Он был чемпионом края по карате и коммерсантом, а стал владельцем кафе и художником. Его мечта, которую он называет миссией, — «сделать Владивосток ярче». Личная сверхзадача Ларюшкина тоже непроста в исполнении — быть счастливым.
— Сергей Анатольевич, наверное, все начиналось с карате?
— Заниматься карате-до я начал в конце 70-х годов. Я тренировался школьником, студентом. Потом ушел: два года проработал по специальности — судовым доктором. Вернулся в карате. С точки зрения окружающих это был странный поступок. Я работал на судах, а в те годы приморцы как раз начали привозить из Японии автомобили на продажу. За короткий срок мог бы заработать большие деньги. Но бросил все и посвятил себя карате, стал тренером. Около пятнадцати лет я был профессионалом.
— Почему покинули спорт?
— Мы тогда все восточные практики переносили на советскую почву. В почете была жесткость, люди во время поединков дрались едва ли не насмерть. Тогда как японцы, например, воспринимают своего противника как человека, который поможет тебе узнать что-то новое о себе самом. Это возможно, когда в тебе нет ненависти, но есть любовь.
Но я не смог отделить хорошее от плохого. И «выплеснул с водой» все.
Потом занялся Тэнсегрити — энергетическими практиками, изучением духовного пути Карлоса Кастанеды, Тайши Абеляр, Флоринды Доннер-Грау. Ездил по всему миру на семинары. Организовывал первый семинар учеников Карлоса Кастанеды в России в Санкт-Петербурге в 2001 году.
Недавно я вновь вернулся в карате. Сейчас мы совмещаем тэнсегрити и сетокан. Мы перенимаем наследие людей, живших на территории древней Мексики, встраиваем их магические пассы в карате.
Продавать эмоции
— С чего вы начинали путь в коммерцию?
— Я был руководителем компании «Комодор», которая занималась продажей дверей из массивов красного дерева. Головной офис компании располагался в Москве, филиалы во многих крупных городах страны. Несмотря на то, что координаторы нашей компании были в столице, продукцию мы получали напрямую из Индонезии.
Во Владивостоке мы были первыми, кто начал продавать двери как часть интерьера в специальном салоне. Мы продавали не двери, а удовольствие, красоту. Когда в 98-м грянул кризис, наши продажи сократились в 3 раза, а в Москве, для сравнения, — в 7 раз.
— Вы считаете, помогла концепция?
— Да, и она актуальна и в XXI веке. Главная задача бизнеса — это созидание ценностей, за которые ты получаешь справедливое вознаграждение. Продавать надо не компьютер, кофе-машину, а кое-что больше. Нужно делать что-то для общества, уделять внимание людям, выяснять, что им нужно.
На мой взгляд, концепция правильного бизнеса — это участие в жизни страны, мира. И в кофейне «Оахака» я стремлюсь создать пространство, в котором гости могут получить немного счастья.
— В чем, на ваш взгляд, суть формата «кофейня». Кроме хорошего кофе, конечно.
— При социализме в России не было ни кофеен, ни чайных — мест, где люди могли бы беседовать. Хорошего кофе тоже не было. В столовых люди просто ели, как коровы в стойле. А теперь — чашка кофе или чая и пирожное в красивом интерьере. А если таких мест много и все они как мини-театры? Это идеальная атмосфера для общения.
— Насколько в сегодняшних условиях данный формат востребован?
— Общение сегодня — один из способов выжить. Раньше люди ходили с пистолетами, сейчас — с сотовыми телефонами. Между прочим, вдовы живут гораздо дольше, чем вдовцы. Почему? Женщины больше общаются. Они о каждой своей проблеме рассказывают подруге, та другой — и сеть принимает негатив на себя. Кофейни — это место для общения и, следовательно, сплочения общества.
После Второй мировой войны в Италии была полнейшая разруха. Что сделало правительство, чтобы вернуть итальянцам национальных дух? Отменило пошлины на робусту — это очень крепкий сорт кофе. Проводилась национальная политика, была правительственная программа по распространению кофеен в стране.
Раскрасить серый город
— Сколько кофеен нужно Владивостоку?
— Пусть они будут на каждом шагу!
— Дефицит профессиональных бариста ощущается?
