Вилков Владимир Иванович, генеральный директор ОАО «Взрывотехника», изобретатель, обладатель патентов по технологии малых взрывов, почетный строитель России.
Возраст: 81 год.
Образование: высшее, окончил в 1948 г. Алма-Атинский горно-металлургический институт.
Женат, пятеро детей, пятеро внуков, двое правнуков.
Добрая половина жилых зданий во Владивостоке и практически все крупнопанельные дома возводились на котлованах, созданных при помощи технологии малых взрывов. Город стоит на скальных сопках, и рыть котлованы традиционным способом сложно, а иногда и невозможно. Неудивительно, что автором технологии, распространившейся впоследствии не только по России, но и за ее пределами, стал наш земляк, Владимир Вилков. За что и получил звание почетного строителя России. Коллектив ОАО «Взрывотехника» выдвинул его на звание почетного жителя Владивостока, однако в результате рейтингового голосования в городской думе звания достались другим соискателям. «К» решил выяснить, за что же выдвигали Вилкова в почетные жители и почему депутаты отказались проголосовать за него.
— Владимир Иванович, расскажите о своем изобретении.
— Представьте себе, что в нашем городе необходимо в уже застроенном районе возвести здание — буквально втиснуть его между домами. Или же, например, вырыть траншею для водопровода. Грунт у нас скальный, и часто экскаватор с ним просто не справляется. Подрывать скалу обычным способом тоже нельзя: будут повреждены соседние здания и коммуникации. Была разработана технология малых взрывов, которая позволяет «рвать» скалу буквально в метре от стены здания так, что в самом здании даже стекла останутся целы.
— И в чем суть технологии?
— Применяется серия из нескольких взрывов. Интервал между взрывами — не менее 20 миллисекунд, чтобы сейсмическая волна от предыдущего успела погаснуть. Место взрыва накрывается металлическим куполом-локализатором, который гасит взрывную волну в воздухе и не дает разлетаться осколкам скалы.
В руднике и на атомной станции
— Как часто приходилось эту технологию применять?
— В 70 — 80-е годы, когда активно велось строительство «Большого Владивостока», постоянно. Рыли котлованы, прокладывали дороги, строили подпорные стены вокруг скал. Часто выезжали в другие города по приглашению. Больше всего запомнилась работа на Билибинской АЭС. Это случилось в 1987 году, через год после аварии в Чернобыле.
Нужно сказать, что АЭС бывают двух типов: конструкции академика Курчатова и конструкции академика Александрова. «Александровский» тип считался менее надежным, но более экономичным: при строительстве корпуса реактора вместо стали и чугуна частично использовался железобетон, контакты приборов изготавливали не из чистого золота, как у первого типа, а из более дешевых сплавов, ну и так далее.
Ну вот и «доэкономили» до Чернобыля. После аварии на всех станциях этого типа срочно усиливались меры безопасности. И вот на Билибинской АЭС для этих целей было необходимо в скальном грунте в нескольких метрах от стенки работающего реактора вырыть котлован глубиной 6 метров. Вот нас и пригласили. В течение полугода мы эту скалу «рвали» — провели десятки серий взрывов. Но, в конце концов, разбили скалу и реактор не повредили.
— Вы начинали трудовой путь еще в 1948 году на рудниках. Доводилось работать с заключенными сталинских лагерей?
— Да, после окончания института я попал по распределению в «Приморолово» — на рудник «Сталинка» рядом с поселком Краснореченским в 25 километрах от Дальнегорска. Я там начинал мастером, потом дорос до начальника рудника.
Через год после того как я начал работать на руднике, туда привезли вербованных девчат из центральных районов России, побывавших под фашистской оккупацией. Женщины эти были из числа тех, кто близко общался с немцами. В своих деревнях на них смотрели очень плохо, и они уезжали подальше, на Дальний Восток. Но опыт с ними был неудачным — вместо работы на руднике, для чего их, собственно, вербовали, они предпочитали вести разгульный образ жизни в поселке. В итоге прибыл отряд милиции и разогнал этот квартал «красных фонарей».
