«Я — фермер» — в последние годы эта фраза в России звучит все чаще. В глубинке все больше появляется тех, кто продал свои квартиры, оставил престижные профессии, сменив привычную городскую суету на сельскую жизнь. Только вот по-настоящему успешными становятся единицы: вместо молочных рек или званий «королей» начинающие аграрии получают нулевой доход и теряют все. Александр Гришко своим опытом доказывает, что на земле можно творить и зарабатывать.
— Александр Иванович, как получилось, что на месте совхоза, где вы работали, возникли «живые» производства?
— В период перестройки все менялось. Чтобы совсем не уничтожить то, что было, раздали в Сергеевке людям землю, паи. Образовалось семь-восемь КФХ, в которые объединились люди, ранее работавшие в совхозе. Три-четыре хозяйства до сих пор работают. В принципе, совхоз мы не развалили. Я сравниваю с нами, когда езжу по краю, где вообще ничего не осталось. А у нас — автогараж, ремонтные мастерские, на месте бывших ферм созданы овощехранилища.
— Хотите всем доказать, что перспективы для развития сельского хозяйства в Приморском крае существуют?
— Перспективы есть. Не будет бананов, ананасов, кокосов, но картошку и капусту вырастим. Мы могли бы увеличивать объемы производства, но нас ограничивает проблема с реализацией.
Навыращиваем, а потом бегаем, не знаем, куда девать продукцию. Нас сильно «подперли» китайцы, которые опускали цены. Давайте откровенно: многие иностранцы работали в Приморье неоформленными.
— Вроде бы гектар — это не много для сельского хозяйства…
— Гектар — не так и мало. Когда распределяли паи, одному размерили три с половиной гектара, и он удивился: «Это все мне?» Представьте, когда такая площадь начинает зарастать травой. Лопатой и вилами, без трактора, не обработаешь.
— Насколько актуальна проблема с землями, которые в собственности, но не обрабатываются?
— В Партизанском районе проблемы залежных земель нет. Все хорошие земли разобраны, приходят новые ребята. Я сторонник поддержки молодежи. Если не наши придут, то придут китайцы. У нас работают везде свои. Договариваемся о механизированной уборке, делаем все сообща. Механизаторы, водители — все местные. Проблема в том, что зарплаты невысоки. С другой стороны, есть премии, когда хороший результат работы.
— Действительно ли прошлый год был неурожайным?
— Мы производим «борщевой набор»: морковь, свекла, капуста, лук, огурцы, помидоры. В небольших количествах выращиваем кукурузу. Летом нас затопило, продукция была, но она начала подгнивать. Тем не менее до сих пор продаем остатки.
— После закрытия границы с КНР цены резко пошли вверх. Вы знаете причины?
— Производители цены не задирают. Я продавал осенью картошку по 16 рублей за килограмм, выше 20 цены не поднимали. Кто виноват? Перекупщики. Их на этом рынке очень много. Собственно, они и зарабатывают на дефиците.
— Чем вызван такой дефицит овощной продукции?
— Разорилось ФГУП «Дальневосточное», большое, мощное предприятие. Зачем надо было банкротить его, я не понимаю. Обанкротились птицефабрики, в которые перед этим вложили много денег. Как сельхозпроизводитель не понимаю — зачем? За рубежом так не делается. Если вкладываешь деньги, государевы или частные, работай дальше.
— В Партизанске с советских времен работают овощные теплицы предприятия «Лазурное»…
— Теория абсурда. В Партизанске было теплое озеро, куда спускалась вода, охлаждающая турбины ТЭЦ. Началась перестройка, цены на тепло стали расти. Почему, все равно же турбины надо охлаждать? Понимаете, трубы, которые идут от ТЭЦ по теплицам, за них несет ответственность предприятие, их охраняет, несет издержки за энергетиков. А за это требуют сегодня больших денег. Хотя на государевом уровне можно было сказать: «Ребята, это не ваша стезя. Если вы пилите лес, то за опилки не можете получать много денег».
Себестоимость огурцов и помидоров высока не оттого, что много тратится на персонал, а из-за энерготарифов. Нужно постановление правительства — гигакалория теплоэнергии для сельхозпроизводителей стоит 5 копеек и ни грамма больше, вот и все, никуда бы не делись.
— Государство вроде неплохо поддерживает аграриев?
— Мы работаем в госпрограммах, с этой стороны есть поддержка, субсидируется закупка новой техники. Но есть ограничения. Молодому парню, механизатору, чтобы получить дом, нужно внести 700 тысяч. Где он их возьмет? Хорошо, у меня работает, поддержал. Раньше какие программы были? Выделили совхозу 10 тысяч рублей на постройку двух домов, год приходилось ждать. Одна квартира выделялась врачам, другая — учителям, остальные — колхозникам. Почему дальше так не делать, тем более что, как говорят, денег в государстве очень много, бюджет профицитный? Можно было бы добавить и пенсионерам, и аграриям. Предприятия могли бы строить при поддержке бюджета.
— Работает ли кооперация между производителями на селе?
— Пока со скрипом, но она вполне может себя оправдать. Тем более когда с кредитами нужно быть осторожными. Кредитование эффективно, только если ты понимаешь, что за счет этих средств можешь получить рост объемов производства и прибыли, чтобы кредит вернуть. Но для этого нужны очень глубокие знания, а использование заемных средств существенно повышает риски ведения бизнеса. Поэтому как один из выходов — кооперация. Так фермер, по крайней мере, не превратится в бедного крестьянина.
Это только кажется, что все для фермера просто: вырасти, упакуй красиво и продавай продукцию дороже. На самом деле нужно уметь планировать, видеть перспективу, четко представлять ситуацию на рынке, в условиях которого сегодня приходится работать. И постоянно что-то совершенствовать, корректировать.
— Вы вернулись из Южной Кореи. Насколько серьезен экспортный потенциал сельского хозяйства?
— Корейцам сейчас интересно сотрудничество с нами в области кормов, силоса для собственного животноводства. Вообще тема экспорта для сельского хозяйства пока неопределенная. Во всяком случае, для Приморья. И на текущий момент сотрудничество с зарубежными странами перспективно лишь с точки зрения личных контактов.
