По итогам 2002 г. органы морской охраны ТОРУ ФПС заняли первое место в системе ФПС, а Находкинское соединение признано лучшим среди 22 бригад пограничных сторожевых кораблей всей России. Мало кто знает, что победы стали возможны только за счет тяжелой работы пограничников и изменений в системе охраны морских биоресурсов России. О новых методах борьбы с браконьерами корр. «К» попросил рассказать начальника морского отдела ТОРУ ФПС контр-адмирала Александра Иванкова.
— Александр Егорович, часто ли рыбаки жалуются на действия пограничников?
— Жалуются и угрожают скорее не рыбаки, а браконьеры. Но такая наша работа. Самое обидное, что порой перед обнаглевшими браконьерами стоят еще совсем молодые ребята.
— Не могли бы вы облечь в цифры итоги прошлого года?
— Сотрудники ТОРУ ФПС осмотрели около 4000 российских и иностранных судов, это на 1000 больше, чем в 2001. Сумма предъявленных штрафов превышает 21 миллион рублей, сумма исков за ущерб составила 151 миллион рублей. Мы передали, а российский фонд федерального имущества реализовал морепродуктов на 23 миллиона рублей. Кроме того, пограничники конфисковали как минимум 8000 орудий лова — крабовые ловушки, десятки километров хребтины, сетей. Выпустили в естественную среду обитания более 320 тысяч особей живого краба. Если уложить его в вагоны, получится очень длинный состав.
— В последнее время отмечается, что количество преступлений на море растет. Как вы думаете, в чем главная причина?
— На мой взгляд, основная причина — это необоснованно высокие цены на рыбных аукционах. Например, одна тонна синего краба уходит нааукционе за $18 000. А в Японии тонна этого же краба стоит $7000. Значит, рыбак, получив разрешение на промысел, как бы автоматически получает «добро» и на браконьерство. Иначе как он компенсирует свои затраты. Вот и выходит, что те, кто раньше был законопослушным, сегодня пытается решить проблемы за счет браконьерства. Некоторые в этом смысле даже слишком сильно усердствуют?
— Это кто, если не секрет?
— В прошлом году отметились суда ООО «АКРУКС», компании «Дальфин», «Севкур», ООО «Хитон», ООО «Океан» и ООО «Сати».
— Какие нарушения встречаются чаще всего?
— Очень много нарушений связано с системой космического позиционирования судов. Сначала мы столкнулись с так называемым эффектом цинкового ведра. Рыбаки накрывали датчики на своих судах ведром, которое не пропускает сигнал. Мы даже определили место, где суда исчезали с локаторов. Потом рыбаки начали хитрить по-другому. Суда шли по трассе, но прибывали в ожидаемую точку раньше или позже на несколько часов. Раскусили мы и эту задачу.
А сейчас судовладелец вместе с аппаратурой слежения стал прикупать еще и программу, которая выдает ложные координаты. По всем данным судно идет в полном соответствии с графиком, проходит контрольные точки, а на самом деле ведет незаконный лов в другом месте. В Приморском крае такая программа стоит $600-800, на Сахалине — от $2000 до $3000.
— Каким образом ваши пограничники борются с рыбацкими изобретателями?
— Направляем свое судно на место контрольной точки, и по нашей просьбе другие суда заносят в свои судовые журналы запись о том, что искомое судно не наблюдается. Потом эти данные идут в суд, и владелец компании вместе с капитаном долго объясняют, почему аппаратура выдавала одни координаты, а судно исчезло из района. Кроме того, российские рыбаки любят ходить на судах с просроченным регистром или вообще без него.
— Почему капитаны портов выпускают такие суда в море?
— Сейчас таких случаев нет. Мы подбираем грехи, которые остались еще с прошлых лет. Тут вот какая загвоздка: по российским законам регистр можно проходить и в иностранных портах. Заходят российские суда в порты Японии или Кореи и каким-то образом проходят там регистры. Такую практику нужно прекращать — судно российское, приписано к российскому порту, значит, и регистр оно должно проходить в России. Иначе появляются лазейки для махинаций. Транспортные суда часто перевозят грузов больше, чем заявляют. Нарушают правила при прохождении контрольных точек, заходят в территориальные воды, не имея на это разрешения. Потом оправдываются тем, что сломался двигатель или ветром занесло.
— На кого в этом случае накладываются санкции?
— Штрафуются и капитан, и судовладелец. Капитан — потому что он должностное лицо и руководит всеми действиями экипажа. Сумма его штрафа равна стоимости выловленной продукции. Судовладелец штрафуется в 2-3-кратном размере. Более того, по распоряжению Госкомрыболовства, на основе представленной нами информации сейчас идет либо сокращение бесплатных квот штрафнику, либо такая компания вообще вычеркивается из списка на выделение бесплатных квот. Раньше было строже. Если доказывали, что велась незаконная рыбалка, суды судно конфисковывали, а на капитана накладывали штраф. Сегодня судно не изымается, а размер штрафа снижен даже по самым суровым нарушениям.
— С частными случаями браконьерства бороться научились, а как справиться с самим явлением?
— Нужно решить две основные задачи: во-первых, проследить, чтобы никто не выдавал разрешение на лов сверх лимита; во-вторых, провести контролирующую работу по всем фирмам. Не буду скрывать, сегодня мы уже отработали технологию контроля практически каждого судна. Нам известно, кто и сколько приобрел квот на аукционе, сколько выделено бесплатных. Мы примерно знаем, сколько судно определенного класса ловит за сутки. Мы мгновенно обмениваемся информацией с пограничниками Северо-восточного управления ФПС, используем данные Камчатского центра мониторинга. Учитывая, что каждый наш пост ведет группу судов до 100 единиц, ежесуточно мы контролируем перемещение каждого судна. Если при проверке оказывается, что выловили больше, появляется предмет для серьезных разбирательств.
