектура». И, видя мои способности, посоветовала мне попробовать поступить туда. Вот так и определилась моя судьба.
Думаю, что архитектура дает больше возможностей раскрыть и узнать все стороны жизни человека, которые архитектор охватывает своим мыслительным процессом — начиная от проектирования интерьера коттеджа или многоэтажного жилого дома и заканчивая генеральными планами городов или проектами целых районов края или округа. Такая работа дает много знаний, определенным образом формирует мышление и отношение к миру, расширяет кругозор.