— Во Владивостоке немало хороших специалистов. Просто они создают такой ореол вокруг своей профессии: мол, варить кофе очень сложно. Не очень, поверьте. Сложнее быть счастливым, красивым внутренне настолько, чтобы красоту своей души вложить в чашку кофе.
— Нашим кофейням, однако, далеко как до итальянских, так и до американской сети Starbucks.
— Итальянцы придумали эспрессо и технику варки на огромный поток. Лучшее кофе в своей жизни я пробовал в Милане. Но иногда случается, что они делают это плохо. Я как-то в одном итальянском ресторане научил бариста правильно варить кофе. То капучино, что он мне подал, было ужасно. Я попросился за барную стойку и сам приготовил капучино, эспрессо. Показал ему технику взбивания молока.
— Почему свое кафе вы оформили в мексиканском, а не итальянском стиле?
— Я много времени провел в Мексике, и меня поразила мудрость, культура, наследие толтеков. Я хотел частичку этой культуры и знаний перенести во Владивосток.
— Так какая страна вам ближе?
— Любимая все-таки Италия. Но уезжать не хочу. Моя миссия — привнести во Владивосток часть того, что я видел за рубежом.
— Чего нам не хватает?
— Город серый! Я мечтаю, чтобы он был более ярким, радужным. Например, раскрашен, как Оахака — это такой город в Мексике. Там дома фиолетовые, синие, оранжевые, желтые, сиреневые. Мы сделали яркую оранжевую кофейню. Во Владивостоке много туманов, а мы добавляем цвет. Это как живопись.
А в других странах я не нужен. Толтеки верили, что вся наша жизнь — это сон. И когда человек мечтает — он что-либо сновидит. Я сновижу именно такой город.
Не усложнять жизнь
— Вы занимаетесь живописью и фотографией. Что стремитесь отразить в своих работах?
— Живописью увлекся четыре года назад. Три из них занимался в мастерской у большого, настоящего художника — Ивана Васильевича Рыбачука. Мы были знакомы лет пятнадцать, и, открывая мою выставку фотографий, он сказал: «Я не удивлюсь, если Сергей Анатольевич возьмет кисти в руки…». Я тогда подумал, о чем это он? А через год он подарил мне свой этюдник, кисти и пригласил в мастерскую. Я пришел. Через три года работы мы собирались сделать уже мою живописную выставку. Надо было только отобрать из всего написанного тридцать работ.
Он ушел недавно из этой жизни. И для меня это был страшный удар. Неделю я физически не мог выйти из дома. Не смог пойти на похороны.
Я стараюсь писать счастливые картины, снимать думающих людей. Сейчас готовлю фотовыставку «Движение души». Она будет показывать очень красивые душевные состояния. Для чего все это? Для того, чтобы человек, глядя на других красивых людей, стремился стать таким же. Я не знаю, что правильно, что нет и куда идти, но знаю, как разбудить человеческую душу. Начав двигаться, душа найдет дорогу сама.
— Какую цель вы ставите перед собой сегодня?
— Во всем, что делает человек, должна быть сверхзадача. Для меня ею является счастье. Я это осознал за всю свою жизнь. Масса людей читают разные книги, говорят о просветлении... А себя счастливыми не чувствуют. Истина очень проста — настолько, что мы всегда проходим мимо нее. С моей точки зрения, она состоит в том, чтобы просто быть счастливым и внутренне благополучным: иметь семью, возможно, детей, получать наслаждение от жизни.
— У большинства это есть, но счастливы далеко не все.
— Все дело в любви. Если ты любишь человека, с которым живешь, это величайшее счастье. Жизнь проста, не надо ее усложнять. Иногда для счастья достаточно выпить чашку кофе, пройтись по берегу моря, посмотреть утром на туман над городом, написать картину, сфотографировать интересное лицо, встретить приятного собеседника... Счастье в самых простых вещах — это первое. А второе — оно заразительно.
Если ты счастлив, то и тем, кто рядом с тобой, тоже становится радостно. Кроме того, нужно быть дисциплинированным. Например, люди, которые со мной работают, самодостаточны, легки и почти всегда счастливы, по крайней мере на работе. Мы иногда приходим в кофейню уставшими, у каждого свои проблемы. И в течение пятнадцати—двадцати минут мы, как в театре, настраиваемся на «нужную волну». За барную стойку становимся уже счастливыми.