Тем более, что мы обладаем такими знаниями, которых у нас не было раньше. Например, нам известно ОДУ (общий допустимый уровень вылова. — Прим. «К».) для каждого района по каждому виду, и сколько поймано рыбы сегодня всеми: компанией, каждым судном и всего с начала года. Пограничники владеют почти полной картиной по всем портам, находящимся на участке ответственности ТОРУ ФПС. Мы знаем, какое судно пришло в порт, сколько там пробыло и что выгружало. Отслеживаем даже те порты, которые не действуют. Думаю, к лету наведем порядок и в этой части. Уже сегодня ТОРУ ФПС будет добиваться закрытия или реконструкции 57 причалов только в Приморском крае как не соответствующих нормам. В этом вопросе нас поддерживают губернаторы.
— А как капитаны портов реагируют на это?
— Против только тот, кто нарушает. Были у нас проблемы с капитаном одного порта. Он оформил 26 рыболовных шхун как лодки. Целая флотилия современных судов проходила по учету моторными лодками. Сейчас этот человек дает показания. Главное — навести порядок на море. Тогда у нас будут функционировать порты, начнет активно развиваться перерабатывающая промышленность. Хватит за границу отправлять сырец. Нужно наладить глубокую переработку. Выделили бы реальную квоту, например, на морского ежа на Курилах и наладили его переработку, а в Японию отправляли бы икру. Тогда и браконьерство исчезнет, и переработка вырастет, и налоги пойдут на развитие Курил.
— Сейчас ведь что-то подобное уже делается на Курилах?
— Мы ввели новую систему учета, при которой каждое предприятие отчитывается перед нами об объемах своих квот. Освоил, например, 5% квот — покажи, на что живешь. Освоил всю квоту — получи больше. Наверное, именно поэтому на сегодняшний день 64 судна стоят на приколе и только 20 вышло. Причем группа из 10 судов — в составе экспедиции. Остальные пусть доказывают налоговым органам, что у них все правильно с отчетностью.
— Какие проблемы сейчас стоят перед пограничниками?
— Их просто колоссальное количество — не хватает всепогодных кораблей, государственных инспекторов, мобильных средств связи. Решаем вопросы за счет взаимодействия всех заинтересованных структур. У нас на пограничных кораблях есть представители таможни, УВД, УБЭП. Активно работаем с Госкомрыболовством, представителями минприроды. Сейчас очень тесно сотрудничаем с таможенниками. Особую благодарность хочу выразить за высокий профессионализм работы всем сотрудникам Камчатского центра связи и мониторинга Госкомрыболовства РФ. Этот коллектив является фундаментом нашей работы.
— Как вы относитесь к проектам реформирования пограничного контроля на море?
— В России 24 ведомства, которые в той или иной степени имеют отношение к охране морских биоресурсов. По-моему, это распыление госсредств. Нужно создать единую службу на базе морской охраны, как во всех развитых странах. В законе декларативно ФПС наделена правами координатора, а механизм не прописан. У нас образованные профессиональные кадры, мы пользуемся данными различных органов. Не думаю, что есть более профессиональные кадры по охране морских биоресурсов.
— Многие предлагают передать функции пограничников Министерству обороны РФ?
— Этот вопрос не раз поднимался на разных уровнях. Но политики не удосужились даже вникнуть в суть проблемы. Корабли ТОФ предназначены совершенно для других целей. В первую очередь, для защиты государства от внешних врагов. Свои задачи они решают разовыми выходами. А на нашем участке только 16 единиц одновременно. Теперь другая сторона — законодательство. Все законы, а их 65, прописаны именно под ФПС. Будем их менять? А кто знает, сколько стоит один выход в море БПК «Адмирал Пантелеев»? Сколько топлива он сжигает, с какой скоростью идет. Представляете картину: БПК «Адмирал Пантелеев» водоизмещением 7300 тонн гоняется по всему Японскому морю за маленьким рыболовным сейнером в десятки раз меньше его. Над нами весь мир смеяться будет. А главное — вопросы международного уровня. Ведь даже непрофессионалу понятна разница между словами «вооруженный конфликт» и «пограничный инцидент». Это к вопросу о праве применять оружие.
— Но ведь судов у вас не хватает и именно океанского типа?
— Тихоокеанское управление сегодня действительно ощущает острый дефицит в хорошей технике. Когда нам ставили задачу охранять морские биоресурсы, никто не подумал, что мы по сути своей прибрежники. Наши суда-перехватчики наиболее эффективны на небольшом удалении от суши. А вот в открытом море на контрольных пунктах нести службу на них очень тяжело — слишком маленькие. У нас есть ПСКР «Приморье» — хороший корабль, хотя и не очень скоростной. Но уйти от него трудно. Некоторые пытаются скрыться даже во льдах, но безуспешно. «Приморье» спокойно колет лед толщиной 60 сантиметров.
Сейчас, правда, на стапелях калининградского завода «Янтарь» заложено патрульное судно. Посмотрим, как оно себя покажет. Судно немецкого проекта, предназначенное специально для береговой охраны, водоизмещение — 1100 тонн. Оно будет оснащено самыми современными средствами связи. Главное — оно будет разработано специально для принятия на борт большой команды инспекторов, чего нет на наших судах сегодня. Вот такого класса корабли и суда нам крайне необходимы.
