Специалист в области духовных, культурных традиций китайской цивилизации, доктор исторических наук, профессор, врио директора Института Дальнего Востока РАН Алексей Маслов рассказал, почему важно следить за актуальными тенденциями в жизни КНР и соблюдать санитарные правила на границе.
Договорный процесс
– Алексей Александрович, у ряда российских экспортеров рыбопродуктов наблюдаются очередные проблемы на границах КНР. В продукции обнаружили коронавирус и запретили к ввозу. Случай не первый, притом что традиционно 70% экспорта выловленного в море дальневосточными рыбаками приходилось на Китай, сейчас эти цифры близки к нулевым. Это сознательная экономическая политика китайской стороны?
– Надо понимать, что для китайцев борьба с COVID-19 – вопрос выживания нации. В России мы так обычно вопрос не ставим – для нас это проблема жизни людей, но не страны в целом. В КНР огромная плотность населения, а экономика просто может не выдержать второй карантин в тех объемах, как был в прошлом году, когда государство закрывалось «по-настоящему». Поэтому в Китае крайне внимательно смотрят на любые проявления коронавируса. Если в поставках из любой страны есть следы COVID, тут же все закрывается.
Выпада против России я не вижу. Надо не обвинять Китай, а объяснять партнерам, вести диалог, например, с той позиции, что российское рыбное хозяйство очень уязвимо с точки зрения ориентации на поставки в КНР. И если сейчас остановить производство, то восстанавливать его будет сложно, это будет сопровождаться ростом цен. Нужно будет все переналаживать долгим переговорным путем.
При этом надо понимать, что китайские санитарные службы работают очень жестко, что по отношению к России, что по отношению к другим соседям: Вьетнаму, Мьянме. Как говорится, ничего личного.
Потери для китайского бизнеса? Китаю все равно, какой ущерб понесут небольшие рестораны. Формально страна понесла убытки из-за того, что рыба поставляется из Норвегии (не ближний свет), Японии, Кореи (скорее всего, это российская рыба, но, конечно, дороже). Зато коронавирусной проблемы не наблюдается.
– Все-таки нет ли здесь признаков «торговой войны»? Третий год мы запрещаем ввоз косточковых и семечковых из КНР, картофеля, ряда других продуктов. В то же время якобы китайцы «мстят» нам, закрывая границу для российского мяса и субпродуктов.
– Лично я много раз сталкивался с этим вопросом во время переговоров. Не стоит считать, что речь идет об обмене колкостями и «любезностями». Российские продукты не проходят по некоторым стандартам: не только в КНР, но и в Японии, например. Точно так же, как китайская продукция может не проходить по российским стандартам. Когда стороны игнорируют нормативы друг друга, то и граница закрывается.
Что касается косточковых, ситуация такая. Как выяснилось, значительная часть яблок, к примеру, выращивалась с применением веществ, которые могли негативно повлиять на организм человека. И обычные нитраты там – далеко не самое страшное. Внутри КНР данные фрукты не продавались. Здесь я вижу ошибку не Китая как такового, а просчеты отдельно взятых компаний, которые хотели таким образом заработать на российском рынке. Когда это обнаружил Роспотребнадзор, ввоз прикрыли.
В данном случае теория заговора неуместна, есть чистая конкуренция в торговле и невыполнение нормативов.
Существует еще и такой нюанс. Когда мы слышим, что государственные органы КНР и РФ «договорились» о поставках какой-то продукции, это не значит, что для бизнеса появились какие-то преференциальные условия. Их не будет, пока не выполнится норматив. К чему и надо возвращаться как китайской, так и российской сторонам.
– Есть оптимальный выход из этого «внешнеэкономического тупика»?
– По-хорошему, требуется, чтобы у любых российских экспортеров на столе лежали китайские нормативы. В КНР их довольно часто пересматривают, иногда раз в месяц, и немедленно применяют. Речь идет не только о продукции пищевой промышленности. Регионы ДФО немало поставляют в Китай изделий из металла, дерева.
– Все же в прошлом таких заторов на границах не наблюдалось…
– 2020 г. по понятной причине очень своеобразный, я бы его не рассматривал как показатель. Но, несмотря на это, в прошлом году товарооборот России с КНР составил 107 млрд долларов США. В 2019 г. было чуть выше 110 млрд долларов. Падения не произошло.
– В какой мере китайский бизнес может оказывать влияние на власть с учетом того, что многие компании также несут издержки в связи с перекрытием поставок из России?
