Вадим Андреевич Холоденко, капитан ледокольного флота на Дальнем Востоке с 1969 по 2007 г.
Родился 4 января в 1933 г. в Днепропетровске. В 1951 г. приехал во Владивосток, окончил ДВВИМУ им. Г. И. Невельского.
Награды: орден Трудового Красного Знамени за спасение свыше 60 рыбацких судов в восточной части Охотского моря, «Знак Почета» за большой вклад в освоение Арктики, орден Дружбы за проведение навигации в тяжелейших условиях в восточном секторе Арктики в 1994 г.
Общий стаж работы в море — более 50 лет. Ушел на пенсию в мае 2007 г. в возрасте 74 лет.
Семейное положение: женат, есть дочь и внук.
18 августа исполнится три месяца с того дня, как Вадим Андреевич Холоденко в последний раз поднялся на капитанский мостик ледокола «Адмирал Макаров» и попрощался с любимой работой. Три месяца назад морской волк и покоритель северных широт стал обычным пенсионером с маленькой пенсией, но массой воспоминаний о 50 годах, проведенных во льдах. Он работал на Балтике, Черном, Белом и Охотском морях. Спасал экипажи с тонущих судов и проводил караваны в северных широтах.
За буйный характер — будешь моряком!
— Вы родились в Днепропетровске. Как попали на Дальний Восток?
— Судьба забрасывала в разные города с детства, следом за отцом. Он работал с 14 лет. Прошел путь от смазчика трамвайных буксов и монтера на телефонной станции до первого заместителя наркома связи Украины.
Мы часто переезжали из города в город. В 1950 году я очутился в Одессе, где поступил в высшую мореходку. Но меня оттуда вскоре выгнали за буйный характер. Сказали: «Иди, исправляйся на Черном море». Поплавал матросом, возвращаюсь — все равно не принимают. В то время в Одесскую мореходку проверяющие из Москвы приехали, предложили во Владивосток отправиться учиться, там был недобор в ДВВИМУ на 25 мест. Согласился, дали 860 рублей в зубы, направление выписали.
Во Владивостоке поступил без экзамена. Но если бы не декан судоводительского факультета Александр Ильич Мизерницкий, то вряд ли бы доучился. За непосещение и буйный характер хотели выгнать и отсюда. Мизерницкий каждый раз убеждал начальника училища не исключать из мореходки, верил в меня, уже тогда видел, что толковый моряк выйдет.
— А почему выбрали именно морскую профессию?
— В детстве по радио слышал и в газетах читал о челюскинской эпопее (пароход «Челюскин» сдавило льдами, и он затонул), о том, как на полярную станцию «Северный полюс-1» для изучения Арктики высадили команду из четырех человек, начальником группы Сталин назначил Ивана Дмитриевича Папанина. Я потом сестре рисовал папанинскую льдину и челюскинский лагерь. Уже тогда суровый север запал мне в душу. А в 1941 году в «Пионерской правде» начали печатать отрывки из повести Каверина «Два капитана». Прекрасная книга, перечитывал раз девять.
— Помните, как первый раз попали на Север?
— В первые годы обучения в ДВВИМУ два раза проходил практику в Арктике матросом на пароходах «Владивосток» и «Каменец-Подольск». На одном капитаном был Иван Медведский, на другом — Анатолий Куров. Интересно на Севере, у меня аж дух захватывало: помню, стою за штурвалом, смотрю во все глаза, льдину красивую приметил, захотел поближе подойти. «Куда лезешь?! Вдруг столкнемся!» — разозлился на меня Куров. Видел полярную станцию, тоже интересно, старался поближе подойти, опять капитан меня вовремя остановил.
Когда на третьем курсе распределение началось, я не долго думая на ледокол попросился. 6 мая 1957 года меня назначили на «Микоян» четвертым помощником капитана.
— Престижна тогда была профессия ледокольщика?
— Нет. Заталкивали силой, «выкручивали руки». Мало кто просился, как я. Я-то пошел ради интереса.
Молодой капитан
— В 36 лет вы стали капитаном. Не рановато было по морским меркам?
— «Возраст ценится в вине!» — так я однажды ответил Карлу Кремсу, моему капитану-наставнику. Меня на борту уважали, и поэтому проблем с экипажем не было.
— Первый ледокол под вашим командованием?
— «Ленинград». Я командовал им 25 лет, 2 месяца и 13 дней. Его длина 122 метра, ширина 24,5 метра, водоизмещение 15 тысяч тонн, мощность 26 тысяч лошадиных сил. 13 лет простоял на капитанском мостике ледокола «Адмирал Макаров», который больше и почти в два раза мощнее «Ленинграда». Кроме этого руководил экипажами ледоколов «Москва» и «Магадан».
— Какие уникальные операции провели?
— Вывел из восточной части Охотского моря рыболовные суда и шесть плавбаз, не спал тогда 102 часа — это больше четырех суток.
В 1983-м на «Ленинграде» с теплохода «Нина Сагайдак» экипаж спасали. Капитан судна был молодой, неопытный. Я дал команду эвакуировать людей с корабля. А на теплоходе комиссар был, говорит: «Что вы делаете?! Начальник пароходства узнает, что вы экипаж снимаете, он же вас в землю вобьет!». Я отвечаю: «Комиссар, он утонет. Корабль с двух сторон пластами льда сдавило, большое сжатие, он скоро булькнет». Испугался, конечно, думал, мне за самоуправство воздадут потом по полной. А через 20 минут звонит начальство: «Снимайте людей». Всех спасли.