После этого нам прислали заключенных — специально для них мы построили бараки, обтянули их колючей проволокой... Но и заключенные долго не проработали. Дело в том, что нас обеспечивали талонами на спецпитание, как и положено на руднике. К обычному пайку добавляли сливочное масло, рисовые каши, мясо. Но нашелся кто-то, «просигналивший» об этом «куда надо». Из Москвы пришла бумага: заключенным спецпитание не положено. Когда зэки об этом узнали, они раздобыли водку через вольнонаемных рабочих, залезли в шахту, напились и устроили бунт.
После этого на руднике работала бригада корейцев, их бригадира звали Пак Ча Но. И вот они-то работали очень хорошо, мы с ними почти втрое увеличили скорость проходки.
— Владимир Иванович, а сейчас взрывами часто приходится заниматься?
— Сейчас, к сожалению, строят меньше, но приходится, как во Владивостоке, так и в крае, в Арсеньеве, Большом Камне, Дальнереченске.
Если здоровье позволит, собираюсь съездить в качестве эксперта в Китай, в провинцию Цзилинь. Предварительная договоренность об этом была с Виктором Горчаковым, тогда вице-губернатором по международным связям, а ныне спикером краевого Законодательного собрания. Оказывается, китайцы далеко нас обогнали в плане строительства ГЭС. Пока мы страдали гигантоманией, достраивая Бурейскую ГЭС, китайцы понастроили у себя маленькие ГЭС на горных реках. Электроэнергии, которую они вырабатывают, не хватит для промышленных мощностей, но для бытового потребления в небольших городах вполне достаточно. Я полагаю, что строительство нескольких малых ГЭС на горных реках на севере Приморья смогло бы полностью обеспечить этот район электричеством.
— Во Владивостоке очень мало места для строительства. С помощью вашей технологии можно было бы найти дополнительные площади?
— Конечно, причем даже в центре города. Скажем, несложно было бы расчистить площадь на склоне сопки Орлиное Гнездо. Там смог бы разместиться даже небольшой микрорайон. Или, например, рядом с моим домом, на проспекте 100 лет Владивостоку, 145а, торчит скала, которую легко было бы убрать, и на ее месте можно было бы поставить пару коттеджей. Было бы желание. Во Владивостоке еще много места.
Написать книгу и добыть мрамор
— Чем вы сейчас занимаетесь?
— Пишу книгу о своей семье и о работе. Для этого я даже составил семейное генеалогическое древо. У меня пятеро детей: трое от первого брака. После развода переехали с матерью в Казахстан. Сын от второго брака пошел по моим стопам: работает во «Взрывотехнике» исполнительным директором. Пасынок — предприниматель, здесь же, во Владивостоке.
— Вас выдвинули на звание почетного жителя Владивостока, но городская дума не проголосовала за вас. Как вы думаете, из-за чего?
— Может быть, потому, что я достаточно долго сужусь с администрацией. Рядом со своим домом я расчистил от скального грунта место и построил гаражный кооператив, но потом, во времена Марковцева, у меня часть гаражей попытались отобрать, и суды тянутся до сих пор. В общем, бог им судья, депутатам.
— Какова ваша заветная мечта?
— Еще в 70-е годы меня однажды откомандировали в Хасанский район. Там, в пойме реки Амба, на склоне большой сопки (по ее хребту, кстати, проходит госграница с Китаем), на поверхность выходит линза мрамора очень высокого качества. Толщина линзы — 15 метров, она уходит глубоко под землю. Я ездил туда, чтобы определить, целесообразна ли промышленная разработка этой линзы. Тогда линзу решили не разрабатывать по многим причинам, в первую очередь транспортным. Сейчас с этим проще. И хорошо было бы начать ее разработку.