– Нам кажется, что в КНР всем управляет политбюро – ЦК КПК. В реальности Китай управляется законами. Есть таможенная служба, эпидемиологическая служба, и если они обнаруживают коронавирус или его следы в соскобах с контейнеров, говорят: у нас инструкция, надо закрывать порт. И никто не указ, потому что китайский чиновник боится, что, одобри он чьи-либо просьбы о предпоставке – просто слетит с работы. Этот механизм законов и их исполнения действует абсолютно автоматически.
Незамеченные потроха
– Насколько обоснованно мнение, что экологически чистые продукты из России, в том числе из ДФО, особо привлекательны для потребителей КНР?
– Мы неправильно воспринимаем китайский рынок. Он очень конкурентный, там работают тысячи компаний из десятков стран. Почему-то считаем, что наша продукция, в том числе экологически чистая, должна быть по определению конкурентной. На самом деле она такая же, как и вся. Здесь играют роль стоимость, локализация – как бы упаковать продукцию, чтобы китаец ее с радостью воспринимал.
Как действует на китайском рынке, к примеру, британская компания, у которой даже нет собственной продукции (приобретена на новозеландском рынке)? Приходит в Китай, первые два–три года торгует в демпинг, создает узнаваемую торговую марку. Работа идет на кредитных деньгах, потому что никакой прибыли нет. Постепенно продукция становится узнаваемой, создается дилерская сеть, цены на продукцию повышаются.
Учитываем, что дальневосточные рыболовные компании – мелкие применительно к масштабам Китая. Они не могут работать два–три года себе в убыток, кредитоваться в российских банках тоже не вариант, потому что банковский процент съест всю прибыль. Здесь надо задуматься о дешевых банковских кредитах.
В КНР большим успехом пользуются потроха: куриные и свиные, которые считаются деликатесом. Идут они в том числе из России, по нашим ценам очень дешевы и на китайской территории дорожают в разы. Но в то же время на рынок КНР выходят австралийские и новозеландские потроха. Которые продаются в хорошо упакованном виде, с китайскими инструкциями, сопровождаются рекламной поддержкой в Интернете. Соответственно, обычный китаец знает об австралийских, а не о российских потрохах.
Возьмем список десяти самых востребованных российских продуктов на китайском рынке. На первых местах сладости (в том числе мед, мороженое, шоколад, конфеты), из непродовольственных товаров – янтарь.
Говорить о том, что китайцы покупают у нас органически чистые продукты, не приходится. Мы забываем заниматься рекламой, чтобы Россия ассоциировалась с «зеленой» продукцией. Да такой маркетинговой политики отдельные отечественные компании и не могут себе позволить, потому что у них нет средств на продвижение рекламы в необходимых масштабах.
Без наличия больших денег вы этот рынок никогда не продавите. Не надо рассчитывать на то, что китайская сторона будет покупать именно российский продукт. Даже в северо-восточные провинции Китая, которые прилегают к ДФО, поступает продукция из Вьетнама, Перу, Украины, Молдавии. Китайцы считают: конкурируйте за нас, сражайтесь.
В нашей стране существуют госструктуры, в том числе региональные, которые этим должны заниматься. Но, к примеру, Российский экспортный центр до сих пор особо не раскрутился в КНР.
– Несколько лет назад общался с представителем агрохолдинга из Приморского края, который заявлял о готовности поставлять большие партии субпродуктов из свинины на китайский рынок. Но до сих пор не зашли; в чем причина?
– В России полным-полно продукции, которую наши бизнесмены готовы поставлять в Китай. Другое дело, готовы ли там покупать? На 90% это обусловлено вложениями в маркетинг, но еще надо и понимать, как устроен китайский рынок. С кем работать, на какие провинции выходить? Нельзя завоевать весь Китай. Надо понимать вкусовые предпочтения. Тот же шоколад с морской солью из Приморья в одном регионе Китая есть не будут, в другом – оторвут с руками.
Надо понимать, какими деньгами вы располагаете, сколько времени надо, чтобы продержаться без прибыли. Для этого требуются маркетинговые исследования. Ни одна компания из США не выйдет на иностранный рынок без серьезных консультаций. Сколько бы они ни стоили, это копейки по сравнению с потенциальными потерями.
– Если говорить о нынешних отношениях КНР и США, здесь, по некоторым данным, наблюдается «торговая война». Можем ли мы выиграть что-то для себя в такой ситуации?
– Ведется политическая война, при этом КНР и США только расширяют торговлю. Более того, Китай взял на себя обязательство купить в 2021–2022 гг. в США больше пищевой продукции, на 30 млрд долларов. Мы не можем ждать в этой ситуации, что поставки американских продуктов в КНР вдруг прекратятся.