На «Адмирале Макарове» в 1999 году отбуксировал плавдок в 20 тысяч тонн из Петропавловска-Камчатского через северо-западный проход и Атлантический океан на Багамские острова. Эта первая подобная операция за все историю мореплавания в водах Канадской Арктики. Представитель министерства транспорта Канады сказал: «Никто не согласится повторить подобный рейс, а если и согласится, то не сможет». Это полное признание того, что лучше русских моряков-ледокольщиков нет. Мы прошли этот путь за 74 дня.
— А какой рейс был самый сложный?
— В 1994 году проводили навигацию в восточном секторе Арктики, в декабре там температура доходит до минус 46 градусов. Приходилось работать в тяжелых условиях, продалбливать многолетний лед. Цвета он голубого, твердый как скала. Ученые-гляциологи называют такой лед паковым, а из-за того, что его принесло с Канады, просто «канадский пак».
На Балтике за собой вывел на «чистую воду» свыше 150 пароходов, с ними пришлось повозиться, все были разного типа. Это самое большое количество судов, которые мне доводилось брать под проводку.
— Вы 50 лет отдали морю. Что помогало так долго работать?
— Я измеряю жизнь с точки зрения интереса. Если не интересно то, чем занимаешься, то это не жизнь, а жалкое существование. Надо любить свое дело! У меня все 50 лет что-то новое, каждый день, час. Находишь нечто уникальное для себя во льдах. А еще ощущение ответственности за жизни людей. Надо, чтобы пароходы за тобой идущие, не разбились, нужно уметь проложить дорогу. Когда у тебя все получается и есть еще пара ледоколов, но все суда предпочитают идти именно за тем, которым командуешь ты, появляется какая-то гордость... Тяжело словами это чувство передать.
Я и команде никогда не позволял без дела сидеть. От пьянства отвлекал настольным теннисом, шахматами, футболом, волейболом. Играли во время заходов в порты с береговыми, «драли» их! Я в 50 лет получил первый разряд по волейболу. И сейчас себя прекрасно чувствую, 74 года, а без очков могу спокойно читать.
Тоска по свисту корабля
— Пока работали, наверное, дома бывали очень редко?
— Месяца четыре в году. Когда в порту стояли, тоже можно было домой ненадолго заскочить. Жена преподавала в мединституте, на зимних каникулах всегда приезжала ко мне на ледокол повидаться. Однажды дали отпуск на целый год за долгий срок, а получилось отдохнуть всего месяц, потом опять на работу вызвали, ледокол «Москва» на мель сел. Необходимо срочно в Арктику идти. А мы в отпуск собрались всей семьей, путевки в Болгарию купили. Пришлось жене и дочери одним лететь. Галина из Болгарии потом прилетела ко мне на ледокол в Певек.
Там-то тепло, одета была по-летнему, а в Арктике минус. Нашли ей одежду теплую, укутали. Вот так и жили. Жена ледокольщика почти как жена декабриста.
— Тяжело было уходить на пенсию?
— Конечно! Иногда ветер с моря подует, услышу свист корабля, и внутри просыпаются волнение, тревога, тянет обратно на ледокол. Сейчас дома сижу, огромные полки книг перечитываю.
— Ваша любимая книга — «Два капитана». Говорят, что вы даже знакомы с ее автором Вениамином Кавериным.
— Я знаком с ним по переписке, которой поспособствовала Галина Хамидуллина, работник приморского телевидения. Именно она попросила Каверина подписать «Два капитана» для лучшего моряка Дальневосточного пароходства. Им оказался я. На киносъемках в честь 100-летия Дальневосточного пароходства Галина Викторовна вручила мне эту книгу с личным автографом Каверина. Я даже сначала подумал, что она просто надо мной пошутила, так как надпись была сделана 1 апреля. Но затем вспомнил почерк и роспись Вениамина Каверина в титрах телефильма «Открытая книга» и удостоверился, что это именно его рука. Потом позвонила Галина Викторовна и попросила меня с ним связаться и поблагодарить. Я решил отправить Каверину письмо, он на него ответил. Так и познакомились.
— А сами не собираетесь написать книгу? Вам ведь есть о чем рассказать.
— Думал, но, для того чтобы ее напечатать, нужны деньги. А откуда они? Пенсия пять тысяч рублей...
— Ваш внук не хочет пойти по стопам дедушки?
— Когда он на видеозаписи, которую я сделал в одном из рейсов, увидел девятиметровую волну, сказал: «Нет, дедушка, я не такой отважный, как ты!».
— Сейчас наша страна претендует на 1,2 миллиона квадратных километров полярной территории. Недавно закончилась уникальная операция, на дне полярного океана под Северным полюсом установили российский флаг. Что вы думаете по этому поводу?
— На Северном полюсе опустить титановый флажок — кому это нужно?! Это большая трата денег. Беспризорные дети бегают, а мы титановые флажки ставим на дно Северного полюса. Слишком дорогое удовольствие.