Надо идти по другому пути. Не можем конкурировать с дешевым американским мясом, которое доступно, поскольку правительство США хорошо дотирует собственный агропром? Надо переходить в люксовый, премиальный сегмент – с экологически чистым продуктом, в хорошей упаковке. Всегда надо варьировать подходы. По-хорошему, стоит обучить предпринимателей Дальнего Востока тому, как в реальности действует китайский рынок. Многие воспринимают его таким, каким он был 10–15 лет назад. Но рынок серьезно изменился, и законы также.
Упущенные возможности
– Почему так и не заработали проекты по транзиту китайских грузов через территорию России?
– Порт Владивосток упирается в Транссиб, у которого пропускная способность примерно 550 тыс. контейнеров в год. В то время как одному Китаю нужно около миллиона. Если будут возить только грузы из КНР, Транссиба все равно не хватит. И в России дорогие перевозки, поскольку, в отличие от Китая, не дотируются. Потому грузы идут на запад через Казахстан, Азербайджан, Турцию.
Да, определенное развитие портов ДФО есть. Но посмотрите, какие объемы перевозок во Владивостоке, а какие идут через Пирей, не говоря уже про Роттердам, которые управляются китайцами. Но китайцы очень хотят сами контролировать перевозки, чего мы, конечно, не можем допустить: Россия – это не Греция и не Нидерланды. В этом сложность.
Есть и такой момент. Треть контейнеров из Европы в Китай идут пустыми, поскольку европейцам особенно нечего продавать в КНР. Если мы будем увеличивать проезд китайских грузов через нашу территорию, обратно пойдут порожняки. Надо заранее озаботиться, что бы мы туда могли загрузить и поставлять в Китай. Это вопрос развития российской промышленности.
На мой взгляд, тут один путь – тот же, по которому пошли и в КНР: обнуление налога на прибыль и НДС на годы. Тогда придут инвесторы – как говорится, деньги к деньгам.
– Оцените перспективы внешнеэкономического сотрудничества России и КНР.
– Приграничные отношения в целом будут расширяться, потому что российские предприниматели нашли виды продукции, востребованные в Китае. Это все, что производится в агропромышленном комплексе, товарные партии сладостей и т. д. Постепенно объемы экспорта будут возрастать. Но если мы не предпримем с нашей стороны кардинальных мер, то рывка не получится, будем наращивать торговые отношения только за счет нефти и газа.
– Какие перспективные направления для регионов ДФО в плане сотрудничества с нашими соседями вы видите?
– Нужно изучать ситуацию в Китае. Сейчас там резко возросло количество неработающего пожилого населения. Дети перевозят своих родителей, бабушек и дедушек из районов северо-востока, Хэйлунцзяна и т. д. на юг страны, где теплее и спокойнее. Почему в Приморье, на юге Амурской области и Хабаровского края не открыть профильные лечебницы для пожилых китайцев? Быть может, вместо своей традиционной медицины они хотели бы подлечиться современной европейской, с использованием новых лекарств и оборудования? А еще у нас есть трепанг, женьшень, много чего интересного.
Также происходит заметный отток экономически активного населения, предпринимателей с северо-востока КНР, которые перемещаются на юг. Раньше из-за низкого курса юаня было выгодно торговать с Россией, сейчас нет. Китайцы быстро ориентируются – выбираются туда, где можно больше зарабатывать.
Уменьшение количества китайской молодежи в северо-восточных провинциях ударит по университетам на Дальнем Востоке. Количество иностранных студентов, которые приезжали во Владивосток, Хабаровск, Благовещенск, будет значительно меньше. Недаром сейчас разрабатывается программа поддержки вузов Дальнего Востока.
В Китае ситуация меняется, надо держать руку на пульсе, следить за рынком.
– Множество предприятий на Дальнем Востоке привлекает китайских специалистов. Насколько значимо это направление для КНР?
– Для Китая как для государства работники, пребывающие в ДФО, – мелочовка. Отдельные китайские компании, конечно, заинтересованы, они проводят рекрутинг специалистов в Китае, зарабатывают на этом деньги. Но говорить о том, что существует целенаправленная политика поставлять в Россию китайцев, не стоит. Количество рабочих несравнимо с тем, что завозится из КНР на заводы Латинской Америки или Африки.
– Президент Путин часто говорит о стратегическом партнерстве двух наших стран. Как обстоят дела по существу?
– Действительно, КНР и РФ являются не союзниками (поскольку соответствующих взаимных обязательств нет), а партнерами в экономических и политических областях. За последние два года это партнерство только укрепилось. Но нужны прорывные идеи. У Китая имеется свое видение мира, как нужно развиваться: допустим, инициатива «Шелковый путь». У нас пока глобального видения нет, а учитывая еще и экономическое отставание, России с КНР общаться сложно.
